Шаг, шаг, шаг, поворот, откидываю ногу. Опять шаг. Делаю финальный поклон, довольная тем, что не забыла ни одного движения, как вдруг, подошва новых туфель проскальзывает по паркету. Секунда, и мне чудом удаётся в последний момент зацепиться и повиснуть на периллах, но левая нога неестественно подвернулась.
Стараюсь перенести вес на, в очередной раз, травмированную ногу, но связки отзываются тупой болью. Наступить на стопу оказывается выше моих сил, поэтому, покрепче перехватив рукой широкие мраморные перилла, медленно направляясь в гримёрку.
Повезло, что я находилась на том же этаже, благодаря чему мне не пришлось связываться с ужасными лестницами. Родители стояли в самом центре образовавшейся толпы, глядя на выступления маленьких детей. Ксюша с кем-то болтала по телефону, не замечая меня. Повезло, иначе лишних вопросов было бы не избежать.
Я добралась до гримёрки, оставшись незамеченной. Внутри была раскидана наша одежда, обувь и косметика, создав ужасный хаос. Еле дойдя до стула, на котором совсем недавно сидел Яковлев, вытягиваю ногу, с ужасом замечая, что шевелить ей почти не могу.
Несколько секунд поразмыслив, дотягиваюсь до чёрного мужского рюкзака и вытаскиваю из него баллончик. Надеюсь, Лёша не обидится, что я без спроса взяла его вещи, но другого выхода нет. Ещё раз обернувшись на дверь и убедившись, что никого нет, сняв колпачок, распыляю белый газ на лодыжку. Жуткий холод чуть ли не до кости обжёг связки, заставив вскрикнуть и закусить до боли губу. Ума не приложу, как брюнет это терпел.
Примерно через шестьдесят секунд, я перестала чувствовать холод и вообще всё. Закрываю заморозку и пытаюсь встать. Выходит намного лучше, чем несколько минут ранее. Щиколотка почти не болит, лишь покалывает от разницы температур. Развернув баллон задней стороной к себе, внимательно читаю, инструкцию – эффект длится не больше полутора часов.
Только собираюсь вернуть вещь хозяину, как дверь в комнатку без стука распахивается, являя моим глазам Яковлева. Лёша, заметив в моих руках лекарство, недоверчиво и даже немного злобно посмотрел на меня, а затем спросил:
– Тебе зачем заморозка? – собираюсь придумать что-то про изучение состава, но парень первым заметил покрасневшую ногу. – Что с лодыжкой?
– Ничего. Я пойду, – выпалила я, пытаясь обойти парня. Перехватив одним движением за талию, Лёша вернул меня на место. – Всё хорошо. Просто, немного побаливает, – самым невинным тоном, оправдывалась я. Героически выдерживаю долгий взгляд друга, но под конец сдаюсь. – Ладно, я её подвернула.
– Опять? Ника, ты хоть ноги меняй, а то так неинтересно, – с серьёзным лицом съязвил парень, забирав у меня заморозку. Присев передо мной на корточки и нажав на какую-то косточку у меня в ноге, спросил. – Здесь больно? – изо всех сил, пытаюсь не выдать себя, кинув короткое «нет», но брюнет по моему лицу сам догадался. – Я звоню твоим родителям, тебе надо к врачу.
– Нет, ты не можешь, – воскликнула я, перехватив темноволосого за рукав рубашки. – Всё хорошо, у меня ничего не болит. Давай выступим, а потом будем решать все остальное. Я использовала заморозку, следующие полтора часа ни один врач не сможет диагностировать у меня проблемы с ногой, я банально ничего не чувствую на обследовании.
– Ты сейчас всё почувствовала, несмотря на количество спрея! – перебил меня парень. – Ты не понимаешь, что нельзя надеяться только на заморозку? – воскликнул он, скинув мою ладонь. – Это не волшебная палочка, забирающая на себя всю боль! Ты просто игнорируешь её, а это плохо!
– Кто бы говорил, Яковлев! – прошипела я, не в силах сдержать язык за зубами. – А кто только за сегодняшний день четыре раза использовал обезболивающее? Думал, я не заметила? У тебя всё ещё хуже с ключицей, но я же молчу. Если бы ты сказал правду, что она просто иногда побаливает, то не боялся бы попросить помощи у мамы! – кричала я, размахивая руками. – Ты сам не в состоянии выйти на сцену, да и просто заниматься спортом без этой штуки, – указываю на баллончик в руках собеседника. – Мы оба сейчас в не очень хорошей ситуации, поэтому нуждаемся в помощи, не отрицай, – чуть смягчившись, произнесла я, заметив, как поменялось выражение лица у друга. – Но тебе не обидно приложить столько усилий, чтобы в конце концов даже не попытаться?
Лёша задумался – это хороший знак. По крайней мере он хотя бы не сразу может меня послать куда подальше. Проклятый баллон жалобно скрипнул под натиском его пальцев.
– Ты танцевать можешь? Только честно, – тихо попросил Яковлев, склонившись над рюкзаком. Отрицательно киваю, так как заморозка медленно, но верно теряла свои действия. Заметив это, брюнет достал из аптечки знакомую мне баночку и высыпал на мою ладонь одну таблетку. – Выпей, в ближайшие два часа, даже если тебя заживо резать будут, не почувствуешь.
Киваю, внимательно следя за тем, как танцор ловко спрятал препарат на дне сумки.
– Спасибо. Сколько их в день можно пить? – поинтересовалась я, запивая водой горькую пилюлю.
– Не больше двух, с разницей в шесть часов, – ответил напарник, выпрямившись. – Я надеюсь, ты не доведёшь себя до состояния, что придётся пить их каждые шесть часов.
– Ты только за сегодня выпил больше десяти. Как так? – продолжила я расспрос, отметив, как изменилось лицо друга.
– Не начинай. Если выпил, значит была необходимость. Пойдём, – огрызнулся партнёр, утаскивая меня в сторону выхода.
Глава семидесятая
Последний громкий аккорд закончил выступление Кати и Влада. Рыжая сегодня превзошла даже себя в количестве лака на волосах. Когда она проходила мимо, я, клянусь, слышала, как хрустели бедные локоны. Её партнёр тоже сегодня принарядился: широкий красный ремень, поверх чёрных брюк, подчёркивающий чересчур узкую талию, даже для девушки, выглядел очень странно. Яковлев, заметив это, не смог сдержать смешка.
Мы стояли за кулисами, готовясь с минуты на минуту выйти на сцену. Несколько раз жюри ошиблось в фамилиях, вызывая людей из разных пар, что привело к ужасному беспорядку. Прогоняя в голове всю хореографию, я не заметила, как ко мне подошёл Лёша.
– Мы следующие. Снимай, – сказал он.
Секунду нахожусь в ступоре, пытаясь понять, о чём он говорит. Наконец, оглядев себя, до меня дошло, что я до сих пор стояла в его ветровке. Нехотя, расстёгиваю «молнию» и возвращаю чужую вещь хозяину, который сразу же закинул её в угол кулис. Мне даже стало её жалко.
– Спасибо, – вздохнула я, обняв себя за плечи.
Внимательно слежу за действиями на сцене. Вот пара делает элегантный поклон и медленным шагом уходит со сцены.
– Поприветствуем новых участников! Веронику Камбарову и Алексея Яковлева! Аплодисменты!
От громкого голоса ведущего я растерялась. Хорошо, что брюнет вовремя протянул руку, и с гордой улыбкой вывел нас на сцену.
Яркие софиты били прямо в глаза, на миг лишив зрения. Привыкшие выступать в подобных условиях с детства, мы даже не щурились, выполняя приветственный реверанс.
