Хм, подумал Игорь. Еще один приятный сюрприз. Может и тут Артем постарался, подготовил почву для Надиного появления на арене маминой жизни… Этот старый волк вообще-то умел подбирать убедительные доводы.
Неожиданно из коридора послышался знакомый звук – кто-то задел плафон светильника, стоявшего там, и он едва слышно зашуршал. Вслед за этим восстановилась подчеркнутая тишина, словно кто-то еще надеялся скрыться, а мама застыла, напряглась с чашкой в руке. Опустила взгляд.
Игорь откинулся на стуле и расхохотался.
— Артем, застегивайте штаны и выходите! — крикнул он в коридор. — Есть о чем, поговорить! А то мамин чай остынет, и она расстроится…
Нет, ну а кто сказал, что у женщины в пятьдесят два года и мужика в пятьдесят четыре не может быть личной жизни?
При этом Игорь сейчас чувствовал себя здесь единственным взрослым человеком.
26-2
***
А у Нади все было не так радужно. Во-первых она устала лежать. Конечно, в элитной клинике ей регулярно делали необходимый массаж, всякие процедуры, объясняли как правильно начинать нагружать тело, не вставая с кровати, и следили за исполнением. Но эта привязка к постели была мучительной для девушки, которая прежде никогда тяжело не болела.
А во-вторых, теперь, когда первая эйфория от того, что кошмар в ее жизни закончился, начала спадать, в голову застучались сложные мысли. Игорь велел ей не думать ни о чем тревожном, мол, он со всем разберётся. Но что поделать, если привыкшая к постоянной тревоге Надя, просто не могла думать лишь в позитивном ключе...
Тем более, во многом Игорь и был причиной ее переживаний. Нет, конечно, она страшно радовалась его визитам. Приходил он часто и на много часов заполнял ее палату своим солнечным мужественным светом. После, когда дверь за ним закрывалась, она чувствовала себя, как пьяная, и одновременно ощущала потерю, растерянность, от того, что он ушел.
Но в перерывах думала ...очень неприятные для себя вещи. Вот они с Игорем решили попробовать, начать сначала... Но он ведь мужчина из элиты! И не какой-нибудь толстопузый "папик", а первоклассный красавец, умный и сияющий. Такой любую может выбрать.
А он выбрал ее. Почему? Не верилось, что такой мужчина мог всерьез влюбиться в ненормальную ломанную девушку вроде нее. Она обещала говорить ему обо всех своих сомнениях, но эти мысли открыть ему не отваживалась.
Может, он просто не понимает, какая она? А поймет позже и...посадит ее в дорогой хороший дурдом. Он ведь такой великодушный, щедрый.
И ещё... Игорь связался с ее друзьями, просил сообщить о госпитализации в деканат. Выяснилось, что Надя может даже не брать академку, сдать экзамены на допсессии. Кстати, друзья, конечно, рвались навещать ее, но Надя пока что отказалась от их визитов. Просто боялась расспросов о том, что случилось. Правду-то она никогда не расскажет...
Брать академку Наде и не хотелось. Хотелось продолжить обучение. Но куда ей идти, когда ее выпишут из этой дивной клиники? Игорь не говорил с ней о будущем. А идти ей некуда...В квартиру Кира она никогда не вернётся. Вернуться к отцу? Но тогда придется бросить учебу.
В общем, эти противные мысли занозой свербили внутри, и она судорожно сжимала пальцами одеяло, когда никто не видел.
Хорошо лишь одно. С тех пор, как все произошло, Наде больше не хотелось прикладывать запястья к холодным поверхностям. И остального тоже не хотелось. Словно какой-то рычаг переключился внутри, когда самое страшное, то, чего она боялась долгие годы, уже произошло.
26-3
Но, видимо, по иронии судьбы, пострадать вдоволь Наде не дали. Судьба словно сговорилась с окружающими, что теперь у Надежды Румянцевой не получится ускользнуть в горе и переживания. Ее просто за шкирку вытаскивали в нормальную, конструктивную, хорошую жизнь.
Судьба пришла в обличье самого Игоря, поцеловала ее и деловым тоном сообщила:
— Знаешь, мы с твоим папой сегодня подумали, что ведь в Лыткарино ты уже никогда не вернешься. Не думаю, что у тебя там было что-то особо ценное из вещей. Я вообще считаю, что нам с тобой стоит купить тебе все новое… Но на случай, если что-то дорого, мы сегодня перевезли твои вещи ко мне.
В глазах Игоря можно было заметить (если ты – внимательная девушка, которая старается все-все-все замечать) лукавые, даже озорные искорки. А тон его был преувеличенно-непринужденным. Играет, как бы «ставит ее перед фактом», поняла Надя.
И все же она ощутила себя ошарашенной.
— Подожди! — она схватила его за руку. — Ты что… хочешь, чтобы мы с тобой жили вместе…? У тебя?
— Ну а как еще?! — с той же подчеркнутой непринужденностью пожал плечами Игорь. А Надя подумала: «Вот артист!». Недаром он столь успешно прикидывался простым таксистом. Еще один талант в нем пропадает – актерский. — Нет, конечно, если тебе не понравится, купим другую квартиру. Эта и верно небольшая, всего четыре комнаты. Просто мне одному хватало… Но да, если ребенок родится, лучше бы побольше. Думаю, тогда будем расширяться!
—Мне понравится! — сказала Надя. — Везде, где ты! И четыре комнаты вполне достаточно! Просто я не ожидала… Так быстро…
— Ну так согласна? Из больницы поедем ко мне, освоишься, осмотришься. А осенью, когда совсем придешь в себя, поженимся.
Надя опустила глаза, чувствуя, как ее заливает … не краска, а просто счастье. Так легко все, оказывается.
Годы мучений, годы сомнений. Годы мерзости с апофеозом, который она не помнит. Но вели эти годы сюда, вот в эту точку времени и пространства.
В точку, когда ее личный принц - загорелый, старше ее на двенадцать лет, артистичный и немного самоуверенный - то ли делает ей предложение, то ли просто сообщает о том, как дальше пойдет их жизнь.
— Согласна, конечно, — тихо сказала Надя. Усилием приподнялась так, чтобы сесть – получилось рывком. В области грудины и сломанных ребер отдалось болью, голова закружилась. Игорь поддержал ее, хотел уложить обратно. Но Надя вторым рывком засунула себя в его объятия, положила голову ему на грудь, обвила руками его шею.
— Куда я от тебя денусь! — сказала она, касаясь губами его губ. — Ты ведь уже все решил! Причем правильно.
И ощутила, как от его сильного тела расходится кольцом золотое счастье.
Спустя неделю…
— Ну как тебе идется? Может на ручки? —спросил Игорь.
