Ченни, получая свою долю внимания Лисы, только подался опять вперед, ловя ее дрожащие губы, и снова запустил волну удовольствия по ним троим, завихряя и усиливая ее. Он и сам не осознавал, как так происходит, но получалось. И получалось невероятно остро и горячо!
Брат крепче ухватился за бедра Лисы, начиная двигаться бешено и жестко, Ченни не отпускал девушку, притягивая к себе в поцелуе, тоже переставшем быть нежным и аккуратным, и не мешая все сильнее и грубее тонким пальчикам скользить по члену.
А потом случилось нечто.
Ченни поймал волну кайфа от Тома, вплел в свое удовольствие и все это запустил через поцелуй в Лису. И их девочка задрожала так, как никогда раньше. Возвращая им их эмоции, вот только усиленные в сотни раз.
Ченни почувствовал, как его переполняет нереально мощная энергия, такая, что, кажется, от него даже фонить начало, как от зараженного. Он поймал бешеный, безумный взгляд брата, который совершенно однозначно чувствовал то же самое.
Их девочка наполняла их жизнью. Теплым, мерцающим светом. Самой сутью энергии.
И это было невероятным. И прекрасным.
Лиса вскрикнула, кончая, и Ченни, опомнившись, тут же закрыл ей рот поцелуем. Он целовал раскрытые в стоне губки, слышал радостный мат Тома и думал, как им повезло все же.
Непростая она, их девочка Лиса.
Непростая.
30
- Вот смотрите, - Лиса перелистнула книгу, открывая красочную картинку замка Золушки. – Вот он, этот волшебный замок, куда Золушка поехала на бал.
Все четверо малявок, во главе с Лалли, дружно пооткрывали рты. Лиса посмотрела на их лица и вздохнула. Все же ей немного в этом повезло. Она застала диснеевские мультики, она помнила это невозможное ощущение сказки, волшебства, искрящееся на экране огромного телевизора. Она даже в кино ходила с мамой и папой, на премьеры новых мультиков.
Эти дети, рожденные уже после катастрофы, ничего, кроме ужасов и серого опасного мира, не видели.
Они, конечно, умели читать, книги не были таким уж дефицитом теперь, но и необходимостью не являлись. В мире, где все заточено под выживание, книга – это просто лишний груз. И материал для разведения костра.
Поэтому вот такая, красочная, с глянцевыми страницами и невозможно яркими цветами, она завораживала.
И сказка про Золушку слушалась, затаив дыхание.
Лиса коротко глянула вправо, где, в метрах двадцати от нее, уже примерно полчаса ругались мужчины. Ей ужасно хотелось послушать, о чем они спорят. Хотя, в принципе, она и так знала.
Том против пополнения их группы. И пока что его сдвинуть с места не удается. В основном, потому, что Ченни занял подчеркнуто пофигистическую позицию. И стоял рядом с братом, заложив большие пальцы рук за ремень джинсов, молча. И, кажется, даже позевывая.
А потом он вообще развернулся к Лисе, поймал ее взгляд и чуть заметно улыбнулся. И подмигнул. Лиса тут же покраснела, очень уж этот его взгляд шальной напомнил то непотребство, которым они остаток ночи занимались, до самого утра. Сразу стало жарко, тело пробила мягкая томная дрожь, слабый отголосок невероятного ночного удовольствия.
И Ченни, неотрывно глядя на нее, знакомо дрогнул ноздрями, облизнул губы. Похоже, он поймал эту ее жаркую волну и разделил с ней их общее воспоминание об удовольствии.
- Лиса, а дальше? Золушка попала на бал в итоге? – тонкий голосок одной из девочек, Моники, вернул Лису из мира мечтаний в реальность.
- А… да… - она оторвала взгляд от Ченни, и перелистнула страницу.
Дети, как по команде, подвинулись еще ближе.
Вообще, отлично, что книга перенесла все напасти, что на них свалились за такой короткий срок путешествия. И теперь исправно выполняла свое предназначение отвлечения и увлечения детей. Пока взрослые решают свои взрослые проблемы.
На дворе стояло индейское лето, во всей его красе, жарило не по-осеннему солнце, поэтому отряд вынужденно задержался в развороченном коттеджном поселке.
Жан прятался в одном из домов, отсыпаясь после боя, и Лиса до сих пор с содроганием вспоминала, как он дрался. Конечно, она мало что успела заметить, потому что темно было, но и того, что увидела, хватило по самые гланды. Он и хантеры совершили невозможное этой ночью. Спасли столько людей. Спасли детей.
И теперь, конечно же, нуждались в отдыхе.
А еще Лиса очень сильно хотела, чтоб Том передумал насчет спасенных и взял их с собой.
Но просить об этом, да и вообще хоть как-то вмешиваться в ситуацию не могла. И так практически настояла на самом спасении. И до сих пор не по себе было от мысли, что с ее мужчинами могло что-то случиться.
Что-то нехорошее.
Что-то…
Нет, думать про это она не собиралась.
Потому что не могло такого быть. Только не с братьями Стоунами! Только не с ними! Они – абсолютно неуязвимы!
И больше она их подвергать никаким глупым рискам не будет.
Ни за что.
Лиса специально не общалась со спасенными девушками, которые тихой группкой сидели в одном из домов, привычно не отсвечивая. В новом мире женщины умели быть тихими. А то заявишь о себе, покажешься на глаза, и…
И случится то, что случилось с Лисой.
Ничего не делала, помылась только и волосы распустила. На заднем закрытом дворе. А ее увидели. И пришли за ней.
Иногда Лиса с содроганием думала о том, что было бы, если б братья не увидели ее. Где бы она была? И в каком состоянии? Одно только воспоминание о подонке Дэниэле приводило в ужас.
Нет, в ее ситуации тот невинный танец Золушки на заднем дворе был невероятной удачей. И еще большей удачей было то, что ее увидели именно Стоуны. Что они оказались такими… Такими…
Она опять невольно припомнила сегодняшнюю жаркую ночь, их горячий шепот, их руки, их губы, нежность и грубость, все так, как надо, так, как правильно… Глубокий черный взгляд Ченни, его мягкие поцелуи. Жесткость, грубый напор Тома, глубокие движения, наполняющие ее так нужно, так сладко… Она еле остановила себя, до того захотелось выгнуться довольной кошечкой.
И опять поймала на себе взгляд Ченни. Он смотрел на нее уже неотрывно, похоже, полностью забив на ярящегося Тома и проблемы с новыми, желающими попасть под крыло хантеров, людьми. И глаза его были такими же безумными, как и ночью.
Черными и бездонными.
Лиса даже покраснеть вторично не успела, как Ченни развернулся и буквально в несколько шагов перекрыл все расстояние, разделявшее их.
А потом, не обращая внимания на притихших детей, явно пугавшихся его близкого присутствия, подхватил удивленную Лису под локти, поднимая ее в воздух, легко подбрасывая вверх, под попку, чтоб их губы оказались на одном уровне.
