46
Пустота. Ничего не вижу кроме серой плитки пола. Смотрю в неё как в пространство, как в бесконечность.
Время остановилось. Замерло. Не идёт, ни в одну, ни в другую сторону. Оно встало обездвижено, и всё в моей жизни остановилось.
Я в этой бесконечности. Попала и сижу. Ничего не слышу, не вижу. Ничего нет.
Только серая плитка перед глазами.
Прошуршало рядом и встали передо мной два голубых бахила…
— Добрый день.
Я подняла взгляд, немигающий, пустой.
— Ситуация очень сложна пробита брюшина. Делаем срочную операцию, но вызвали авиа помощь. Придётся его транспортировать в центр. Сейчас приедет наряд полиции. Вы, пожалуйста, останьтесь, расскажите что произошло. Кто это сделал?
Я тупо смотрю на человека в белом костюме, в маске и шапочке. Вижу только глаза.
Забыла, кто я есть. Что он говорит, не понимаю. Слова его если и имели смысл то, долетая до моих ушей, теряли его. Мой мозг не воспринимает информацию. Тупо смотрю на белого человека перед собой. Ничего не жду и ничего не желаю знать.
— Он жив? — смогла наконец выдавить из себя слова.
Говорю и не понимаю зачем.
— Да конечно, не волнуйтесь. Но ситуация очень серьёзная.
— Что с ним?
— Задеты органы не глубоко, но сильное кровотечение…
— Я могу сдать кровь? Могу я его увидеть? — начинаю выходить из ступора и что-то соображать.
— Сейчас идёт операция, а потом, на вертолёте сразу в центр. Без проволочек.
— Хорошо, ладно, спасибо, — снова смотрю в пол. Очнулась, — Но вы спасёте его? — догнала, спохватилась, когда человек уже отошел.
Он обернулся, кивнул два раза.
— Мы делаем всё возможное.
Потом пришли полицейские. Долго отвечала на вопросы. По нескольку раз на одни и те же. Голова гудит, мозг не работает, но я тупо отвечаю на вопросы, раз за разом, без конца.
Снова суета. Везут носилки. Я вскочила. Повезли другого человека. Значит это не Селим.
Ещё идет операция? Ничего не знаю, не чувствую.
Снова пришел человек в белом.
— Вы жена?
— Да.
— Пожалуйста, пройдите туда и заполните форму.
Я прошла к стойке. Дали бумагу. Снова вопросы, на некоторые даже не знаю как отвечать. Группа крови. Чем он болел в детстве. Ничего, абсолютно ничего не знаю.
Медсестра смотрит на меня, как на приведение. И я чувствую себя приведением. Никем. Кто я — жена, но тогда почему ничего о нём не знаю. Не успела узнать.
Потом мне сказали, что Селима уже отправили в центр и что я могу идти домой. Здесь мне уже делать нечего. Тут его нет.
А я сижу, и всё жду чего-то. Сама не знаю чего.
Не могу уйти. Если уйду, то обязательно что-то упущу, а я не хочу ничего пропустить. Хочу помочь. Быть здесь. Это бессмысленно. Но я ещё не понимаю.
Только чувствую, что именно сейчас Селим нуждается во мне больше всего. А меня рядом нет. С ним посторонние люди. Начала молится, чтобы кто-то другой помог ему. Только бы помогли, только бы успели.
За окнами уже темно. А я всё сижу в вестибюле и тереблю в руках салфетку. Подошла медсестра.
— Вы целый день тут сидите. Его увезли. Теперь нужно только ждать. Ваш телефон мы записали и обязательно сообщим, когда появятся новости. Поезжайте домой. Отдохните. Вам вызвать такси?
Я устало кивнула.
— Хорошо.
Встала с дивана и пошла на выход из отделения.
В этот момент дверь с шумом открылась и практически влетели две женщины в темных длинных одеждах. Одну из них я сразу узнала. Другая пожилая, одета так же как молодая, по восточному.
— Где мой сын? — закричала пожилая.
Медсестра бросилась им навстречу.
— Пожалуйста, не кричите в отделении, тут больные люди.
— Где мой сын?! — повторила женщина, уже немного тише, но требовательно, с претензией и напором.
— Назовите фамилию вашего сына?
— Селим Кара!
47
Две женщины. Одна из них мать Селима. Другая, называет себя его женой.
Потрясения сегодняшнего дня валились и валились на голову.
Я остановилась, ещё не время уходить. Повернулась и пошла на них.
— Я — его мать, а это — его жена, — проговорила женщина громогласно на весь коридор.
Голос её эхом пронесся до самого конца и вернулся, обратно повторяя слово — жена.
Медсестра недоуменно смотрела на женщин, потом увидела, что я приближаюсь.
В ее глазах вопрос — Кто здесь кто?
— Здравствуйте, — проговорила я и женщина со злым, недовольным лицом повернулась и смерила меня тёмным взглядом.
— Я — жена Селима, — сказала я, упрямо глядя ей в глаза.
— Вы издеваетесь? — сердито проговорила женщина, поправила платок и сразу отвернулась, словно никто ничего не сказал и меня здесь не существует.
— Где мой сын? — строго спрашивает она у медсестры, а та в растерянности.
— Его отправили вертолетом в центр.
— Почему не дождались родственников? — командный тон матери Селима, заставлял всех и каждого испытывать необъяснимый страх или что-то напоминающее трепет ученика перед очень строгим учителем.
Я это почувствовала и наверное медсестра тоже. Она еле слышным голосом проговорила:
— Тут присутствует его жена, поэтому с ее разрешения…
— Я мать, а вот жена! — упрямо повторила женщина, как будто не желая мириться ни с чьими нелепыми утверждениями, ни с моим присутствием и игнорируя меня всеми силами своего упрямого характера.
Я была настолько сильно выбита из коллеги, даже не знала, что говорить и как поступить в этой пугающей и необычной для меня ситуации.
