Никакого приказа от штаба 121 сд командование 119 сбр не получило, да и связи с дивизией не удалось установить. Представитель штаба 40 А поехал в дивизию лично, а вместе с ним туда же отправился и офицер связи от 119 сбр, но так и не вернулся назад.
Находившийся в бригаде представитель политуправления Брянского фронта «предложил» командиру 119 сбр выполнить приказ штаба 40 А и занять указанный рубеж обороны без 121 сд, о чем поставил в известность ВПУ Брянского фронта, которое издало соответствующий приказ
[219]. Но в тот день 119 сбр из Семеновки так и не выступила. (К утру 4 июля 121 сд, командование которой должно было указать командиру 119 сбр конкретный участок обороны на Олыме и взаимодействовать с ней, оказалась уже на подступах к Дону, в 60 с лишним километрах от назначенного штабом 40 А рубежа
[220].)
Бригада приступила к выполнению приказа только на следующее утро, когда в район Семеновки стянулись остальные части касторненской группировки. Вместе с бригадой отправился и представитель политуправления Брянского фронта батальонный комиссар Никулин, доклад которого в отсутствие большинства оперативных документов 119 сбр позволяет нам сегодня узнать, как развивались в тот день события в бригаде.
«Утром 4.7.42 г. части 119 сбр в составе 970 человек, 3 орудия, 7 45-мм <пушек>, 2 миномета, 20 ПТР, приняв боевые порядки, выступили из деревни Семеновка на северо-запад занимать оборону по приказу опергруппы Брянского фронта Набережное — Ольховатка — Грачевка. При совершении марша на дороге, идущей по высотам, была замечена колонна танков и машин. Артиллеристы открыли огонь и 2 машины загорелись. Но огонь был прекращен, ибо установить не удалось чья это колонна: наша или немецкая, т. к. к этому времени Касторное и Семеновка были обойдены немцами с севера и юга. После артогня машины и танки скрылись в лощине. Находящиеся в этом районе разведчики открыли огонь по этой колонне — это была немецкая колонна. Фашисты заметались, побросав машины и танки, разбегались, часть из них перебита. Взяты пленные 4 человека. При подходе к деревне Сканцы (очевидно, Скакун. — И. С.) выяснилось, что это был немецкий штаб, идущий по направлению к Воронежу под охраной танков и пехоты.
Один из пленных, бывший красноармеец Чесноков Леонид Евсентьевич, рождения 1907 г., был кандидатом партии, уроженец деревни Горшново, Серецкого района Ивановской области. Происходя из крестьян, колхозник, женат, четверо детей. В плен попал 21 августа 1941 года под Новгородом. Служил в 70 сд артиллеристом. Ни одного дня не был в лагере, а был взят немцами на кухню, где работал. До взятия его в плен часть и штаб, в которой он был, стояла в городе Борисове, ремонтировали машины. Отправили их в июне из Борисова. Им говорили, что едут в Германию через Харьков, но, не доезжая до него, выгрузились и направили на фронт в направлении Касторного.
Так как обстановка не позволяла отправить их за линию фронта, пленные были расстреляны.
Машин захвачено легковых, штабных и специальных 28 штук, 2 рации, 7 средних танков, 2 танкетки, одна кухня, 12 мотоциклов, 2 машины с горючим, продовольствие. Одна из машин была Горьковского завода, выкрашена в зеленый цвет, а по бокам фашистские знаки. Танки выкрашены под цвет наших танков. Часть машин была вытащена из лощин и болота, остальные при отходе сожжены»
[221].
На самом деле части 119 сбр в тот день разгромили не штаб, а одну из колонн снабжения 11 тд, которая продвигалась по южному маршруту тылового обеспечения дивизии. Это, вне всякого сомнения, было чувствительным ударом по тыловикам 11 тд и, наряду с другими случаями нападений на колонны снабжения, вынудило командование 11 тд выделять специальные группы в их охранение. Правда, в докладе командира 119 сбр, в котором он также упоминает о захваченных у немецкого штаба «около 30 машинах», нет никаких упоминаний о захваченных танках, хотя, казалось бы, такие ценные и важные трофеи были бы упомянуты прежде всего
[222]. Странным здесь кажется и то, что, упомянув о захвате танков, Никулин далее вообще ничего не говорит об их дальнейшей участи, хотя с захваченными автомашинами в донесении все ясно — какие-то вытянули и увели, а остальные сожгли (были и те, что так и остались стоять на дороге, но об этом — позже). Об уничтожении танков в донесении ничего не сказано, но и вывести их не удалось, что следует из других документов. Более того, в том же самом донесении, подводя итоги, он пишет, что при разгроме «штаба немецкого соединения» вместе с 28 автомашинами были захвачены только 2 танкетки и 1 средний танк.
Стоит отметить, что в донесении комиссара Никулина, пожалуй, впервые подробно сообщалось и о малоизвестном до той поры феномене Восточного фронта — так называемых hiwi — добровольных помощниках вермахта из числа бывших советских военнослужащих, попавших в плен. Мои попытки найти через ОБД «Мемориал» упомянутого Никулиным красноармейца Чеснокова закончились безрезультатно, и я предположил, что захваченный в плен hiwi, возможно, не назвал своего настоящего имени, поэтому его участь так и останется неизвестной. Но, благодаря настойчивости и скрупулезному поиску моего единомышленника и доброго товарища из Самары А. Баркова, в архивных документах 221 ап 70 сд удалось найти упоминание об этом нашем соотечественнике с несчастной и трагической судьбой. Оказалось, что настоящее отчество бывшего красноармейца Чеснокова было Геннадьевич, все же остальное в найденных документах практически полностью совпало с рассказом расстрелянного 4 июля 1942 года под Касторным 34-летнего ивановского крестьянина. Он был призван в армию на третий день войны, 24 июня 1941 года, но, не прослужив в армии и двух месяцев, оказался в плену. Для своих родных он пропал без вести в августе 1941 года, а последней весточкой от него было письмо от 14 августа 1941 года «из Псковского направления».)
Бой под деревней Скакун можно назвать настоящей победой 119 сбр, важной не только нанесенными врагу материальными потерями. Эта победа локального уровня имела большое моральное значение для личного состава бригады, особенно в тяжелых условиях отступления и неудач, ибо наглядно показывала, что врага можно бить.
Тем не менее, как это следует из документов, несмотря на успешный бой у деревни Скакун, 119 сбр так и не вышла на рубеж обороны по восточному берегу Олыма. Сам Никулин после описания разгрома немецкой колонны ничего не пишет о дальнейших событиях дня 4 июля и не объясняет, почему бригада не выполнила поставленную перед ней задачу, словно ее и не было.
Остается предположить, что на подходе к рубежу Олыма бригада встретила сильное сопротивление обнаружившего ее противника и не смогла продвинуться дальше. В любом случае, совершенно очевидно, что к вечеру отряд 119 сбр вернулся в Семеновку, не выполнив приказа. Между тем с выходом на рубеж Ольховатка — Новоселки бригада должна была восстановить единый фронт обороны между 16 тк на севере и касторненской группировкой на юге. Вместо этого между ними по-прежнему зияла не занятая нашими войсками шестнадцатикилометровая брешь, в которую немецкое командование все глубже вгоняло бронированный клин 11 тд.
