Шумного облегченного выдоха сдержать все-таки не смогла, чувствуя, как тиски страха понемногу отпускают, а тело начинает бить крупная дрожь…
– Яночка, ты как? – голос старушки пронизан заботой и участием, и я улыбаюсь, поднимая голову, несмотря на продолжающий колотить меня нервяк.
– Все в порядке, Зоя Романовна, – женщина делает последнюю короткую затяжку и с видимым сожалением гасит окурок в пепельнице, – спасибо вам…
– Да, брось, – отмахивается она от меня, запахивая полы полушубка, – я Кольку еще с пеленок помню. Уже тогда он был проблемным, а уж когда подрос… Ольга, мать его, столько слез пролила, что на десятерых хватит. Все с ментовок, да с разборок вытаскивала, выхаживала. Но все без толку. Кривая дорожка уже верно легла под ноги парню…
Я только хмуро вздохнула. Жаль, что эта дорожка его не привела до сих пор в тюрьму. Всем бы только легче стало.
– А кто такая Никитична? – вдруг вспомнила я угрозу пенсионерки, так неожиданно подействовавшую на Брагина, – и почему она найдет управу на него?
Зоя Романовна как-то совсем невесело хмыкнула. В ночной тишине даже не требовалось повышать голос – слышно было, как снежинки с тихим шелестом срываются с веток и планируют на бывшую клумбу.
– Да бабушка она его, со стороны отца, – пояснила она негромко, поежившись от пробирающего до костей холода, – как уж она переживала, что сын вырос никчемным, на старшего внука все надеялась. Они же с дедом ее ветераны, пенсии большие, да еще и должности не последние занимали, подкопить успели. Хотели внукам дать счастливый билет в будущее… А старший внук тоже подкачал. Она насмотрелась на его выкрутасы и года два назад поставила условие – еще одна выходка с его стороны и она лишит его наследства. Даже завещание написала, разделив все между всеми поровну. А там один дом в Рябиновке чего стоит…
Я даже присвистнула от удивления. Рябиновкой называли коттеджный поселок недалеко от города, и жилье там было очень недешевым. Настолько, что мне на него и за две жизни не заработать. Неведомая мне Никитична знала, чем шантажировать Брагина – тот за сотню деревянных удавится, а тут…
Жаль только я раньше не знала об этом…
– Ладно, молодежь, хорошо тут с вами, но мне спать давно пора, – махнула нам рукой Зоя Романовна, открывая балконную дверь, – не шалите сильно…
Я выдавила приветливую улыбку, прощаясь.
Баринов все это время стоял рядом, слушая мой диалог с соседкой. И если меня все еще потряхивало, то парень выглядел спокойным и невозмутимым, как горы Китая. Будто и не было ничего полчаса назад.
– Курить есть?
От моего вопроса у Баринова округлились глаза. А я только фыркнула на его изумленный вид.
– Вот только давай без морали и нотаций, – сразу обозначила свою позицию, – есть или нет?
Бросив курить четыре года назад, я ни разу не нарушила данного самой себе обещания. Но после сегодняшнего мне нужно было успокоиться, а между покурить и выпить я выбрала первое.
– Извини, – Баринов развел руками, отказывая, а я хмуро поморщилась. Не мой день, точнее уже ночь.
За всем этим я и забыла, что на улице вообще-то мороз. И к нервной дрожи присоединилась вполне себе физиологическая, от холода. Я поежилась, пряча заледеневшие ладони в карманы куртки, а нос – в воротник. Настроения ехать куда-либо уже не было, но и домой идти совершенно не хотелось. Поэтому, когда Баринов развернулся и шагнул к машине, я последовала за ним.
– Не передумала? – задал он вопрос, глядя на то, как я пристегиваюсь, усевшись на пассажирское сиденье.
– Нет, с чего бы? – ответила вопросом на вопрос. Парень дураком не был, и я не сомневалась, что он заметил мое состояние. Но я никогда не позволяла себя жалеть, да мажор и не стал.
– Да так, просто, – пожал он плечами, заводя машину, – можно задать тебе вопрос?
Он не повернул головы, а голос звучал совершенно обыденно, но я все равно напряглась. Прокручивая раз за разом подробности встречи с Брагиным, я гадала, в какой именно момент появился Баринов и сколько он успел услышать. И чувствовала всеми частями тела, что вопрос этот мне не понравится. Но отказать было невозможно.
И дело не только в том, что парень без сомнений вступился за меня. За девушку, с которой его не связывало ничего, кроме ненавистного договора. А в том, что он без раздумий назвал меня своей, ничем не выказав своего удивления и раздражения за мой длинный язык. И это стояло комом в горле, не позволяя привычно нагрубить или отмахнуться.
– Попробуй, – неопределенно выдала я, надеясь, что он передумает. В машине вовсю работала печка, и я с удовольствием подставила замерзшие ладони под поток горячего воздуха. Тело под воздействием тепла начало понемногу расслабляться, и даже ледяной комок внутри медленно разжимался, позволяя вздохнуть наконец-то полной грудью.
– Откуда ты знаешь Брагина? – короткий оценивающий взгляд, и он снова отворачивается, давая мне возможность собраться с мыслями.
– Жили в соседних подъездах, – я тщательно подбирала слова, стараясь говорить как можно равнодушнее.
– А сейчас?
Стало понятно, что спокойствие парня обманчиво. И он собирается по максимуму выжать из меня информацию. Только он даже не догадывался, как сильно ошибся с моей ролью информатора.
– Сейчас – нет, – а на вопросительно приподнятую бровь все же пояснила – четыре года назад его отец умер, а мать продала квартиру и переехала с детьми. Куда – не в курсе.
Говорить о том, что я прекрасно знаю, где сейчас живет Брагин, не стала. Выяснила это почти сразу, как он снял квартиру через две улицы от нашего дома пару лет назад, стараясь это место оббегать десятой дорогой, чтобы исключить даже случайную встречу. И до сегодняшнего дня мне все удавалось.
Но Баринова, похоже, это не интересовало.
– Вы дружили? – неожиданно спросил он, не смотря на меня. Мне почему-то показалось, что ему неприятна эта мысль.
– С чего ты взял? – напряжение в моем голосе можно было резать ножом. Я чувствовала, как под ребрами вновь стягивается привычный узел, провоцируя легкую тошноту. Баринов даже не догадывался, что он ворошит своими вопросами и чего мне стоит сейчас сдерживаться…
– Показалось… – я не успела съязвить, что ему и вправду показалось, как он добавил с усмешкой, – Белоснежка…
Несмотря на более чем теплый воздух в салоне автомобиля, я похолодела. Пальцы рук вновь заледенели, а я с трудом выровняла дыхание. Прозвище, так любимое мною с детства, теперь резало скальпелем по живому, вспарывая самые темные и потаенные участки памяти… которые я безуспешно хоронила раз за разом, но они беспокойными зомби упорно лезли на поверхность…
– Это было давно, – резко бросила я, отворачиваясь и давая понять, что разговор окончен.
Но Баринов, видимо, резко отупел.
– Брагин так не думает, – его взгляд я почувствовала кожей, упорно продолжая смотреть в непроглядную темень за окном. Но услышав его слова, сдержаться не сумела.
