Знакомых среди них не увидела, но совсем не расстроилась. Я очень постаралась оборвать все связи с теми, кто так или иначе мог оказаться здесь, так что горячих объятий все равно бы не случилось.
Я попыталась взять себя в руки, но получилось плохо. Оставалось только надеяться, что мне удалось скрыть свой страх за маской равнодушного спокойствия.
– Не ожидал увидеть тебя здесь так поздно, – снова заговорил он, не дождавшись ответа от меня, – хотя хорошо помню то время, когда по ночам ты больше любила гулять, чем обнимать подушку.
Я упорно смотрела куда угодно, только не в лицо собеседнику. Так было проще. Как в детстве – всегда можно сделать вид, что страха нет, если спрятаться под одеялом.
– Это было давно, – сглатываю тугой ком, камнем падающий в желудок. Мне невыносимо видеть его, а убежать не получится. Сомневаюсь, что он позволит мне это сделать. Не теперь, когда застал, наконец, одну.
– Верно, – соглашается, делая шаг вперед и становясь чуть ближе. А мне уже некуда отступать, колени упираются в край лавки, угрожая подогнуться в любой момент, – я успел соскучиться. Опять сменила номер телефона?
Я только пожала плечами. Зачем скрывать очевидное, если мы оба все знаем.
– В который раз? Ты понимаешь, что это не поможет? – делает он еще шаг, а я машинально обхватываю себя руками за плечи, пытаясь хоть так отгородиться от него.
Я не считала, сбилась на десятом. Впрочем, какая разница, если точно знаю, что не в последний.
Когда-то меня будоражило такое его вторжение в мое личное пространство. Красивый парень, юность с налетом романтики, легкий привкус запретного… вот только недаром я ненавижу яблоки…
– Как долго еще собираешься от меня бегать? – чуть вздергивает он бровь, насмешливо вглядываясь в мое лицо, горящее от нежеланного внимания.
– Я не бегаю, – твердо отрицаю, но короткий смешок лучше слов говорит о том, что мне не верят.
– Ну да, ну да, – тянет он, а затем спохватывается, – а что ты здесь делаешь? Неужели погулять вышла?
Я не знаю, что лучше – сказать или промолчать. Не в состоянии предугадать реакцию Брагина, а невольно подставлять мажора не хочется. Но молчание затягивается, надо делать выбор…
– Я жду друга, – решаюсь почти отчаянно, отвоевывая право на собственную жизнь. Без страха и этого треклятого чувства вины.
– И кто этот наш неведомый друг? – обманчиво ласково произносит Брагин, нависая надо мной злым роком. Его грудь почти касается моей, а пальцы ловят прядку волос, выбившуюся из-под шапки, медленно скользя по ней вниз.
– Ты его не знаешь, – пытаюсь вывернуться и отступить, но мне не дают, обхватывая за плечи. Жестко и бескомпромиссно, заставляя съежиться под враз ставшим угрюмым взглядом.
– А ты ничего не забыла, Белоснежка? – его губы приближаются в моему уху, а я из последних сил борюсь с подступающей паникой. И никакие увещевания, никакие тренинги и психологи так и не помогли. Я боялась этого человека до одури, до заикания. И с силой этого страха могло соперничать лишь одно чувство. Ненависть. Она оказалась сильнее страха.
– Ничего не изменилось, даже если тебе показалось иначе. Ты моя. И всегда будешь принадлежать только мне. Я дал тебе время одуматься, успокоиться. Но это только время. У тебя нет выбора…
– Отпусти меня! – вскрикнула я с отчаянием в голосе, вырываясь из опротивевших рук, – я не хочу быть с тобой!! Не хочу!!
– Не ори, дура! – меня встряхивают так, что зубы громко клацают друг о друга, но безрезультатно.
– Не трогай меня! Не трогай! Нет!
Мне страшно. Муторно. Противно. Гадко.
И никому до меня нет дела. Ни тогда, ни сейчас. Вероятно, со стороны это смотрится весело, этакий бесплатный цирк – приложение к пивному разговору. Но мне совсем не смешно. Брагину – тоже. Ярость в его глазах будто режет по живому, и мне больно почти по-настоящему.
И за всем этим я совсем не замечаю, что происходит вокруг, приходя в себя лишь тогда, когда на плечо Брагина ложится тяжелая мужская рука.
– Отойди от нее, – голос знакомый, но только звучит непривычно. Я удивленно смаргиваю, ощущая тяжелый мужской гнев, исходящий от слишком серьезного Баринова.
Брагин удивлен не меньше меня, но пальцы все же разжимает, наконец-то выпуская меня из стальной хватки.
– А это значит тот самый друг? – издевательски протягивает, оглядывая мажора сверху вниз, а затем бросая на меня короткий взгляд. Заливаюсь краской, успевая виновато посмотреть на моего нечаянного спасителя. Я пойму, если Баринов решит потом спросить с меня за это.
– Догадливый, – Баринов возвращает ухмылку, незаметно оттесняя от меня Брагина, – а что ж тогда изображал из себя глухого и тупого, когда приставал к чужой девушке?
– Уверен, что чужой? – Брагин выразительно наклоняет голову в стороны и играет мускулами на руках. То, что драки не избежать – очевидно. А я не могу двинуться с места, вдруг осознавая это. Куда бежать? Что делать? Брагин с друзьями, Баринову явно не поздоровится, а я даже на помощь позвать не могу – одни пенсионеры вокруг, и те крепко спят до первых петухов. Не в полицию же звонить? Да и не приедут они…
– Уверен, – уверенно кивает мажор, – своя бы не вырывалась. Или тебе добровольно бабы уже не дают?
Баринов нарывается. Открыто и не стесняясь.
И закономерная реакция не заставляет себя ждать.
– Тебя не спросил, сука! Язык вырву! – рык Брагина разносится по двору, заставляя меня вздрогнуть. Но мажор умело уходит от первого удара, оказываясь вдруг в стороне.
Брагин разворачивается, злой и неприятно удивленный. Но только останавливаться даже не собирается…
– Колюнчик, ты что ли? И чего в нашем дворе забыл? Опять безобразничаешь? – звонкий старческий голос разносится по пустому двору оглушительно громко, заставляя всех замереть от неожиданности.
– Нет, Зоя Романовна, – выдавливает из себя Брагин, яростно дыша и даже отступая на шаг. Мы с Бариновым наверное глупо выглядим, но удивляемся синхронно, – просто разговариваем тут. С друзьями.
– С друзьями, ага, – кивнула старушка, затянулась, а затем командным голосом отчеканила, – давай-ка шуруй отседова, Коля. И друзей своих забери, нечего тут под окнами шуметь, ночь на дворе. И чтобы я тебя рядом с Янкой больше не видела, а то быстро Никитичне все расскажу! Она на тебя управу найдет!
Брагин дергается, как от удара. Но к нам не подходит, лишь сжимает кулаки в бессильной злобе.
– Тварь старая, – цедит сквозь зубы, сплевывая под ноги, – а тебя я еще найду.
Это Баринову.
– А ты запомни, что я тебе сказал, Белоснежка. У тебя нет выбора.
Он ушел. Быстро и не оглядываясь. Забрав друзей с собой, так и не проронивших ни слова. Еще одна удача… маленькая отсрочка, но я очень благодарна и за это…
