— Посмотрю. Присаживайтесь" пожалуйста.
"Ишь, какой вежливый убийца", — подумала Соломатина.
Киллер сосал леденец.
— Хотите? — протянул он Лике открытую пачку с леденцами. — Кисленькие.
Нет, спасибо.
А я люблю леденцы, — принялся разглагольствовать убийца. — Вот жвачку не люблю. А леденцы просто обожаю. Знаете, как у Маяковского?.. — Он с подъемом продекламировал:
От леденцов схожу с ума!
Вы мне поверьте!
Я их готов сосать
до самой смерти!
— А как вас зовут? — переходя на прозу, интересовался Леденец.
"Соврать?.. не соврать?.." — прикинула Соломатина. И решила не врать.
Лика.
А меня Константин Зефиров. Можно просто Костя.
Он протянул руку. Лике пришлось ее пожать. Рука у киллера была жесткая и сухая.
Я, наверное, кажусь вам очень старым?
Да нет. Не очень.
Знаете, сколько мне лет?
Сколько?
Угадайте.
Лет тридцать.
— Не угадали. Мне двадцать пять лет.
"Как же, ври больше, — подумала Соломатина. — Тебе тридцатник с хвостиком".
А вам сколько? — спросил Зефиров. — Подождите, не говорите. Я тоже попытаюсь угадать. Шестнадцать?..
Четырнадцать.
Вы в седьмой класс перешли?
В восьмой.
А едете куда? В Ростов?
Да. В Ростов.
А родились где? В Питере?
Да. В Питере, — односложно отвечала Лика, думая при этом: "И чего он все выспрашивает?"
Она уже вся взмокла от напряжения. Еще бы. До сих пор ей как-то не приходилось разговаривать с убийцами.
— Я тоже в Питере родился, — охотно рассказывал Леденец. — И очень люблю этот город.
Знаете, как у Пушкина:
Люблю тебя,
Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит."
Он вновь перешел на прозу:
— Но тем не менее я решил на время покинуть Петербург. Надо отдохнуть после одной работенки.
"Это он имеет в виду убийство профессора Синицына", — тотчас поняла Соломатина. Зефиров наклонился над сумкой.
Поглядим, что у вас за авария… О-о, да здесь без инструмента не обойтись. — Он встал. — Схожу к проводнику. Может, у него плоскогубцы найдутся.
А проводник в соседний вагон ушел, — поспешно сказала Лика. — Я видела.
Леденец снова сел.
— Ну что ж, попробуем подручными средствами. — Он полез в карман и достал перочинный нож.
А поезд все ехал и ехал, ехал и ехал… "Когда же Катька дернет стоп-кран?" — Ј нетерпением думала Соломатина.
— Лика, а вы… — хотел задать очередной вопрос Зефиров.
Но тут раздался страшный скрежет.
Лику бросило вперед. Прямо на Леденца А Леденца бросило назад. Прямо на стенку.
Толчок!
Еще толчок!
И теперь уже Лику бросило на стенку, Леденца — на Лику.
Так их кидало из стороны в сторону раза четыре. Сверху сыпались всевозможные предметы: коробки, пакеты, сумки… По полу катались пустые бутылки, упавшие со стола… Наконец, толчки прекратились. Поезд остановился.
В коридоре раздались встревоженные голоса:
Что такое?..
В чем дело?..
Леденец выскочил из купе. "Он все понял! — запаниковала Соломатина. — Сейчас он убьет Ленку!.."
Она со страхом ждала выстрелов.
Через минуту Зефиров вернулся.
Представляете, кто-то сорвал стоп-кран. Причем в нашем вагоне.
Да что вы говорите? — Лика изобразила на лице удивление. — А зачем?
Кто ж его знает.
Поезд плавно тронулся с места. И начал быстро набирать скорость.
"Успела Ленка выпрыгнуть или не успела? — с тревогой думала Соломатина. — Успела или не успела?.."
— Смотрите, что мне проводник дал. — Леденец показал плоскогубцы. — Теперь я ваш замочек мигом починю.
— Классно. — Лика встала. — Я сейчас приду.
Выйдя из купе Зефирова, она чуть ли не бегом направилась к своему купе.
Подергав ручку, Соломатина поняла, что дверь закрыта на замок. Она постучала. Два удара, пауза, еще два удара.
— Лика, ты? — раздался из-за двери напряженный голос Орешкиной.
— Я.
Дверь открылась. Лика быстро вошла.
— Ленка выпрыгнула? — первым делом спросила она.
— Наверное. Я не знаю.
— Ты разве не проверила?
— Какой там "проверила". Меня чуть не застукали, когда я стоп-кран дергала. Хорошо, он напротив наших дверей расположен. А ты как?
— Нормально.
— О чем говорили?
— Стихи мне читал. Маяковского, потом Пушкина.
— Надо же, какой культурный киллер, — поразилась Катька. — А еще что?..
— Спрашивал, сколько мне лет, куда еду…
— Надеюсь, ты не сказала, что в Гусь-Франковск?
— Что я — дура? Я сказала, в Ростов.
— Молодец.
Лика без сил опустилась на сиденье.
— Ой, я так дергалась. Мне ведь никогда не приходилось с убийцами разговаривать.
— Думаешь, я не дергалась? Мне тоже никогда не приходилось поезда останавливать.
— Ты же говорила, электричку два раза останавливала.
— Это я от фонаря ляпнула. Чтоб вас с Ленкой подбодрить. — Орешкина вытянула вперед руки и растопырила пальцы. — Видишь, как руки трясутся.
Соломатина тоже вытянула руки и тоже растопырила пальцы.
— А у меня что не трясутся?
Катька хихикнула.
— У нас с тобой руки как у алкоголиков дрожат.
— Ага. Как будто мы с похмелья.
Подруги принялись хохотать, повалившись на нижние полки. Лика на правую, Катька на левую.
И тут в дверь постучали.
Девчонки разом оборвали смех. Соломатина сделала движение открыть.
— Не открывай, — прошептала Орешкина.
— А чего?
— Вдруг это Леденец.
В дверь опять постучали. Затем стали дергать ручку.
