— А что я должен делать, Григорий Евграфыч?
— Ничего, Шура. Я сам все сделаю. Ты просто выйди на улицу и постой у подъезда. Папироску на вот докури. — Молодцов отдал Чайникову свою недокуренную папиросу. — Да, и не забудь воротник куртки поднять, а козырек кепки опустить. И еще голову в плечи втяни, чтобы стать поменьше ростом. А то Ствол в оптический прицел увидит, что ты — приманка.
«Ой, мамочка», — вспомнил Саша свою маму.
Перед уходом Чайников предупредил Калерию Ивановну, что вернется поздно, поэтому пусть она его не ждет, а ложится спать. Но мама, конечно, ждет. И уж, наверное, испекла что-нибудь вкусненькое к возвращению своего Зайчика. Ватрушки или пампушки. И того она не ведает, что ее Зайчик сейчас вместо сладкой ватрушки получит пулю.
Суперопер, видя, что молодой следователь несколько приуныл, решил его подбодрить.
— Не дрейфь, Шурка, — хлопнул он Чайникова по плечу, — как говорится: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать». Знаешь, какое у нас в угрозыске поверье существует? Если тебя в первый год службы не убили, значит, до пенсии точно доживешь.
«Ох, не дожить мне до пенсии», — уныло подумал Саша.
И с этой не очень-то бодрой мыслью Чайников пошел приманивать киллера.
Глава XVI ВИЗИТ КЛОУНА
После того как вконец расстроенный Саша Чайников поплелся домой, Стас и Юлька прикрутили куклам головы (куклы были сделаны таким образом, что у них все откручивалось и прокручивалось) и тоже разошлись по домам. Юлька пошла к себе, чтобы рассказать сестре, почему они со Стасом так внезапно убежали. Ну а Брыкин отправился досыпать: все-таки он две ночи не спал.
Но и на этот раз ему не удалось поспать.
С прогулки вернулись Машенька и Белоснежка.
Собака сразу же улеглась на свой коврик и, положив морду на передние лапы, задремала.
А девочка была вся переполнена впечатлениями.
— Стасик, Стасик, — взбудораженно говорила она. — Белоснежка беби спасла!
— Какого беби?
— Ты спишь и ничего не знаешь! А рядом с нами дом горел!
Тут Брыкин вспомнил, что, когда спецавтобусы группы захвата поворачивали на Фурштатскую, их обогнали две пожарные машины с ревущими сиренами. Но Стасу тогда было не до «пожарок».
— А что за дом? — спросил Брыкин.
Девочка, подбежав к окошку, показала пальчиком.
— Вон тот, где флажок с полосочками висит.
Судя по всему, Машенька имела в виду американское консульство.
Стас посмотрел в окно.
И правда — последний этаж консульства был весь черный от копоти. Но пожар уже потушили. Зеваки разошлись. Пожарные уехали…
А Машенька возбужденно рассказывала:
— …Иностранная тетенька кричит усатому пожарнику: «Май беби! Май литл беби!» И показывает на верхние окошки. А усатый ей отвечает: «Ничем не могу помочь, гражданочка, сами видите, какой огонь бушует!» А тетенька плачет-плачет. Мне ее так жалко стало. Я говорю Белоснежке: «Белоснежка, принеси тетеньке беби, чтобы она не плакала». И Белоснежка по лесенке вверх полезла…
— Это по какой лесенке? — спросил Брыкин. — По пожарной, что ли?
— Да, — закивала девочка. — По пожарной.
— Ну ты и горазда врать, Мышка. Собаки не умеют по лестницам карабкаться. Им за перекладины нечем уцепиться.
Машенька обиженно засопела.
— А вот и не вру. Она когтями цеплялась. Долезла до окошка и в огонь прыгнула. А потом беби из огня в зубах вынесла и по лесенке вниз спустилась. И все закричали: «Ура-а! Ура-а!» А иностранная тетенька сказала Белоснежке: «Сенкью вери мач».
— Классно заливаешь, — усмехнулся Стас.
Машенька топнула ножкой:
— Почему ты мне не веришь?! Почему?!
— Да верю я, верю, — ответил Брыкин, лишь бы только отвязаться и лечь спать. — Шла бы ты домой, Мышка. Тебя дедушка, наверное, заждался.
— Его на работу вызвали, — сказала девочка. — Он только вечером придет.
— Так ты что, без разрешения гулять ходила?
Машенька потупила зеленые глазки.
— Без разрешения. Если б я спросила, дедуля бы меня не отпустил.
— Конечно, не отпустил. Тебе ведь всего пять лет.
— Пять лет и четыре месяца, — показала на пальцах Машенька.
Брыкин зевнул.
— Ладно, Мышка, шагай домой и жди своего деда.
Девочка не уходила.
— Стасик, а ты разве не хочешь про цирк послушать? — спросила она.
— Нет, не хочу.
— А когда захочешь?
— Когда рак на горе свистнет.
— А когда он свистнет?
— Когда я высплюсь. Я, между прочим, две ночи не спал. Понятно?
— Понятно, — со вздохом ответила Машенька. — Пойду тогда Мальвине и Артемону про цирк расскажу.
С Брыкина мигом слетел весь сон.
— Ты же у Шишкина куклу взяла! — закричал он так громко, что девочка даже испугалась.
И начала оправдываться:
— Я у тебя разрешения спрашивала.
Стас схватил Машеньку за руку.
— Идем наверх. Мне надо кое-что выяснить.
Когда они поднялись в квартиру участкового, Брыкин принялся откручивать у Мальвины голову.
— Ой-ой-ой! — завопила девочка. — Стасик, что ты делаешь! Ей же больно!
Не обращая внимания на Машенькины вопли, Брыкин открутил у куклы голову и, перевернув Мальвину вверх ногами, начал с силой ее трясти.
Но из Мальвины ничего не выпало. А Стас так надеялся, что именно в этой кукле Пафнутьев спрятал таинственный футлярчик.
Брыкин прикрутил голову на место.
— На, играй, — протянул, он куклу Машеньке.
Прижав Мальвину к груди, девочка укоризненно посмотрела на Стаса.
— Зачем ты ей головку откручивал?
— Ты что, маленькая? — с напускной серьезностью ответил Брыкин. — Не понимаешь, какая у нас в стране криминальная ситуация? Бандиты везде бомбы закладывают. Могли и в куклу заложить.
Машенька с опаской отложила Мальвину в сторону.
— Да играй, играй, — успокоил девочку Стас. — Я же проверил. Бомбы нет.
Они вышли в прихожую.
— Не вздумай, Мышка, кому-нибудь дверь открыть, — предупредил Брыкин. — Знаешь, сколько сейчас в Питере преступников орудует?
— А сколько? — заинтересовалась Машенька.
— До фига и больше. Поэтому никому не открывай. Кем бы тебе ни представлялись. Милиционером, водопроводчиком, электриком… Это все могут быть бандиты.
