– Не только, – кивнул Виктор, – но вы же не хотите сказать, что в педюшнике учили только людей с призванием?! И все получились отменными психологами и методистами, не говоря уж о знании дисциплины? Там давно такой уровень образования, что хочется плакать. Если, где и была наука, то...
– Виктор! – не выдержав, профессор Орлова повысила голос. – Вы не понимаете, что оскорбляете лично меня?!
– Нет! – так же, на повышенных тонах, ответил он. – Редкие исключения лишь подтверждают правила!
– Хватит, пора закрывать тему.
Они оба замолчали, остывая от спора и глядя в разные стороны. Он – на дорогу, Вера – в окно. Здорово все придумано с этим объединением: разжигание вражды и конфликтов.
– Простите, – очень скоро извинился Кац, – я был не прав.
– Конечно, не правы! – Вера все еще ярилась. – У нас тоже нет никакого желания с вами «сливаться»!
– А представляете, – произнес Виктор уже спокойным тоном, – что будет, когда нас всех затолкают в одно помещение и заставят работать вместе? Мы же поубиваем друг друга.
– Не сомневаюсь, – кивнула Вера, – несколько веков пединститут и университет существовали в параллельных мирах.
– Зато теперь нам устроят совокупление поневоле.
– Грубо, но верно, – Вера Александровна невесело усмехнулась, – одно только радует.
– Что?
– Что мы с вами не окажемся сотрудниками одной кафедры! – Она улыбнулась. – В «педюшнике», как вы изволили выразиться, нет кафедры зарубежной литературы.
– Вера Александровна, – Виктор оторвал взгляд от дороги и посмотрел на спутницу через прищур, – не зарекайтесь!
– Достаточно споров. – Вере стало вдруг неприятно, словно Кац знал что-то такое, о чем она не могла даже догадываться. – Больше ни слова об этом!
– Да, моя госпожа!
– Снова ваша вторая профессия, – рассмеялась, не выдержав, Вера.
Он невинно улыбнулся и сосредоточился на обязанностях водителя.
Место, куда Виктор привез Веру, было и вправду великолепным. Сосны в нежных шапках, хрустящие лесные дорожки, белый простор закованной в лед реки. Она вдыхала морозный воздух и прикрывала глаза от счастья. Как же целительна для человека природа!
Невзгоды и трудности, которые каждый день приносит обезумевший мир людей, отходят на второй план перед величием природы. Мал и беззащитен человек! Так почему он решил, что отведенное ему на Земле время должно пройти в сопротивлении и борьбе? Не стоит мнимая власть и преходящие деньги ощущения свободы, которое приносит с собой вольный ветер с реки. Нельзя променять умение наслаждаться красотой неба и звуками леса даже на самый высокий статус.
– Как здесь хорошо! – выдохнула она.
– Да, – Виктор отозвался сразу, – я люблю тут бывать.
– Удивительно, бродим уже два часа, а я не устала.
– Зато, наверное, проголодались, – как всегда, точно определил Кац.
– Вы правы. – Вера не стала кокетничать.
– Здесь неподалеку дом отдыха, – он бросил взгляд на часы, – как раз успеем на ужин.
– Вряд ли нас там накормят, – засомневалась она.
– Договорюсь, – сообщил он уверенно, – неужели вы все еще не поверили в мои способности?
– Поверила.
– Не во все! – Кац снова многозначительно прищурился, а Вера поспешила отвести взгляд.
– Поехали, – попросила она, благоразумно опуская комментарий на его предыдущую реплику.
Дом отдыха оказался новым громадным зданием из красного кирпича. Виктор припарковался на гостевой стоянке и с такой уверенностью двинулся к отдельно стоящему одноэтажному корпусу, соединенному переходом с главным, что Вера не сомневалась – здесь он не в первый раз. И вряд ли отдыхает один.
Они вошли в здание, оставили куртки в гардеробной комнате и, пройдя по длинному коридору, попали в ресторан.
– Подождите, – попросил Виктор, усаживая Веру за свободный столик, – я скоро!
Он и вправду вернулся всего через несколько минут, да еще и в сопровождении официантки, которая улыбалась ему радушно как старому знакомому.
– Я приезжаю сюда писать, – ответил Виктор на невысказанный вопрос Веры, когда стол для них уже был накрыт, – отключаю мобильный и ухожу с головой в работу.
– А дома не пишется? – с любопытством поинтересовалась она.
– Не получается, – признался он, – то телефон городской трезвонит, то сам отвлекаюсь – Интернет, телевизор. Силы воли, видимо, мало.
– Понятно.
– Да и бытовые вопросы, – Виктор только махнул рукой, – в магазин сходи, обед приготовь, приберись.
– А разве некому? – Как ни старалась Вера Александровна скрыть свой интерес, а он все-таки вырвался наружу.
– Некому, – ответил Виктор просто, – с женой десять лет назад разошлись. Точнее, она меня бросила.
– Странно, – Вера Александровна не поверила, – бросают обычно мужчины.
– Не скажите, – Кац нахмурился, – есть такая поганая вещь, как материальный вопрос.
– Есть, – сдержанно кивнула она и, не решаясь показаться бестактной, не стала приставать с расспросами.
– Я мало зарабатывал, – сообщил он сам, – вы же понимаете: всего лишь доцент университета.
– А как же романы?
– Их тогда еще не было. Даже мысли подобные не посещали, – Виктор улыбнулся приятным воспоминаниям. – Я пропадал на работе, занимался студентами. Вел литературный кружок: ребята писали стихи, рассказы на английском языке. Я редактировал. Несколько работ удалось в западные журналы пристроить – помню, был настоящий праздник!
– А жена?
– А жена зарабатывала в пять раз больше меня, – он развел руками, – только я-то, скотина увлеченная, этого не замечал! Отдавал ей свою нищенскую зарплату и весь месяц жил как король. В голову не приходило подсчитать, на сколько дней такой царской жизни хватит моих грошей!
– Печально, – констатировала Вера, – выходит, и ваш брак разрушило призвание.
– Да, – он безнадежно махнул рукой, – кому нужны сегодня обездоленные доценты и профессора?! Мужчина должен быть кормильцем в семье. И это правильно. А идею, как говорится, на хлеб не намажешь.
– Что же потом?
– Приходил в себя, – он вздохнул тяжело, – учился смотреть жизни в глаза. Захотел доказать бывшей жене, что как добытчик чего-то стою. Взял и написал пару порнографических романов. Получилось неплохо, я заработал. Так и пошло.
– Жена не вернулась?
– Нет, у нее началась новая жизнь, – он улыбнулся, – но я ни о чем не жалею. Все сложилось самым чудесным образом!
– И я не жалею, – почему-то сказала Вера. Сейчас Виктор казался ей близким и родным человеком: захотелось многое ему рассказать.
