На улице уже давно стемнело, и раздражающий свет уличных фонарей с изящностью дрели ввинчивался в глазные яблоки, заставляя жмуриться. День выдался поистине адским. Сегодня у меня, вообще-то, должен был быть законный выходной, второй за последний месяц, но Наташка Миронова, позвонившая накануне поздно ночью, лишила меня возможности отоспаться.
Она работала, как и я, в приемном отделении больницы скорой помощи под гордым номером один, только в другую смену. И мы вполне неплохо общались, частенько выручая друг друга. Вот и вчера, прерывающийся из-за всхлипов голос сообщил мне, что ее маме, живущей где-то в области, стало плохо с сердцем и ее увезли в районную больницу. И Наташка слезно просила меня выйти за нее в суточную смену.
Отказать я и не подумала – причина была более чем весомой, практически железобетонной. Но на полные сутки выйти все равно не смогла – мое дежурство стояло с утра воскресенья до утра понедельника, а дежурить два выходных без перерыва было слишком даже для меня.
И сейчас часы безжалостно показывали почти девять вечера, а я только-только подходила к дому. Старая кирпичная пятиэтажка встретила меня привычной тишиной спального района и удивительной чистотой и ухоженностью двора. В таком дворе замечательно росли дети, с удовольствием играя гурьбой на самодельной игровой площадке, под бдительным оком сидящих на разноцветных лавочках местных бабушек. Соседи у меня были замечательные, практически весь свой подъезд, да и не только, я знала по именам и фамилиям. В основном жильцы получили свое жилье сразу после постройки от давно почившего кирпичного завода, и продавали его весьма неохотно, оставляя в наследство детям и внукам, которые тоже не спешили покидать родительские гнезда.
Мне повезло, как немногим студентам, – у меня было собственной жилье. Уютная двухкомнатная квартира досталась в наследство от бабушки, покинувшей этот мир чуть больше двух лет назад. И с тех пор я осталась совершенно одна, спасаясь лишь воспоминаниями и небольшим альбомом с маленькими фотографиями… Она так хотела дождаться того момента, когда сможет обнять и поздравить с получением долгожданного диплома, но не смогла. Второй инфаркт оказался слишком обширным, не дав ни малейшего шанса побыть нам вместе подольше.
С тех пор я жила только учебой и работой, не растрачивая себя на бессмысленные гулянки и неинтересных людей. Мне было хорошо и уютно в своем коконе и никакие косые взгляды и резкие слова не способны были заставить меня пересмотреть свою позицию. Слишком рано я успела понять, что действительно имеет значение в нашей, как оказалось, весьма недолгой жизни.
Устало шаркая довольно поношенными ботинками, которые уже настойчиво просились на заслуженную пенсию, я пыталась сообразить, есть ли что-то съедобное и очень простое в приготовлении в холодильнике. На ум ничего не приходило, а в магазин организм тащиться отказывался, намекая, что загнанную лошадь гуманнее пристрелить. И вообще, на ночь жрать вредно. А то, что за последние пару лет такой жизни на мне из лишнего веса осталась только одежда, исключительно не аргумент.
Глубокий и тоскливый вздох прозвучал в унисон с писком домофона. Я зашла в подъезд, и в который раз порадовалась, что живу на втором этаже. Учитывая, что лифта предусмотрено здесь не было.
В голове до сих пор мелькали отдельные сцены сегодняшнего нелегкого дежурства. Началось оно прескверно – привезли бомжа, пролежавшего в колодце не меньше четырех суток, пока случайно наткнувшиеся на него рабочие не вызвали скорую и МЧС. Бомж в темноте не заметил ограждения из досок и порванной ленты, и свалился в зияющую дыру, сломав себе ногу. Выбраться сам не смог, докричаться до людей – тоже.
Вопреки стереотипам, мужчина оказался, хоть и весьма грязным, но довольно приятным в общении. Разумеется, выпивал, но не «опустился», явив нам в своем лице удивительно интеллигентного и образованного человека. Мы быстро выполняли назначения, попутно ставя уколы и капельницу, но… обезвоживание, голод и серьезная травма сделали свое дело. Смена началась со смерти…
Плохая примета сработала и на этот раз безошибочно, обещая полную задницу. За весь день мне удалось присесть всего пару раз и не дольше, чем на пять минут. Инфаркты, отеки легких, желудочные кровотечения, тяжелые пневмонии, травмы и инсульты шли плотным потоком, заставляя захлебываться в работе. И ровно за час до того, как я с чувством выполненного долга должна была покинуть этот филиал преисподней, случилась еще одна смерть. Молодая девушка слишком долго тянула с обращением в больницу, получив из аппендицита разлитой перитонит и сепсис. Мы только успели взять анализы…
Настроение было паршивым, а от одной мысли о том, что завтра снова на работу, хотелось завыть волком…
С чувством захлопнув входную дверь, я скинула ботинки с курткой и немного постояла в раздумьях. Невыносимо хотелось в душ – хоть после смены я и ополоснулась наскоро в больнице, но казалось, что этот запах болезни и лекарств въелся в кожу, раздражая все рецепторы, которые только у меня были. Но не менее сильно хотелось и есть. Живот выводил такие трели, что игнорировать его уже не получалось.
Победило чревоугодие. И, не переодеваясь, я быстро потопала к холодильнику. Даааа, не густо. Но, слава небесам, в магазин было идти не обязательно. В морозилке завалялась давно забытая сарделька, а на верхней полке сиротливо лежали два яйца. И если попросить у тети Раи с соседней квартиры немного хлеба, меня ждал практически царский ужин.
Но, едва я успела вновь вернуться к двери, как вздрогнула от звонкой трели звонка. Странно, я никого сегодня не ждала… Хотя, может это опять Нина Леонидовна с четвертого этажа? У нее частенько болели суставы, и она просила поставить обезболивающий укол…
Звонок прочирикал еще раз, и я спохватилась, открывая дверь. Чтобы тут же застыть в таком удивлении, что впервые пропал дар речи. Широко распахнув глаза и чуть приоткрыв рот, я взирала на припозднившегося и совершенно никак не званого гостя.
– Привет, Лазутина, – хмуро проговорил Баринов, сложив руки на груди, – и где тебя весь день носит? Четвертый раз уже захожу. Еще и телефон отключила…
Неправда, не отключила. Разрядился он, забыла поставить вчера на зарядку. Но если он ждет оправданий, то это не ко мне. Мне рожа этого хлыща опротиветь за учебную неделю успевает до ломоты в зубах, чтобы еще и в выходные лицезреть ее же.
Я все так же молча смотрела на парня, подняв в ожидании одну бровь, пока он нервно перетаптывался на пороге.
– Может, впустишь? Невежливо держать человека на пороге…
– Чего тебе надо? – перебила я его, даже и не думая приглашать в квартиру. Меня ждал душ и ужин, и Баринов в эту идиллию не вписывался ни в каком качестве.
– Я пришел сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – поняв, что я сдаваться не собираюсь, парень широко улыбнулся и развел руками, видимо для рекламы.
– Очень сомневаюсь, – скептически хмыкнула, сглатывая голодную слюну. Вот как бы ему намекнуть, что быстрее проваливал, а?
Но энтузиазму и настойчивости визитера можно было позавидовать.
