– Он не розовый! Он фиолетовый! Ты что разницы не видишь? – в том же тоне возмущалась я, тыча в лицо собеседника вышеуказанным обмундированием. – Он светоотражающий! Это же безопаснее для вас обоих!
– Я ночью не хожу! И Тишка тоже. Вот смотри, красный! И ярко, и мужественно! – схватив с полки первый попавшийся ошейник, произнёс Егор.
Осматриваю товар и действительно подмечаю, что он явно лучше остальных, поэтому в следующую секунду он уже летит в корзину для покупок.
Хожу между рядами с косточками, ища какой-нибудь подарок для Веньки. Лаврентьев медленно плёлся за мной, прижимая к груди завёрнутую в куртку собаку, словно это не животное, а игрушка, которую он так долго ждал. Хотя, в каком-то плане так и есть. Заметив неуверенный и даже напуганный взгляд спортсмена, я не удержалась и спросила:
– Ты чего? В зоомагазинах не был? – получаю в ответ отрицательный кивок головой. – Вообще? У тебя хоть кто-то из питомцев был? Ну там, птичка или рыбки?
– Нет. Мне всю жизнь говорили, что я не смогу должным образом за ними ухаживать и переводили тему, – пробормотал друг и грустно усмехнулся.
Даже грустно. Я бы не смогла без Вени. Представив на секунду ужасно скучную и однообразную жизнь без любимого чихуахуа, в которой Егор провёл семнадцать лет, меня передёрнуло.
– Пошли, выберем вам «рулетку», – быстро перевела я тему, утащив эту парочку к другому стенду.
Десятки разных приспособлений, начиная от обычных и заканчивая профессиональными, для декоративных собак и бойцовских.
– Почему их так много? – прошептал Егор, в шоке оглядывая всю витрину.
– Они для разных целей. Если ты не хочешь готовить Тишку для поступления в полицейскую академию, то вот такой вам вполне хватит, – пояснила я, протянув самую простую чёрную катушку на десять метров. – Удобно в ладони держать? – Лаврентьев лишь кивнул, перехватив её за ручку. – Тогда возьми на всякий случай поводок. Вдруг не сразу сможете ею пользоваться.
Следующим шагом стал выбор домашнего комбинезона. Да-да! Вы не ослышались! Эти двое заявили, что им нужны одинаковые пижамы, поэтому сейчас Егор осматривал сотни вешалок, старательно вспоминая свою одежду.
– Лаврентьев, тебе восемнадцать, какие пижамы? – глубоко вздохнув, взмолилась я.
Моё внимание привлёк висящий в нескольких сантиметрах от меня костюмчик для декоративных собак. Не совладав с соблазном пополнить Венин гардероб, делаю несколько шагов влево, дабы лучше рассмотреть одежду.
Вдруг парень радостно крикнул и встал, держа в руках мягкий плюшевый комбинезон в виде кролика (даже ушки были). Показательно закатываю глаза, но убрать широкую улыбку мне не удалось.
– Только не говори, что у тебя дома лежит огромное кугуруми в виде зайчика! – рассмеялась я, но мне в ответ на полном серьёзе кивнули.
– А ты что тут делаешь? – перевёл он тему, когда я решала, какая футболка Веньке понравится больше. Сославшись на то, что его ничего не устроит, я взяла обе и новые ботиночки в придачу. – Ника, тебе скоро восемнадцать стукнет, какие ботиночки? – писклявым голосом спародировал меня Лаврентьев, за что получил шутливый (почти) подзатыльник.
– У меня декоративная собака. Тут прощается, но я признаю! – сразу выкрикнула я, опередив словесную тираду брюнета. – Тишке тоже пойдут костюмы!
В итоге, мы купили несколько мешков корма, поводок, «рулетку», ошейник, лежанку, одежду, игрушки, шоколад для собак и очень много всего. Сейчас мы вдвоём тащили несколько мешков из зоомагазина, Бублика, Тишку, рюкзак с недоеденными сладостями и самих себя (что, кстати, после насыщенного дня тоже было достаточно сложно).
Проводив меня до дома и вернув обратно медведя и несколько покупок для Вени, Лаврентьев в нерешительности остановился на крыльце. Когда я, попрощавшись, уже хотела зайти, он неожиданно сказал:
– Спасибо! Действительно спасибо, не только за день, но и за баскетбол, и за Тишку, – не глядя на меня, поблагодарил парень и поцеловал в макушку щенка.
Эта картина заставила меня в миллионный раз за день улыбнуться. В голову тут же полезли мысли, как эти двое будут мило смотреться во время игры или в парке, на пробежке.
– Не за что. Только я тебя прошу: не забывай его кормить! И выгуливать! – наставительным тоном, напомнила я, спустившись к ним по лестнице. – А теперь, когда ты обрёл священное животное, я могу тебя посвятить…
– Кто тебе дал право посвящать меня в кого-бы-то-ни-было? – издевательским тоном спросил Лаврентьев и поудобнее перехватил свою мохнатую ношу.
– Я дала себе право, заткнись. Так вот, – театральным голосом вновь начала я, – я посвящаю тебя в собачников! Да будет так до конца веков, пока кто-нибудь не предаст нас всех клану кошатников, или я не разлучу вас! – торжественно воскликнула я и дала щелбан Егору.
Затем наклоняюсь и, поцеловав Тишку в лоб, глажу его за ушком.
– Ты? – вопросительно выгнул бровь Лаврентьев.
– Я.
– Я?
– Нет, я.
– Ты?
– Да, я.
– Так всё-таки я?
– Лаврентьев, иди домой!
Глава сорок девятая
Дома меня ждали родители, с Вениамином на руках. Обнаглевшее чихуахуа лениво окинуло меня взглядом, но всё же принялось за изучение новых игрушек, недовольно фыркая.
– Ника, это Егор был? – «ненавязчиво» спросила мама, наливая чай, пока я старалась затащить Бублика в комнату, нанеся наименьший урон дому и всему живому.
Родительница к огромному плюшевому зверю отнеслась так спокойно, словно я приношу их каждый день.
– Да, – прокряхтела я, усадив подарок на диван, в гостиной.
– Сегодня Виталик заходил, – мне уже не нравится начало, потому что она достала с верхней полки упаковку шоколадного печенья, которое мы получали либо на праздники, либо при плохих новостях. – Он показал нам этот сайт для поиска партнёров. У тебя уже столько заявок, почему ты им не отвечаешь?
– Потому что у меня есть партнёр, и мы уже начали готовиться, – как можно спокойнее объяснила я, мысленно придумывая пытки для своего лучшего друга.
Вот дёрнул чёрт его за язык…
– Я ничего не имею против Егора, – с сомнением оглядываю её: бедная кружка при этих словах жалобно хрустнула под натиском пальцев, – но он ведь баскетболист. Чтобы научить его танцевать хотя бы на уровень ниже среднего понадобится время, а твои соревнования через месяц.
– Мы успеем. Он быстро схватывает и уже довольно хорошо танцует медленный вальс, – стараюсь вложить в голос как можно больше уверенности, но под изучающим взглядом мамы быстро сдуваюсь.
– А теперь представь: сколькому ты могла бы уже научиться, не будь у тебя такого якоря, – а вот сейчас мне стало очень обидно за Лаврентьева. Он не настолько плох, чтобы у него за спиной говорили такие гадости. – Что тебе мешает общаться со своим Егором в школе или после уроков? Зачем тащить его на танцы? – склонившись над столом, спросила она, почти коснувшись поясом халата тарелки. Не нахожу, что можно ответить, поэтому мама продолжила. – Мы посоветовались и решили, что тебе стоит сходить на встречу. Завтра в парке в двенадцать часов. Не опоздай, – и, не дождавшись моей реакции, она повернулась к выходу.
