В общем к моменту возвращения в Москву Надя согласилась на психотерапию. Это было не просто. Ей казалось, что согласиться – значит признать все. То, что с ней долго происходило нечто «выходящее за рамки», что она жертва, что ей не справиться без профессиональной помощи. Признать, что кошмар действительно был, перестать делать вид перед самой собой, что все в порядке. Признать, что у нее есть отклонения от нормы в поведении и внутреннем состоянии.
Да и мысль о том, чтобы рассказывать о происходившем с ней кому-то, кроме Игоря, поначалу казалась пугающей, ей думалось, что слова просто застрянут в горле.
Но согласилась. В первую очередь, ради Игоря. Она ведь должна стать нормальной женщиной – ради него, чтобы ему не нужно было с ней «няньчиться».
Найти хорошего специалиста удалось не сразу. Надя действительно оказалась сложным клиентом. По большей части она просто молчала и со всем соглашалась. К тому же выяснилось то, что Игорь и так подозревал – лечить ПТСР очень сложно. Все очень индивидуально, и зависит от самого клиента да от умения специалиста работать с жертвами насилия.
В интернете писали, что сейчас ПТСР хорошо лечится. Но на самом деле оказалось, что при всем богатстве выбора методов лечения лишь два. Первый – разного рода психотерапия. Это и повторное проживание страшных воспоминаний в спокойной обстановке, и выработка здорового поведения, и экспрессия своих чувств в виде рисунков на бумаге и тому подобное. И, насколько все это действенно – вопрос. Ведь есть же люди, живущие с ПТСР десятилетиями несмотря на многочисленные сеансы психотерапии.
Второй метод оказался простым и действенным. И нашел его Игорь просто в интернете. Сводился он к тому, что во время «флэшбэков» или в моменты накатывающей апатии и депрессии нужно … двигать глазами. На самом деле метод был куда сложнее, но его суть сводилась к такой простой вещи.
Движения глаз помогают разуму переработать опыт, который он не хочет усваивать, встроить его в картину мира.
Как ни странно, это оказалось самым действенным, наравне с занятиями спортом, поездками на природу и поддержкой любимого человека.
А потом нашелся специалист, который действительно смог помочь. Это была пожилая дама, когда-то работавшая в центре помощи жертвам насилия. Именно с ней у Нади сложилось хорошее взаимопонимание. Наталья Львовона не владела никаким новомодными методиками, даже не знала многих современных психологических терминов, зато прекрасно умела работать с такими раненными девочками, как Надя.
И именно с ней Надя начала стараться. Стараться научиться быть спокойнее, увереннее в себе и в будущем, не винить себя в произошедшем. К тому же у нее появился еще один стимул «стать нормальной». Теперь она считала, что просто обязана раз и на всегда взять себя в руки.
Потому что их с Игорем неосторожная нежная страсть в крымских бухточках и рощах принесла свои плоды. Через три недели после возвращения в Москву Надя вдруг осознала, что месячные-то не начались. А на следующее утро тест показал, что она беременна.
Игорь радовался сильнее и ярче, чем растерявшаяся Надя. Носил ее на руках и заверял, что собирается делать это всегда. А Надя глупо улыбалась и представляла себе, как он тащит бегемотика с огромным животом.
Конечно, она и сама хотела детей. Просто не думала, что это произойдет так быстро, теперь опять всю жизнь перекраивать…Впрочем, при возможностях Игоря и наличии Ольги Петровны, которая спит и видит, как будет нянчить внуков, может у нее, Надя, и институт закончить получится…?
В общем, ко дню свадьбы в начале октября Надя была вполне довольна жизнью, а главных забот было две. Первая: чтобы купленное заранее платье не лопнуло на стремительно полнеющей груди (в талии-то оно хорошо регулировалось, да и не раздалась она совсем уж сильно). Вторая: чтобы легкий токсикоз не превратился в тяжелый из-за понятного волнения. Впрочем, Игорь обещал, что разгонит всех гостей, если они будут слишком навязчивы и начнут нервировать его драгоценную.
А потом будет медовый месяц где-то за границей. Игорь придумал какое-то турне, простое в исполнении, без самолетов и длительных переездов.
29-2
Но в сам день свадьбы Надя совсем не волновалась. Напротив, ее охватило удивительное спокойствие. Ведь все было правильно, и она была уверена, что и дальше все будет хорошо.
Конечно, в их жизни будет еще масса разных трудностей. Наверняка. «Богатые тоже плачут», это давно известно. Но теперь она ощущала в себе силу, чтобы преодолевать их. Не силу Игоря, который всегда рядом, а свою собственную внутреннюю силу.
В конечном счете, если она пережила то, что пережила, и даже справилась с последствиями, то, наверно, она в самом деле не самый слабый человек. Понять это помогла все та же бесценная Наталья Львовна.
…А когда они с Игорем стояли в комнате жениха и невесты, Игорю неожиданно позвонили, он с досадой взял телефон. В его лице ничего не изменилось, но выслушав абонента, он странным голосом бросил:
— Наконец. Туда и дорога, — и повесил трубку.
Надя сразу поняла, о чем речь. Даже символично в чем-то, подумалось ей. Последнее, что должно было случиться, чтобы подвести черту под прошлым, случилось.
Кир Олегович Грузин умер утром в день их с Игорем свадьбы.
Каким-то невероятным образом он умудрился прожить еще несколько месяцев в состоянии овоща. Не мог ни говорить, ни как-либо еще общаться с людьми, но оставался в сознании, словно клешнями вцепился в свою жизнь и не отпускал ее. А может это его жизнь, его судьба вцепилась в него и не отпускала, пока он не пройдет весь путь до конца.
— Наверно, это потому что … сегодня я поняла, что простила его. Он смог уйти… — тихо, доверительно сказала Надя Игорю.
В последнее время она читала немало около религиозной литературы, иногда ходила в церковь. И в какой-то момент решила, что почти самое важное теперь- это каким-то невероятным образом простить Кира. Не ради него. А из благодарности Богу, который велел прощать. И который дал ей, Наде, Игоря, их будущего ребенка и все это несомненное крепкое счастье.
Но обида на Кира, что он испортил столько лет ее жизни, мерзким комом сидела внутри и не желала рассасываться. Она говорила себе, что он был психом, что его сломали пытки в каком-то плену и он подвинулся рассудком, всячески оправдывала его для себя. Но ничего не выходило. Логика убеждала лишь поверхностные чувства, а внутренние продолжали кричать: «Но как он мог! Как вообще такое возможно!».
Чего-то не хватало, чтобы отпустить эту последнюю ниточку, привязывавшую ее к мучительному прошлому.
Но сегодня, проснувшись с ощущением спокойствия и счастья, она поняла, что на месте обиды все расправилось. То ли количество рано или поздно переходит в качество, то ли просто счастье и спокойствие вытеснили, выдавили из нее обиду.
Вместо темного мучительного и едкого чувства появилась светлая пустота, которую она найдет, чем заполнить.
