Я аккуратно отпер замок и занес девушку в прихожую, одновременно включая свет, осторожно опуская ее на ноги и поднимая руки в машинальном желании помочь снять верхнюю одежду. Но Лазутина вновь отшатнулась, причем так, что едва не рухнула, ударившись о тумбу.
И тут я не выдержал.
– Черт, Янка! Я понимаю, что виноват, но не надо от меня шарахаться, как от прокаженного! Если я тебе настолько неприятен, скажи сразу и я уйду! – сорвался, выплеснув всю свою растерянность и злость на девушку, застывшую статуей в полуметре от меня. Сжав кулаки в немыслимом желании встряхнуть ее за плечи.
Узкая прихожая показалась вдруг удушающее тесной, и я дернул замок куртки, ослабляя ворот в попытке увеличить доступ воздуха к легким. Испытывая абсолютно противоречивые желания от развернуться и уйти до остаться и преодолеть ее предубеждение. Но никак не ожидая того, что последует дальше…
– Нет… все не так, – тихо-тихо, почти прошептала она, подняв голову и посмотрев на меня в упор. Будто сжавшись еще сильнее, вот только от чего? Молчание затягивалось, и тут Янка неожиданно шумно выдохнула, облизывая пересохшие губы.
Этого просто не может быть… это кем же надо быть, чтобы додуматься до такого…
Под ребрами полыхнула такая ярость, что я тысячу раз пожалел, что так и не съездил Курту по роже. Надо было выбить из него признание в том, чем именно они накачали Лазутину, но тогда мне не показалось это важным. А теперь…
А теперь меня окатило волной жара, а ладони слегка взмокли в осознании того, что сейчас испытывает девушка. И даже то, что эта реакция никак не связана лично со мной, не смогло остановить внутреннюю змейку удовольствия, скользнувшую сверху вниз по телу, заставляя тяжело сглотнуть. Короткое видение… я и она… в постели, вместе. Янка, горячая и возбужденная донельзя, награждающая стонами меня за ласки… Стоп!
– Яна! Ты… как… где… – не мог сформулировать я вопрос, не в силах стоять спокойно и все-таки схватив ее за плечи. И оторопев от глухого стона, когда она отчаянно, с силой прислонилась лбом к моей груди, чуть чаще задышав. Вцепившись пальцами в рукава собственной дубленки, будто опасаясь прикоснуться ко мне…
– Так, слушай, – с трудом собрался с мыслями, стараясь говорить спокойно, – тебе нужно просто… получить разрядку…
Я на миг замялся, но затем продолжил:
– Понимаешь меня? Лучше пару раз, чтобы наверняка. Это не страшно и не сложно, а тебе сразу станет легче, – мягко убеждал, словно разговаривал с маленьким ребенком, осторожно раздевая ее, стараясь лишний раз не прикасаться.
Усадив и сняв с нее ботинки, я быстро скинул с себя верхнюю одежду и обувь и аккуратно подтолкнул девушку к ванной комнате, чуть поддерживая, чтобы не упала.
– Давай, Янка. Другого выхода все равно нет. А я пока в комнате подожду, телевизор посмотрю. Погромче.
Но девушка делала неохотные шаги, а около двери и вовсе остановилась, начав нервно закусывать губы.
– Что такое? Плохо? – по-своему истолковал я заминку, готовясь подхватить ее в любой момент. Но тут же замер в удивлении, когда яркий румянец раскрасил щеки Лазутиной, прогнав неестественную бледность.
– Я… не умею… никогда… ни разу.., – сбивчиво пробормотала она, тщательно отводя взгляд и тяжело опираясь спиной о стену. Лишая меня дара речи и выметая все-все мысли из головы в осознании степени подставы.
– Неужели совсем ни разу? Серьезно? Так не бывает… – отчаянно выдаю я и, получив едва заметный кивок, непроизвольно сжимаю кулаки. Раздается еще один глухой стон, и на этот раз он мой, но вряд ли чувства в нем меньше. Потому что это полная засада…
Господи, за что??!!
Я едва сдержал рвущийся из груди истеричный смешок. Впервые оказался в такой ситуации, когда выход был настолько очевиден и прост, но абсолютно неприемлем. Я напоминал себе изголодавшегося путника, который нашел кусок хлеба, но не мог утолить голод, потому что этот кусок лежит на земле, от него уже кто-то откусывал и вообще чувствовать себя бомжом выше его сил. В общем, глупо и нелепо до крайности.
Но девушке было не до моих ассоциаций. С тяжелым вздохом она медленно начала сползать по стене, садясь на пол. Я дернулся к ней с желанием поддержать, но был остановлен тихим, но категоричным:
– Нет! Не надо! – и уже спокойнее, почти обреченно, – не трогай меня, пожалуйста. Мне и так тяжело, а ты… твои руки… запах… ты делаешь только хуже…
– Прости, я просто хочу помочь, – отступил на шаг, нервно взъерошив волосы на голове. Я готов был перевернуть весь город, если бы это ей помогло, но никак не мог придумать мало-мальски действенного чудо-средства. Разве только…
Но мысль до конца оформиться еще не успела, как меня вновь огорошили.
– Просто уходи, – жалобно простонала Лазутина, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки, – не надо меня жалеть. Уходи, Баринов. Я справлюсь. Холодная вода идет без перебоев, в конце концов. Не сдохну…
Звучание собственной фамилии неприятно резануло. Тут же вспомнилось, как отчаянно девушка рванулась ко мне, когда я ее нашел там, на улице… тогда она назвала меня по имени. Едва ли не впервые с момента нашего с ней знакомства. И это, несмотря на все события, еще долго будет греть меня изнутри, отзываясь лишними толчками сердца.
Я опустился перед ней на корточки, еле удерживаясь от того, чтобы не прижать ее к себе в попытке защитить от всего мира.
Справится… будет сходить с ума, умирать на этом полу, но никогда не попросит о помощи. Наказание мое…
Наверное, я слишком много выпил. Хотя, когда вел машину по ночной дороге, казался сам себе трезвее хрусталя. Но иначе, вырвавшиеся неожиданно даже для самого себя слова, объяснить не мог.
– Я могу сделать все сам…
На миг захотелось зажмуриться, когда девушка вскинула голову, уставившись мне в глаза. Ее взгляд до сих пор оставался слишком черным и рассеянным, но ни возмущения, ни злости, которых я так боялся, не было. Лишь легкое удивление и обреченная усталость, как отпечаток невероятной борьбы с собственным телом. Предававшим хозяйку, хоть и не по своей вине, но слишком неумолимо, чтобы не понимать, что конец выдержки уже близко. Впрочем, учитывая признание Лазутиной, самой ей с этим не справиться, и холодный душ тут не поможет.
Я боялся, что мне просто отвесят мощную пощечину, и выставят за дверь, наградив нелицеприятными эпитетами. Но когда прозвучал ответ девушки, я поначалу даже решил, что мне послышалось.
– Как? – она вновь облизнула губы, и я с трудом оторвал от них взгляд, слегка зависая. Слишком манящим оказался этот нехитрый жест. Слишком сильным – мое желание стать ближе. Как же не вовремя…
С усилием оторвавшись от соблазнительного вида и собственных фантазий, я немного помолчал, подбирая слова. Но все звучало слишком пошло и неправильно, чтобы стать достойным объяснением. Вот что она хочет услышать? Неужели сама не понимает?
