– А что делать теперь? – шёпотом кричит Майкл.
На моем лице появилась злая улыбка, а через секунду я взболтнула баллончик и выпустила жёлтую краску на газон, написав неровными буквами: «Стерва».
Спустя тридцать минут весь газон был исписан невежливыми словами. Мы смеёмся, как мышки, продолжая извращаться с краской.
– Здесь живого места нет! – говорит Мэдисон, подбегая ко мне.
Выпускаю воздух из легких.
– Погоди, – произнесла я и подошла к стенке дома. Рука лёгким движением надавила на белую кнопку и выпустила краску: «Око за око, дрянь!» – Теперь можно идти домой! – улыбнулась я.
Мы, смеясь, побежали к машине и быстро залезли в неё. Майкл завёл мотор и принялся разворачивать джип. Господи, я точно сошла с ума, но дело не в шизофрении. Я просто хотела поставить Лару на место. Причём очень давно. Совесть немного грызёт меня, но я стараюсь этого не замечать. Главное, чтобы никто не понял, что это были мы. Боже мой!
– Черт, мы точно спятили! – смеётся Мэдисон на заднем сидении.
– Угу, – согласился Майк, не отводя глаза с дороги.
– А что мешает Ларе сделать следующий ход?
Я ухмыльнулась.
– Она ничего не сможет предпринять, поверь мне, – заявила я и уселась поудобнее.
– С чего такая уверенность? – продолжает Мэди.
– Потому что у меня есть на неё такой компромат, что она будет на коленях ползти, лишь бы я уничтожила его.
– Так почему мы не использовали этот компромат для мести?! – малютка Мэди удивилась.
– Эта наша страховка и план «Б»! Сразу видно, что ты не смотришь фильмы, это простая стратегия, – я улыбнулась.
– Тебя стоит бояться, Аманда, – сказал парень и на секунду перевёл вделался с дороги на меня.
– Это точно.
На лице застыла довольная улыбка. Но меня что-то мучает. Хоть бы это была не совесть. Завтра будет новый день, и возможно, завтра доктор Мартин объявит результат теста.
По телу прошли мурашки. Я включила мобильник и увидела восемь пропущенных звонков от мамы. Кажется, мне конец.
Глава 13
– Привет… – я неловко вздохнула и опустила голову в пол, пряча глаза. – Меня зовут Аманда Хилл, и я страдаю шизофренией.
Я осмелилась поднять глаза на людей, сидящих напротив меня. Их было человек десять, а то и больше. Все они сидят на мягких ковриках и пялятся в мою сторону, отчего мне становится не по себе. На стенах белые обои с золотистыми цветочками, красивая люстра, напоминающая кокон гусеницы, настенные часы, которые указывают почти на четыре часа дня. Вы не прогадали: я нахожусь в клубе «Анонимный шизофреник». Люди продолжают с интересом разглядывать меня и улыбаться, вызывая румянец на щеках. От страха я потеряла нить своего рассказа. Когда на тебя выпучены десять пар глаз, то, естественно, можно запнуться и засмущаться.
– Так, – протянул мужчина зрелого возраста, поправляя коричневые очки на носу, – продолжай, Аманда!
Как бы он мне не хотел помочь и поддержать, я всегда останусь неуверенной девушкой, у которой трясутся коленки при мысли о том, что нужно выступать перед кучкой людей. Снова неловкая пауза, продолжавшаяся чуть ли не вечность для меня, и секундой для других.
– Мне семнадцать. Заканчиваю старшую школу и собираюсь уехать в колледж, – наконец закончила я.
В колледж? Аманда, кому ты врешь?
За мной пристально наблюдали несколько пар глаз: рыжая девушка в чёрной блузке, молодой парень, который все время грыз ногти и нервно вздрагивал при лишнем шуме и черноволосая женщина, выглядевшая на тридцать лет. Остальные же просто сидели и занимались своими делами. Например ели шоколадное печенье, которое лежало в коробке возле всех участников клуба, пили сок, судя по всему, ананасовый. Выбор был большой: начиная с конфет, заканчивая пиццей.
Ещё чуть-чуть и я готова была с криком выбежать из этой комнаты, лишь бы они перестали смотреть на мое лицо. Это невыносимо! Я нервно кручу на пальце кольцо и долго пялюсь на мужчину с очками, которого звали Райли. Он и был руководителем клуба шизофреников, хоть сам и не проходил через психическое расстройство. Вообще-то, он психиатр. Я продолжаю испепелять его взглядом, как бы говоря: «Давай же, отпусти меня!».
– Аманда, о чем ты мечтаешь? Чем увлекаешься? У тебя есть хобби? – улыбаясь, спросил Райли.
И почему бы ему меня просто не посадить на коврик и продолжить рассказывать о том, как важно быть вместе? Зря я сюда пришла.
– Мечта?.. – переспросила я. Мужчина кивнул и вновь поправил очки, что сползали с его носа. – У меня нет мечты.
– Совсем?
Я напрягла свои извилины, пытаясь придумать что угодно, главное, чтобы меня перестали допрашивать. Знаю, он это из благих побуждений, но вопросы начинают плохо воздействовать на моего внутреннего психа. Короче говоря, я раздражаюсь.
– Наверное, я просто не нашла себя, – ничего не придумала и сдалась.
Мужчина напрягся и задумчиво поглядел в окно, сняв очки и приложив заушник к губам, изредка прикусывая его. От этого легче мне не стало. Чего он мешкает?
– Гм, – кашлянул тот и повернулся к остальным участникам клуба, – кто-нибудь хочет задать вопрос Аманде?
Он что, издевается?! Господи, я этого не вынесу.
К потолку потянулась рука. Рыжая девушка слабо улыбнулась и глянула в мои глаза, спрашивая разрешения на один вопрос. Отлично.
– Аманда, сколько времени ты уже страдаешь шизофренией? – послышался приятный голос девушки.
– Ну точно больше одного месяца, – парирую я.
Райли поблагодарил меня и попросил, наконец, присесть за свой коврик, что я немедленно и сделала. Люди, окружавшие меня, начали приветствовать и желать скорейшего выздоровления. Это звучало странно, будто все они не больны, а только я. Не буду скрывать, что мне стало приятно находиться среди тех, кто тебя понимает. Многие эти люди выглядели болезненно. У кого-то в глазах блуждала пустота, у кого-то ярость. Один мальчик (могу дать ему лет тринадцать) выглядел уныло. При его виде сразу хочется вскрыть вены. Справа от меня, на желтом коврике, сидела девушка с белыми, как снег, волосами. Она что-то рисовала на белом альбомном листке и тихо напевала мелодию, напоминавшую лунную сонату. Мне конечно не страшно, что она может как-то неадекватно себя повести, но волосы дыбом стояли. Хотя, по-моему, я к ней несправедлива. Судить по её внешним качествам – нехорошо. Может, она здесь потому, что кого-то потеряла или у неё кто-то умер? Как она себя чувствует? Ей одиноко? Больно? Я знаю, что такое боль. Все знают, что такое боль, потому что они её чувствовали. Все люди, которые сидят вокруг меня имеют свою историю, о которой они молчат. Кого-то бросил муж, у кого-то умерла собака, кто-то утратил любовь. Самое страшное, это – разочароваться в любви. Я думаю, что если человек перестал испытывать к чему-либо любовь, значит он умирает. У меня такое бывало. Однажды, человек, который поселился в твоей душе уйдёт, и тогда ты познаешь истинную боль, что начнёт терзать тебя, как яд.
