Впиваюсь в её губы и теперь уже нетерпеливыми, мощными толчками проникаю вглубь Софии.
Стон её слетает с губ, и я снова покрываю поцелуем её рот.
Ещё и ещё, не останавливаясь, не замечая ничего вокруг, мы двигаемся навстречу друг другу, как два человека сгорающих от нетерпения, изголодавшихся по настоящим, разгоряченным влюблённостью, страстным объятьям.
И сейчас я понимаю, что это другое. Совсем не то что чувствовал раньше. Такое без чего ты знаешь, нелегко теперь будет жить.
Я понимал, не хочу ничего доказывать, а просто быть с ней, проникать в неё и чтобы это длилось, как можно дольше. Бесконечно.
Мы связались телами в крепкий узел и движения наши всё больше его затягивают.
Её ладони на моей спине, шее. Они не просто касаются, они требуют не отпускать. Требуют того, что мне и так легко.
Я хочу, очень хочу. Безумно хочу.
Обвожу ладонями всё её тело, запоминаю, каждый его сантиметр. Это нужно мне больше всего.
Хочу насытиться, натрогаться, отцеловать, так чтобы она была счастлива и поняла что она — самая лучшая.
Движения мои ускорились, и я отчаянно потянул Софию, зажал губами её рот, придавливая к кровати, терзая и насыщаясь.
А она вскрикивала, и стонала. Я чувствовал, что ей хорошо, так же как и мне.
Движение ещё, и мы вцепились друг в друга, потянули с такой силой, какая не даст разорваться объятьям.
Удивительно, страстно. Я дернулся и от удовольствия упал на кровать и, сжимая в объятьях Софию, оцепенел.
Как хорошо.
Глава 20
Не верю, не могу. Так не бывает. Это неправда.
Я лежала в его объятьях, и слёзы катились у меня из глаз.
— Ты плачешь? — он коснулся пальцем моей щеки.
— Да, плачу.
— Я бы заплакал тоже, но я же мужчина, — он глянул мне в лицо, я улыбнулась.
— Спасибо тебе.
— Нет, это тебе спасибо, — прошептал Платон.
Откинулся на подушку, и я положила голову на его плечо.
Это нереально. Так не должно быть. Но это происходит.
Это есть. Хочу, или не хочу. Это не тот секс в прихожей, а что-то другое. То что заставит меня жить по-другому, думать по-другому, чувствовать…
О, Боже…
Нужно ли это?
Да, мне нужно. Теперь нужно.
Когда я вернулась домой, кругом тишина.
Не хотелось идти и ложиться рядом с мужем. Села на диван, включила телевизор, укрылась клетчатым пледом, так и заснула.
Утром всё, как обычно, Паша уехал на работу, малого отвела сад и вернулась домой. Пора приступать к ежедневным обязанностями. Я пошла в ванную, набрала в ведро воды, плеснула средства, надела перчатки и тут зазвонил телефон.
Пришлось перчатки снять. В гостиной взяла телефон и с удивлением увидела на экране — Наташа.
— Алло.
— Соня, ты дома? Я тут рядом, сейчас забегу к тебе, на пять минут.
— Что? Э… да… дома… давай.
Удивлённо я смотрела на телефон.
Наташка. Сто лет мы не виделись. С тех пор как Паша сказал, что она шалава и нечего тащить её в дом.
Но я, честно говоря, не поняла в чём именно она шалава. Только потому, что встречалась с одним парнем, а потом с другим, затем с третьим. Но за третьего-то она замуж вышла.
По-моему, это нормально. У человека должен быть выбор. Не то что у меня. Повстречались с Пашей, и вышла за него замуж. Он — мой первый мужчина и никого другого я не знала, пока не встретился Платон. Я даже не думала, что бывает как-то по-другому.
У нас и Пашей когда-то было много секса, но не потому что я хотела, а потому что он всё время хотел, а я подчинялась. Он всему меня научил и за это я ему благодарна. Но теперь что-то такое происходит между нами, что совсем мне не нравится.
И вот — Наташка, которую давно не приглашаем в наш дом, решила забежать ко мне с утра, на пять минуть.
Это как минимум удивило и заставило почувствовать, что я была к ней несправедлива и муж мой в этом помог.
Черед десять минут звонок в дверь. Я открыла.
— При-ве-ет, — глаза мои наверное очень расширились. — Это ты?
— Я кто же ещё, — усмехнулась Наташка.
Передо мной стояла невероятной красоты девушка. Нет, Наташка конечно всегда была симпатичной, но сейчас это было что-то идеальное.
Длинные, светлые волосы, идеальное лицо, шея, декольте, талия, бёдра, ноги.
Платье, туфли — фантастика!
— Ты красавица!
— Развелась! — усмехнулась она, и по-хозяйски прошла в квартиру.
— Как это? Окончательно? — удивлённо смотрела я.
— Конечно, зачем нам друг на друга всю оставшуюся жизнь пялиться. Я же не ты. Не понимаю, на что ты рассчитывала, когда за парня на десять лет старше замуж выходила. Нет, сначала это конечно интересно. Но потом когда он сделал тебя домашней рабыней. — Наташка прошла по квартире, изучила всё как есть и глянула на мой фартук, потом на открытую дверь ванной, где стояло ведро со вспенившимся средством. — Да, ничего не изменилось.
— И вовсе я не рабыня. Что ты такое говоришь?
— Ага, как обычно, с тряпочкой? — усмехнулась она, глядя на перчатку, которая торчала из кармана фартука.
— Да вот, в квартире убираюсь.
— Знаешь Соня, не любая женщина, каждый день с утра в квартире генеральную уборку делает.
— У Паши аллергия.
— В каком месте?
Она ещё раз прошла, обвела взглядом гостиную, потом снова на меня.
— Ничего у вас тут не меняется. Болото.
Она сказала это так, будто я затормозилась в развитии лет на десять, а то и на двадцать.
— А что должно было здесь поменяться?
Она качнула головой, скривила накрашенную обалденной помадой губу и ногтком отодвинула с глаза прядь волос.
— Посмотри на себя в зеркало. Раньше ты ухаживала за собой, подкрашивалась, волосы, губы, ногти, а сейчас, что это? — она указала на гульку, в которую я обычно скручиваю волосы во время уборки.
— Мне кажется, всё нормально, — пыталась я переубедить Наташку.
— Соня, Соня, разве мы об этом мечтали?
— А о чём? — я словно девочка на ковре.
— Вот это — твоя безумная любовь? — она указала на ведро.
— Да нет, это я просто по утрам протираю…
— Ага, вылизываешь квартиру по утром. Знаю, знаю… С таким мужем и я бы привыкла каждый день убирать. И что, это всё на что ты годишься? Твоя мечта?
