***
Ближе к полудню, когда привезли Надиного отца, Игорю страшно хотелось спать. И не просто спать, а спать на дивачике в клинике, рядом с Надей. Ничего страшного не произойдет, если он уедет. Корпорация работала, как хорошо раскрученная машина, все вертелось, действовало...
Теперь Игорь понимал, что слишком большое значение придавал своему присутствию здесь. Он может уезжать в отпуск, может быть рядом с любимой... Это все были отговорки, ему просто нравилось лично крутить механизм машины-монстра.
Когда прослушал "чистосердечное" Кира, первое, что спросил:
— Что с этим гадом?
— Шеф... Вы понимаете, он как бы это сказать... уже никому не сможет причинить вреда, — ответил Артем. — Его история закончилась. Инсульт у него, и прогнозы такие, что лучше бы сразу помер...
Игорь выслушал подробности и кивнул. И верно был доволен. Может, дожить парализованным, но в сознании - лучшее наказание для Кира, чем любое человеческое правосудие. Судьба знала, что делает куда лучше их всех.
... Хотелось спать. Но он вздрючивал себя кофе, смотрел в окно и ждал. Прежде, чем он отправится к Наде, ему предстоит один интересный разговор. Нужно было убедиться кое в чем. Да и вообще, когда что-то страшное происходит с человеком, принято сообщать родственникам...
Родственников ближе отца у Нади не было.
Когда привезли Семена Румянцева, и он вошел, перепуганный и нервный, Игорь понял, что ее отец не негодяй.
Он просто лопух.
Не мудрено, что бизнес у него не пошел. Таким место как раз на кухне, в роли шефа, тут он может властвовать.
— Что с моей дочерью? — явно преодолевая нервную дрожь, спросил он.
— Вы проходите, присаживайтесь, — сказал Игорь. Он раздумал сильно давить на мужика, ведь ответ на вопрос уже получил.
Этот лопух не продавал Надю. Он просто настолько наивен, что не замечал ни ее странностей, ни странностей в ее отношениях с Киром.
21-3
Семен Алексеевич был похож на мишку – большого, квадратного, доброжелательного. Лицо тоже квадратное, с плотными, но как будто расслабленными чертами. Правда, если присмотреть, очень отдаленно он напоминал миловидную Надю.
— Что с моей дочерью!? — повторил мужик, устроившись в предложенном кресле.
— С вашей дочерью сейчас вот это, — ответил Игорь, подошел и показал на экране мобильного фотографию Нади, как она лежит в больничной палате с капельницей, с синяками на лице, измученная и больная.
Семен побледнел, его лоб покрылся испариной.
— Где она?! Как это произошло… Что с ней случилось?! — почти закричал он и вскочил с кресла. — Наденька моя, доченька…
Ага, любишь дочку, подумал Игорь, вспомнил о ней.
Усмехнулся. В конечном счете, этот медведь, внезапно вспомнивший, что у него есть потомство, начал несколько раздражать.
Давить особо не буду, подумал Игорь, но еще проверю. И урок ему преподнести нужно.
— Сядьте! — холодно бросил он Семену Алексеевичу.
Они встретились глазами. К счастью, во взгляде Румянцева не было позорного низкого страха перед власть имущим Игорем. Значит – можно будет не презирать тестя.
Но, видимо, Семен увидел в глазах Игоря достаточно жесткой решительности, чтоб сесть обратно.
— А это - исповедь того, кто это сделал, — сказал Игорь, нажал на пульт, и на экране на противоположной стене появился Кир, сидящий на стуле в наручниках. Зазвучал его голос. — Смотрите и слушайте. И в зависимости от того, что я увижу мы поедем… Либо к ней в больницу, либо в участок.
При виде Кира Семен побледнел еще сильнее.
— Кир Олегович?! — проговорил он и недоуменно взглянул на Игоря. — Не может быть… Вы поймите, Кир Олегович – он добрый ангел нашей семьи… Он и с финансами мне помогает, и Наденьку приютил, когда она учиться поехала… Никогда не поверю!
— Слушайте – это его чистосердечное! — рявкнул Игорь. — «Никогда не поверит он…». Дурак вы, Семен Алексеевич, уж простите… Дурак и дальше своего носа не видите. Или не хотите видеть?! — добавил Игорь.
Семен ничего не ответил на это. Лишь опустил глаза. Видимо, ему уже было стыдно.
Пока Кир говорил, Семен то вновь бледнел, то краснел. Сжимал кулаки.
Сам Игорь в очередной раз слушал признание Кира, и думал, как такое вообще могло происходить… Происходить в обычной, вроде бы нормальной жизни обычных нормальных людей.
Впрочем, до поры до времени Кир и не совершал ничего, к чему можно было бы придраться. А полную картину их с Надей истории – Игорю не хотелось так думать, но приходилось признать, что это история Нади и ее сумасшедшего деда – Игорь составил лишь выслушав и Семена. Не так много, но Надин отец знал кое-что о проклятом «дедушке».
— Его жена, Елизавета Андреевна, говорила, что он вернулся тогда сам не свой… Изменился… Пытали его что ли тогда, во время одной из операций… Словно ушел один человек – а вернулся другой… Так говорила она, только я не придавал значения… —рассказал Семен Алексеевич, когда немного, чуть-чуть отошел от шока.
… Да, судя по всему, Кир изменился из-за пыток. Вроде как ему досталось во время одной из операций, он стал замкнут, ничто его не радовало. Жена и сын списывали все на посттравматику, ничего особенного, это ведь бывает… нужно просто время и наша поддержка…
Но, похоже, повредился в уме он куда сильнее.
Кого-то пережитая боль – приводит к Богу, дает душе заряд милосердия и жалости к тем, кто переживает такую же боль. Других боль делает равнодушным к чужим страданиям. Помня о своих, они считают муки других людей ничего не стоящими. Третьи просто становятся, как куклы, равнодушные в первую очередь, к самим себе и своей судьбе.
По какому пути пошел Кир, сказать сложно. Возможно, по пятому, еще одному сценарию, в котором при внешнем равнодушии, внутри у него родилось что-то извращенное, странное.
… Отношения с женой портились все больше. Прежде внимательных супруг стал холодным, отрешенным и настоящим деспотом. А потом гибель сына… Вроде бы это должно было сплотить Кира и Елизавету, но не тут- то было. Кир совсем ушел в себя, назвал сына идиотом, что сам подставился в бою, а значит и … заслуживал смерти. Ему и не жалко такого сына… Не сын и был.
Стерпеть такого Елизавета не могла.
У нее вскоре появился утешитель. Мужчина, что был готов ее поддержать, принять с невыносимой, глубочайшей раной, жившей в ее сердце. Так бывает. Мужчины бывают и теплыми, и надежными и настоящими рыцарями. К тому же Елизавета была еще и весьма молода, и вполне красива.
На ее отъезд Кир отреагировал вроде бы спокойно, никак не показал ни сожалений, ни ревности, ни злости.
А дальше начиналась та часть истории, которую рассказал сам Кир.
