Профессор позвал хозяина и спросил:
– Зачем вам столько чеснока?
– Хочешь быть здоров – ешь чеснок, – отчеканил хозяин. – Накормим вашего мальчика – будет как огурчик, маринованный с чесноком, душистый и хрустящий.
Профессор ухмыльнулся и тут же нахмурился.
– Ему необходимо поставить банки. Прошу вас, немедленно. Сейчас же!
Оказывается, сопровождавший профессора молодой ассистент слег с воспалением легких. Я предожила любую посильную помощь, профессор поблагодарил, но счел мое беспокойство излишним.
– Для вас найдется более интересное занятие, – понизив голос, сказал он, – если вы, конечно, любезно не откажетесь.
Профессор поведал мне, что направляется в сердце Трасильвании, дабы найти окончательное подтверждение своей теории. Во имя этой цели он многие годы провел вдали от дома. Университетские коллеги всегда считали его чудаком и открыто иронизировали по поводу его исследований. Почему? Область его научного интереса выходит далеко за рамки традиционного лабораторного эксперимента.
– Я не из тех, кто поверяет космос математическими выкладками. Меня манит хаос и всё, что не подчиняется законам человеческой логики. Моя самая известная книга посвящена тайне летучих мышей. Она содержит доказательства того, что эти загадочные существа никакие не мыши, а совсем наоборот – кошки, получившие крылья и неприглядную внешность не по своей вине, а как результат адюльтера. – Профессор энергично потер ладони, будто давал мне время оценить его блестящее открытие.
– Как это возможно?
– Вот в чём вопрос! Вам как представителю англо-саксонской культуры должна быть известна древняя загадка: Ду бэтс иит кэтс? В порочную связь с кошками неоднократно вступал недостойный супруг древнеегипетской богини Бастет.
– Простите, профессор, о Древнем Египте я могу судить лишь по некоторым экспонатам, которые успела осмотреть в Лувре.
– Бастет – божество в обличье кошки, – нетерпеливо пояснил профессор. – А в мужья ей достался шут, хотя бы и божественный, по имени Бэтс. Заставить его не блудить не было никакой возможности, поэтому Бастет сочла за лучшее превращать ублюдков, рожденных другими кошками от Бэтса, в мышей с крыльями, чтоб летели куда подальше. Какое изысканное божественное коварство, не правда ли?
– Кто бы мог подумать!
– А поскольку все божества бессмертны, процесс продолжается, Империя Б разрастается и кровососов становится все больше и больше. Имя им – легион!
– Империя Б?
– Какая же империя без императора, хотите сказать вы? Хороший вопрос! Я вижу, вы женщина необыкновенно мужественная, если путешествуете одна, поэтому прошу вас принять участие в дерзкой вылазке в штаб-квартиру, с позволения сказать, противника. Только там можно будет выяснить, существует император или нет. И не забывайте, что мы имеем дело не с космосом, а с хаосом, где форма правления может в корне отличаться от привычных нам государственных устройств.
Предложение профессора застало меня врасплох.
– Пожалуй, съем еще один бутерброд, пока вы думаете, – как ни в чем ни бывало сказал он и потянулся за хлебом. – Я в самом деле приглашаю вас на бал, милое дитя. Бал состоится завтра. В замке Хироптера, за этим лесом, на вершине горы. Через лес не поедем, чтоб на волков не напороться. Поедем в обход. Это долго, зато надежно. В вашем багаже есть красивое платье?
Я окончательно растерялась, но на последний вопрос могла ответить сразу.
– Нет.
– Неужели вы отказыватесь ехать на бал в самый древний замок в Трансильвании? Коли вы пишете о путешествиях, это просто необходимо. Сведущие люди вас засмеют, когда узнают, что вы отказались от уникального приглашения.
– У меня нет бального платья.
– Отлично! Я не сомневался, что вы существо разумное. Впереди целые сутки, и платье я беру на себя. А прямо сейчас обсудим правила личной безопасности. Начнем с чеснока.
Платье доставили на следующее утро, но в замок Хироптера я не попала. Случилось непоправимое. Профессор снова решил подкрепиться и… насмерть подавился крылышком жареного цыпленка. На похороны я не осталась. Решила ехать в тот же день, пока светило солнце, и держаться подальше от штаб-квартиры темных сил в Трасильвании. Бог миловал. Аллилуйя!
Интерлюдия: В ворота постоялого двора недалеко от губернского города въехала красивая сверкавшая серебром машина на двух колесах, в какой ездят курьеры да холостяки. Машиной управлял человек в широких штанах, узком коротком сюртучке заграничного покроя и маленькой шляпе, туго подвязанной шнурком под подбородком на манер дамской. Под шляпой можно было рассмотреть лицо, не то чтобы красивое, но не дурное, нельзя сказать чтобы молодое, но и совсем не старое, вроде бы женское, но, может быть, и мужское. Въезд не произвел совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным, только два мужика, сидевшие на большом камне у изгороди, сделали некоторые замечания. «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет такое колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» – «Доедет», – отвечал другой. «А в Казань, я думаю, не доедет?» – «В Казань не доедет», – отвечал другой. «А штаны?» – спросил один. – «Штаны? – задумался другой. – От материи зависит. Коли аглицкая, может, и штаны доедут.» Да еще, вслед за двухколесной машиной, вбежал во двор запыхавшийся молодой человек в желтых весьма узких и коротких панталонах, в клетчатом пиджачке с покушениями на моду, из-под которого торчал белый воротничок. Молодой человек оборотился на мужиков у изгороди, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, бросился к машине, заговорил с седоком не по-русски и помог спешиться. «А я русский на манер французский, только погишпанистее!» – сказал второй мужик. Тут оба захихикали. Этим разговор и кончился.
«Путевые Очерки Ричарда Фитцроя» На следующее утро мы выехали на ровную поверхность степи. Даже глазам стало легче, не говоря о легких, которые после горного перевала начали забывать, что значит легкое дыхание. Радоваться было рано. Возникла непредвиденная трудность: мы попали в страну, где нет дорог. Колея была, их было много – вероятно, каждый кучер или ездок вычерчивал собственную наикратчайшую прямую через степь. Как говорится, никто не ждал испанской инквизиции. Тогда к черту бесполезную карту! В этой степи надежнее всего следовать за цыганскими кибитками, на восток, навстречу заре. Мы славно повеселились, проведя следующую ночь в таборе. Удивительное дело, нас даже не пытались обокрасть. Арчи сказал, причина ясна: цыгане уважают свободу и увидели в нас колесящих по свету братьев по духу. Смотришь на них и кажется, что нет на свете людей свободнее, но живут они, подчиняясь строжайшим правилам.
Гром гремел, и ливень сотрясал мост над рекой, по которой проходила граница с Россией. Часового не смущали погодные условия и он, используя штык вместо шлагбаума преградил вход с таким спокойствием, будто на чистом небе светило солнце. Напрасно мы просили выяснить наши личности под навесом. Арчи догадался вытащить сигару и, прикрывая ее шляпой, предложил солдату. Тот взял и пустил нас под крышу, а сам остался под тяжелыми струями дождя. Мы умирали с голоду и надеялись на скорую формальную процедуру – не тут-то было. Пришлось прождать больше часа, пока нами занялся пограничник поважнее часового. Вопреки нашим прогнозам с нас не взяли транспортной пошлины. Офицер недолго сверял наши паспорта с черным списком нигилистов, их друзей и родственников, после чего по-французски разрешил «кататься куда нам угодно» и улыбнулся в темные усы. Дождь лил не переставая, кататься было неприятно. Русский сказал, что рядом есть «гостиница, управляемая евреем, довольно сносная, без кусачих тварей, и стол с мясом и вином». Мы ринулись туда быстрее летучих тварей и сразу получили стол, однако ночью пришлось высыпать полпачки антиклопина, чтобы наконец забыться сном.
