— Разумеется.
— Ага-а… — многозначительно протянул Молодцов. — Уж ни ей ли звонил Скальпель?
— Брось, Димыч, — сказал Орешкин. — Знаешь, какая она старая? Из нее уже песок сыплется.
— Это ни о чем не говорит. Мне папаша рассказывал, сейчас любого человека можно искусственно состарить…
Лика страдальчески сморщилась.
— У меня от твоих рассуждений, Молодцов, уши вянут. Ты серьезно считаешь, что тетя Лиза — это не тетя Лиза, а Буратино?
— Очень даже может быть, — ответил Димка.
— А где тогда настоящая Горохова-Данилова? — спросила Катька.
— А ее вообще не существует! — выдал Молодцов.
— Ну уж нет, — решительно произнесла Лика. — Тетя Лиза привезла с собой семейный альбом. И в нем полно фотографий, которые и у нас есть. От прабабушки остались.
— Тогда французская спецслужба убрала Горохову-Данилову и заменила ее на Бура-тино, — мгновенно выдвинул новую версию Димка.
— А зачем французской спецслужбе русский бандит Буратино? — возразил Ромка. — Что у них, своих агентов мало?
— А к чему им рисковать своими агентами, если можно нанять бандита? — парировал Димка.
— Я че-то не пойму, — сказал Леша. — Буратино — мужчина или женщина?
— Этого никто не знает… Слушайте, как дело было. — И Молодцов принялся излагать свою версию: — Французская разведка охотится за материалами профессора Соломати-на. Она узнает, что у профессора в Париже живет дальняя родственница. Разведка ее убирает…
— Французская разведка не станет убирать женщину, — убежденно произнесла Катька. — Французы очень галантно относятся к дамам.
— Значит, она сама умерла, — на ходу подправил версию Молодцов. — Она же старая. Вполне могла умереть. И спецслужбы этим воспользовались. Вышли в Питере на криминальные структуры; узнали, что самый лов- кий бандит в России — Буратино, заплатили ему или ей — если Буратино женщина — кругленькую сумму, искусственно состарили, и вот пожалуйста — к Соломатиным приезжает «тетушка из Парижа». Лика схватилась за голову.
— Кошмар, — сказала она. — Бедная тетя Лиза. Ты ее, Молодцов, и похоронил, и в бандиты записал.
— Ребята! — громко воскликнул Толстиков. — Я знаю, как можно узнать, умерла Горохова-Данилова или нет!..
— Как? — спросил Ромка.
— Через Интернет. Если Горохова-Данилова всю жизнь прожила в Париже, то и похоронена она должна быть в Париже…
— А в Интернете должна быть информация о парижских кладбищах!.. — на лету подхватил Лешину мысль Молодцов.
— Она там есть, — сказала Лика. — Когда мы были в Париже, то ходили на русское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. И смотритель нам рассказывал, что вся информация о парижских кладбищах введена в Интернет. У моего папы, кстати, компьютер подключен к Интернету. — Лика посмотрела на Димку. — Так что, если хочешь, Молодцов, можем проверить твою версию. Чтоб ты, наконец, успокоился.
— Проверить, конечно, надо, — ответил Димка. — Но только не у тебя, Соломатина.
— Пошли тогда ко мне, — предложил Толстиков. — У моего отца тоже компьютер к Интернету подключен.
— А ты, Леша, умеешь работать в Интернете? — спросила Катька.
— Как не фиг делать, — небрежно ответил Толстый.
— Тогда вперед! — сказал Димка.
И ребята пошли к Леше Толстикову.
Глава XXVII Кладбище в Интернете
Леша плюхнулся на вертящийся стул и врубил компьютер.
— Через пару минут вся информация будет у нас в кармане, — уверенно заявил он.
— А ты какой программой пользуешься при входе в Интернет? — спросила Лика.
Лешины пальцы быстро забегали по клавиатуре.
— Моя любимая программа «Мазилла», — ответил он.
— Как, как? — переспросил Орешкин. — «Мазилла»? Это от слова «мазать», что ли?
Толстиков насмешливо посмотрел на Ромку.
— Сам ты «мазать». Разработчики программы назвали ее так в честь героя мульти-ка. В мультике есть динозавр, который…
— Не отвлекайся, Толстый, — сказал Димка.
Леша снова сосредоточил внимание на компьютере. На экране монитора мелькали строчки, схемы, значки… Оставив клавиши, Толстиков работал «мышкой». Но чем больше он работал, тем меньше уверенности в нем оставалось. Наконец Леша и вовсе убрал руку с «мышки».
— Вот чертова чертовщина. Куда-то не туда заехал.
На сей раз уже Ромка насмешливо взглянул на Лешу.
— Тоже мне, компьютерщик. Правильно говорят: «Техника в руках дикаря — груда металлолома».
— Разреши я попробую, Леша, — сказала Лика.
Толстый, с кислым лицом, неспеша встал со стула.
Лика села на его место. И теперь уже ее пальцы забегали по клавиатуре. На экране высветилось пустое белое окошечко. В это окно Соломатина вписала по-английски: парижские кладбища.
— Теперь надо подождать, — убрала она руки с клавиатуры.
Ребята стали ждать. Толстиков сгонял на кухню и сделал себе большой бутерброд с двумя котлетами.
Он и остальным предложил по бутерброду, но ребятам было не до котлет. Все с нетерпением ждали, что выдаст компьютер.
— О, да здесь хакеры орудуют, — раздался вдруг веселый голос.
Ребята повернулись к двери и увидели… Лешу Толстикова. Только на двадцать лет старше.
— Папа! — обрадовался Леша. — А мы и не слышали, как ты пришел. Пап, у нас ничего не получается. Помоги, а?
— А что вы хотите?
— Нам нужна информация о парижских кладбищах. Мы вошли в Интернет. А машина уже двадцать минут молчит.
— Ничего удивительного, — сказал папа Толстиков. — У Петербурга нет прямого соединения с Парижем. Наш компьютер сначала выходит на компьютер в Гатчине, компьютер в Гатчине выходит на компьютер в Москве, компьютер в Москве выходит на компьютер в Финляндии, а уж после этого финский компьютер соединяется с парижским компьютером.
Едва он закончил свои объяснения, на экране выскочила большая страница.
— Что я вам говорил. — Папа Толстиков наклонился к экрану. — Пожалуйста. Вся информация о парижских кладбищах. — Он стал быстро переводить с английского. — Книги о кладбищах, фильмы о кладбищах, памятники на кладбищах… о, даже песни о кладбищах… Вас что конкретно интересует?
Димка показал на Лику.
— Соломатина хочет узнать, где похоронена ее дальняя родственница.
— А она русская? — спросил папа Толстиков.
— Да, русская, — закивали ребята.
— Тогда первым делом поглядим русское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. — Папа Толстиков подвел стрелку к строке «Сен-Же-невьев-де-Буа». Клик-клик — щелкнул он кнопкой.
