– Понимаешь… теперь я среди крутых девчонок и мне надо вести себя соответственно… – она что-то не договаривает и медлит. Главный признак того, что сейчас начнутся проблемы. «Соответственно» – значит, вести себя как последняя стерва.
– Ясно, и что дальше?
– Прости, но я должна вылить на твою голову сок. Мне сказали Алиса и…
Я фыркнула и ухмыльнулась. Девушка не является частью их команды, она лишь их тень, пыль. Жаль, что та этого не понимает.
– Послушай меня, ты просто пешка в руках этих кукол. Ты должна быть сильной и независимой, не позволяй людям относиться к себе, как к мусору! Зачем тебе быть одной из тех, кого ненавидят? Ты не такая! – перебила я. Мне казалось, что мой долг открыть ей глаза.
– Ты так говоришь, потому что я хочу облить тебя соком!
– Это не так… Просто посмотри на себя! Они никогда не будут тебе подругами, очнись, Мэдисон! Тебе нравится обижать других? Нравится, когда тебя называют ведьмой? Алиса и Лара – лживые, гнилые и избалованные девушки, которые не умеют дружить. Если, например, Алиса попадёт в жуткую ситуацию, то Лара оставит её и уйдёт. Они не умеют быть друзьями.
– Поэтому ты ушла? – Мэдисон занервничала.
– Я ушла, потому что поняла, какие они на самом деле. Посмотри на Остина Маккензи, – мы с ней обе оглянулись на самый крайний столик в помещении, где сидел парень с необычной внешностью, – он не всегда был изгоем. Алиса и Лара постарались! Они сыграли с ним злую шутку, и теперь Остин одинокий парень, у которого, как оказалось, аллергия на паприку.
Мэдисон снова взглянула на меня.
– Откуда ты все об этом знаешь?
Сердце выдавило три быстрых удара; мне стало так плохо и мерзко от самой себя, но я сдержалась, чтобы не упасть.
– Потому что я тоже была замешена в этом… Я отвлекла Остина, а Лара добавила в его еду паприку, – мои губы на минуту перестали говорить. Мне так стало стыдно, совесть начала играть на струнах сознания, – теперь понимаешь? Ты должна перестать с ними общаться! Не совершай моих ошибок.
Брюнетка тяжело вздохнула и встала изо столика, оставив меня наедине с собой. Мой взгляд устремлён на самый крайний столик. Остин сидит и скромно ест еду в своём контейнере. Не могу поверить, что я могла с ним так поступить! Мы все однажды совершали ужасные поступки, не представляя, как за это будем платить. Парень с необычной внешностью смотрит по сторонам и печально глядит на шумные компании, где ему нет места. Мое сердце готово было взорваться как водородная бомба. Через секунду я вскакиваю со своего места и медленно прохожу к столику, где сидел Остин. Все смотрят на меня с удивлением, типа, как я могу стоять рядом с этим человеком. Даже сам паренёк не ожидал, что к нему кто-то может подойти ближе, чем на два метра. Я стою напротив него и виновато пялюсь в пол, гадая, как начать мучительный для меня разговор. Язык заплелся и не мог выдавить ни слово, и меня это ещё больше убивало.
– Привет, – наконец произнесла я, растянув губы в что-то похожее на улыбку.
– Э-э-э, привет, – ошеломлённо глянул на меня Остин и сглотнул воздух.
Я нервно играюсь со своими пальцами и не могу спокойно смотреть в глаза ученика. Парень продолжает на меня удивленно глазеть, ожидая продолжение шоу, которое я устроила.
– Я хочу кое-что сказать… – заерзала я, – прости меня, пожалуйста, я очень перед тобой виновата!
– Простить за что?
– Частично, а может и больше, я виновата в том, что твоё лицо покрыто сыпью… Я участвовала в этом… В операции «Паприка».
Мое сердце начало очень сильно стучать, а по лбу прошелся холодный пот. Не знаю, простит ли меня тот, но главное, что я смогла сказать «извини». Теперь мне стало душно.
– Эм, ладно, ничего страшного… Что было, то прошло. Тем более прошлое уже не изменить, – с разочарованием произнес тот, и я поняла, что легче не стало.
– Прости ещё раз…
Мои ноги начали пятиться назад. Я вернулась к своему столику и с шумом уселась за него. Однако он уже было кем-то занят, а именно Майклом Стивенсом. Парень сидел и с какой-то гордостью косился на мое кислое лицо. Его куртка, которая напоминала чем-то одежку Сэма, была расстегнута, и под ней находился чёрный свитер. Майк открыл газировку и сделал короткий глоток.
– Это достойно уважения, Аманда, – сказал он, видя мое подавленное настроение.
Наверное, парень хочет заставить меня улыбнуться? Что ж, будет трудно.
– Уважение? Какое ещё уважение, а?! Я испортила парню жизнь! Я просто монстр!
– Ты слишком на себя наговариваешь. Ты очень хорошая, просто друзья у тебя были плохие.
– Почему ты до тошноты ко мне добр?! Я нехорошая! Хватит это говорить! – во мне вновь проснулся псих, и сейчас я ко всему была равнодушна.
– Потому что это правда! Прекрати думать, что ты ужасная! Если говорить так, то весь мир просто кошмар!
Я ухмыльнулась и немного успокоилась. Буду делать то, чего хотят от меня люди. Да, я испортила жизнь Остину Маккензи, я была ужасной стервой. Удивительно, как на нас могут влиять люди, тем более, когда эти люди плохие.
– Спасибо Майкл, ты настоящий друг, – смирилась я.
– Я твой единственный друг, – уточнил тот, тем самым вызвал мой смех.
– Точно…
Парень вновь сделал глоток газировки.
– Как дела? – продолжил он.
Я задумалась. Если убрать тот факт, что я шизофреничка, что скоро тест по психологии, что я на учёте у директора, то все не так уж и плохо, вроде бы…
– Нормально, а почему ты спрашиваешь?
– Ты не подумай, что я лезу не в свои дела, но я все-таки спрошу: ты поговорила со своим бойфрендом?
Я улыбнулась. У Майкла начали бегать глаза, но тот их спрятал и снова сделал глоток напитка.
– Да, все прекрасно. Твои подозрения не обоснованы! – мои брови горделиво поднялись ко лбу.
– Я не в чем его не подозревал, просто ты его мало знаешь. Вдруг он маньяк? Ты хоть представляешь сколько наивных девушек велись на внешность, а затем их тела находили в канавах?
Я засмеялась, представив эту картину.
– Нет, Майк, он не маньяк, – закатила глаза я, – к тому же, я не наивная.
– Ладно, ты не наивная, а он не маньяк, тогда, быть может, вор?
Мой взгляд, который говорил «перебор» устремился на друга, и тот замолк. Меня охватило такое странное чувство. Наверное, это ностальгия. Мне хочется жить сегодняшним днём, но, что будет завтра?
Глава 9
Знакомы ли вам слова такие как: жестокость, бессердечие, равнодушие, безразличие, ложь и лицемерие? Все эти качества плотно сидят в нашем мире, среди нас. Попав в город или даже мегаполис, многие люди ощущают растерянность и чувство сиротливости, несмотря на то, что вокруг них полно людей, целая армия. Никто вам не подскажет где поймать попутку, не помогут с тяжёлым чемоданом. Только лишь единицы, которые постепенно чернеют из-за излишней доброты и веры в людей. Человек – самое жестокое существо на земле, кровожаднее любого монстра. Никто ещё не смог понять, что такое «человек». Мы настолько непредсказуемы, настолько странны в мышлении, которое порой даёт сбой, отчего происходят поистине ужасные аномалии. Нет, вы не увидите эти изменения снаружи, только внутри человека происходят странности, которые постепенно меняют его сущность. Эта аномалия – безверие. Я могу привести пример, даже много примеров… Её звали Эмбер – она моя родственница, с которой я была мало знакома, но излишне наслышана о её родителях. Мне ещё не приходилось встречать такую талантливую и трудолюбивую девчонку, как она. Её всегда ставили в пример. Эмбер была малообщительная, но очень милая, старалась всегда угодить родителям, которые в итоге погубили дочь и свою любовь к доброте. Шестнадцатилетняя девушка была и композитором, и поваром, и поэтом, но её маме с отцом все равно на умение простого подростка. Признаюсь, что в плане учебы у девушки были нюансы, но она училась средне, между четверками и тройками. Питер, так зовут отца несчастной, кричал на неё и говорил, как она бездарна и безалаберна; говорил, что его дочь ничего не добьётся, не станет человеком. Как же этот Питер был неправ… Однажды Эмбер предложили напечатать стихотворения и придумать свою собственную музыку, и она была счастлива. Печально, что её родителям было все равно. Она рассказала им об этом, но получила взамен лишь равнодушие и скупой, пустой, как их душа, взгляд. Эмбер перерезала себе шею. Были ли она больна? Да, но тому виной её семья. Подростка спасли, но теперь её дом находится в психдиспансере, на окраине штата Массачусетс. Вот что может сделать с человеком неверие. Эмбер лишилась всего: хорошего колледжа из Лиги плюща, светлого будущего, занятие любимым делом, а именно сочинением музыки. Кто же знает, может, она стала бы великим композитором, на одном ряду с Моцартом, Бетховеном или Шопеном? Разочаровывает тот факт, что все это отняли у родной дочери, у родной крови её же родители. Иногда думая об этом, сам по себе назревает вопрос: «Кому можно доверять?», но как бы я не старалась, ответ обходил меня стороной. Когда нас предают, мы качаем головой и молимся, чтобы это было неправдой. Почему мы это делаем? Ответ прост – мы боимся. Боимся осознать, что вновь ощутили горький вкус предательства, боимся, что теперь остались одни. Признайтесь, мы ведь знаем, что нельзя доверять людям, но доверяем. Просто потому, что не хотим верить в такое чувство, как боль. Боль, которую нам причиняют родные и любимые люди.
