– Нет нужды эмансипировать женщину, если она не подозревает о своей несвободе.
Дружный смех.
– Я верю в свободный дух индивидуальности. Настоящая революция, господа, делается в умах! И совершат ее не террористы-бомбисты с их верными подругами, а подростки без царя в голове. Они уйдут от родителей в поля и леса, на волю, буду любить друг друга прямо на траве и плескаться в море голышом. И за ними последуют тысячи, миллионы, жаждущие перемен. (Краснозубый спинорог – Odonus niger)
– Города опустеют, коли все на травку захотят. Что может быть лучше: лежи себе на травке и травкой попыхивай. Я не против. Да здравствует свобода!
– Мы привезли свободу в Америку, чтобы Америка приняла факел демократии и понесла его по миру, – здесь отчетливо слышен французский акцент. – То, что не удалось Наполеону, сделает Америка. (Не Наполеон – Cheilinus undulatus)
– Америка – страна рабов и господ, как и Россия. На гербовой бумаге оба государства рабство отменили, не сговариваясь, почти одновременно, а на деле, как были рабы, таковые и остались рабами, – неспешно вступает знакомый мне русский господин, дымящий толстой гаваной.
– Больше всего рабов у Британской Империи, но грабите вы мир под покровительством вашей королевы. Получается, ради женщины грабите и во славу ее, не так ли?
– Русские императрицы тоже вдохновляли верных им генералов. Может ли быть иначе?
– Русские генералы служили отечеству, а не собственому карману!
– Оставьте политику, господа, ведь с нами сэр Валентайн, знаток природы.
– Извольте наблюдать – Индийский океан – тот самый магический элемент, благодаря которому древнейшие знания Индии распространялись влево и вправо.
– А то, что мы видим к северу от живительного источника, так называемый тибетский, а не индийский буддизм – происки английский разведки. Там, во дворце у верховного ламы пункт управления китайцами и монголами, желтой расой в целом. Именно по этой причине в Лхасу не пускают иностранцев и женщин. (Типичный Крапчатый ворчун – Paracirrhites forsteri)
– Чем так нехороши женщины?
– В том-то и дело, что хороши. Обольщение – главный инструмент любой разведки. Русские хотят подмять под себя Тибет, и мне доподлинно известен случай, когда одна титулованная особа, умница и красавица, проникла в запретный город, прикинувшись чумазым горцем, и была разоблачена местными жителями. Знаете как они ее раскусили? По запаху. Там все местные воняют жиром яков, мажут им кожу так же обильно, как хинду натираются маслом сандала. Проколалась на мелочи, как водится. Даме был неприятен дурной запах дикого края, и она поливала себя французским парфюмом.
– Что с ней сделали? Посадили в тюрьму?
– Выдворили без всяких церемоний. Не думаю, что там есть тюрьма. Буддизм не признает насилия и кровопусканий. (Звезда – Asteroidea)
Этот господин говорит медленно и с особыми интонациями, словно диктует текст секретарше, которая обязана не упустить ни слова. Мне вдруг показалось, будто он знает, что я сижу рядом, и мне несдобровать. Однако, если меня раскроют сейчас, как ту русскую шпионку, я встану во весь рост и выскажу им в лицо всё, что я думаю о мужском шовинизме.
– Русские мужчины не любят, когда женщины занимаются политикой, и не советуют им этого делать.
– Никакие мужчины этого не любят! Но тут шпионаж, а это профессия, мастерство, дело тонкое, требует риска и характера, как и другая древнейшая профессия. Уважаю! Не то что эти новые дамочки…
Взрыв смеха. Джентльмены переходят на анекдоты об «эмансипэ».
– «Скажите, доктор, как будет выглядеть новая женщина в старости? – Мой дорогой, она никогда не будет старой. – Прошу вас, только не говорите, что ее молодость продлится вечно. – Уверяю вас, она не дотянет и до конца века, ведь в ней полный набор хворей, существующих на свете.» (Напильник – Aluterus scriptus).
От негодования вжимаюсь в кресло. Напильники, ворчуны желтолицые, спинороги, спиногрызы, наполеоны краснозубые расползаются по каютам, подремать перед обедом. Я встаю и выхожу на открытую палубу.
Жарко! Мимо медленно проплывает белая Орхидея – Aulonocara Orchidea. Легкий наклон белого кружева, за которым тянется фигура в белом кителе. Отвечаю легким поклоном, спрашиваю:
– Путешествуете одна? Удивительно для столь молодой особы.
– Что же особенного? Я писательница, а писательницы путешествуют в обществе своих героев, поэтому никогда не бывают одни.
– Может, и мне сделаться писательницей или писать стихи?
– Тут может выйти неувязка. Одна французская девушка рассказывала мне, что сказал ее отец, узнав о первом сборнике стихов дочери. «Опомнись, насчастная! Ты готовишь себе одинокую старость, порядочный человек на тебе никогда не женится.»
– И что же она?
– Подчинилась воле отца. Обеспеченная жизнь лучше сомнительных сочинений.
– Но не для вас?
– Для меня брак – не цепи, но союз равных. Я не обязана отдавать отчет в своих поступках, не обязана докладывать, куда я иду. Я не терплю ни ревности, ни нравоучений. Разумеется, я не стану компрометировать человека, фамилию которого буду носить, но и не позволю видеть во мне служанку, покорную рабыню. Знаю, что мои взгляды многим кажутся дерзкими, но я от них не отступаю. Это пугает обычных мужчин. Но я-то жду необычного.
– Как интересно! Что же вы пишите?
– Прямо сейчас роман в духе Жюль Верна. Пароход, океан, чудеса глубин…
– Так можно прямо с натуры, как художник пишет пейзаж?
– Да, особенно хорошо с натуры удаются портреты. Плюс немного фантазии, мистики, туману и – готово! Вы обратили внимание на большой постер с морской фауной?
– Конечно, какие типы!
– Жарко.
– Можно сжечь себе плечи.
– Лейтенант, тут можно затонуть?
Белый китель чуть качнулся назад, чтобы сделать шаг вперед.
– Вероятность равна нулю.
– А вы когда-нибудь тонули, лейтенант?
– Никогда. Ни разу.
– Но акулы-то вас кусали?!
– Зато целовали дельфины. Позвольте вас проводить, мадемуазель.
Откланиваются. Отчаливают. Остаюсь одна, не считая акул и других обитателей окрестных вод. Ваша Мэри Берри, не целованная (пока еще) ни одним дельфином.
Дневник Мэри. Везет мне на русских спутников. Среди них много состоятельных и любопытных, по натуре склонных к приключениям и авантюрам. После первых же минут знакомства начинают делится своими воззрениями. Новое знакомство: господин М. лет сорока, аккуратный, с испанской бородкой, на вид сдержан, по-английски говорит не бегло, но пылко. Не циник.
Наш стол на палубе обслуживала французская стюардесса. Наблюдая за ней, М. сказал:
