— Ищу, — отозвался Стефан. — Есть, что предложить?
— Может, и есть, — мужчина ощупал цепким взглядом мула и повозку. — Но ты, смотрю, с барахлом. Хорошо заработал на прежнем месте?
— Что заработал — всё моё, — насторожённо ответил магистр и чуть сдвинул накидку, как бы, ненароком, демонстрируя катар. — Какая работа?
Наниматься в его планы не входило, но если наёмник не заинтересуется предложением — будет подозрительно.
— Заводи мула во двор, — посторонился мужик, чуть сдвинувшись и давая проход. — Ты же ночью не поедешь дальше? Животина у тебя не слишком молода, того и гляди, копыта отбросит.
— Я не один, со мной рабыня. Что возьмёшь за постой, еда у нас своя есть, — поинтересовался Стефан, остановив повозку, но, не сворачивая в распахнутые ворота.
— Рабыня? — заинтересованно вытянул шею мужчина. — Что ж, найдем и ей место. Алим! Мула в конюшню, — крикнул он работнику.
Стефан покосился на выглянувшую из-под тента Аэлину и бросил:
— Улина, вылезай!
— Смотрю, балуешь ты девку, в повозке возишь, сам пешком идёшь, — не преминул высказаться хозяин.
Герцог развернулся к нему:
— Тебе, какое дело? Моя рабыня. Хочу — берегу, хочу — бью.
— Мне — никакого, — хозяин демонстративно отвернулся от девушки. — Мула обиходят, накормят, девка твоя на конюшне поспит, а ты, ступай за мной в дом.
— Рабыня со мной, — возразил Стефан.
— Да что с ней сделается? В конюшне сена полно. Выспится, как у Единого за пазухой, — всплеснул руками хозяин. — В дом не возьму, не обессудь. Жена у меня невольников на порог не пускает. Иногда останавливаются проезжающие с рабами, так дальше конюшни им ходу нет.
- Ладно, твой дом — твои правила. Только я тогда тоже на конюшне переночую. Что ты насчет работы говорил?
— Не на дворе же серьезные дела вести? Сначала поужинаем, потом поговорим. За рабыню не бойся, у меня никто не тронет. Бережешь её — планы, какие имеешь?
— Может, имею, — магистр смотрел недоверчиво, прикидывая, не уйти ли от навязчивого и любопытного мужика. Но глаз зацепился за Аэлину, тихо стоящую возле повозки, пока распрягали мула.
Вид у девушки был, мягко говоря, не очень. Видно, что измучилась, ещё, наверное, нога болит.
Сердце царапнула жалость и вина — из-за него страдает, но мужчина задавил непрошенные мысли в зародыше.
На кухне работала? Работала и не жаловалась. Потерпит пару недель в роли рабыни.
— Показывай, куда идти, — Стефан прикинул расстояние от конюшни до дома и добавил. — Улина, ступай за мной.
Хозяин открыл рот, чтобы возразить, но наемник опередил:
— На пороге посидит, в комнаты не пойдет.
На это хозяин, поколебавшись, кивнул.
— Но если моя Доромея рассердится…
— Уйдем вместе с рабыней на конюшню, — герцог не собирался сдаваться. — Из-за привередливой бабы портить свою собственность её не хочу. У ошейника предел — тридцать метров.
— А. так бы сразу и сказал, — хозяин заметно потерял интерес — оказалось, нет никакой неестественной привязанности к рабыне, просто ошейник с коротким пределом.
Мужчины пошли в дом, Аэлина на некотором отдалении — за ними.
Вошли, герцог указал ей на дерюжку недалеко от двери, а сам отправился в комнаты.
Девушка так устала, и физически, и морально, что ей было все равно, где сидеть — опустилась на указанное место, прислонилась к стене и сразу задремала.
— Так, что за работа у тебя для наёмника? — не стал тянуть Стефан, когда последний кусок был проглочен. — Послушаю.
— Дочь мне надо сопроводить к тетке. Сам поехать не могу, дела. Работника с таким делом не отправишь.
— И где у нас живет тетка?
— В Астерии.
Стефан мысленно вызвал карту страны — Астерия почти на границе с Андастаном. Им по пути.
— И?
— Плачу монету за каждый день пути, и получишь еще столько же, когда Рамика окажется у тетки. Ты куда путь держишь — в Андастан?
— Да.
— Вот! Довезешь девочку, заработаешь. И планы менять не надо.
Стефан задумался — отказаться нельзя, подозрительно. Соглашаться — возни много, еще что там за дочь, может, с доплатой не надо. Аэлине придется в ошейнике и по ночам находиться, есть отдельно. Не поговоришь при чужом человеке.
— Одна дочка поедет?
— Что ты, как можно! — всполошился хозяин. — С няней, и двух работников еще посылаю.
Вот, еще три пары чужих глаз…
— Тетка богатая, да бездетная. Рамику к себе зовет, приданое ей хочет справить, да жениха ей подобрать. В нашем углу, какие женихи? Я дочке хорошей судьбы хочу.
— Мой мул не довезет.
— Единый с тобой, у Рамики и ее сопровождения своя повозка будет! Так как — берешься или тебе деньги не нужны?
Деньги были нужны. С другой стороны, путешествуя в такой компании, они ничьего внимания не привлекут. Только Аэлину жалко — придется ей все время быть в роли рабыни, ни на миг не расслабишься.
— Сколько дочери?
— Семнадцать, уже невестится. Да ты не сомневайся, няня и работники присмотрят, твоё дело, чтоб лихие люди девочке не навредили. На дорогах сейчас, слава Единому, тихо, но поберечься не помешает. Возьмёшься?
— Договорились, — решился герцог. — Мою рабыню накормили? Мы весь день в пути, я не хочу, чтобы она заболела или потеряла товарный вид.
— В Андастане хочешь продать?
— Да, девчонка смазливая, ее обязательно купят в гарем к какому-нибудь бешику или даже халиту. Не переживай, я приказал — ей давно отнесли еду и питьё. Спать она может в комнате, где ты ляжешь — на полу толстый ковер, ей в самый раз будет.
— А жена?
— С Доромеей я поговорю. Раз ты будешь охранять нашу дочь, то можно один раз отступить от правил.
После беседы Стефана проводили в комнату, где он нашел кровать с чистым постельным бельём, купель с горячей водой и измученную жену на полу у входной двери.
— Араз Теофан, — обратился работник хозяина. — Купайтесь, потом постучите в дверь, мы вынесем воду и бадью. Если пожелаете, придет девушка, поможет с омовением.
— Не нужно, у меня есть, кому помочь — герцог выразительно показал на рабыню.
Работник коротко поклонился и вышел, плотно прикрыв дверь.
Собрав силы, магистр поставил полог. На всю комнату не хватило, Если кто-то попытается подслушать под дверью, он ничего не услышит, а потайные ходы в доме обычного торговца, вряд ли, есть.
— Как ты? — закончив с пологом, обратился мужчина к Аэлине. Подошел, присел на корточки, поднял за подбородок её голову, заглянул в усталые глаза.
