Я вижу, как одна из десятиклассниц проходит собеседование. Поглядим на это зрелище.
– Сколько тебе лет? – спрашивает у той Лара, одновременно крася пухлые губы.
– Шестнадцать, но в августе будет семнадцать, – донёсся до меня нежный голос брюнетки, которая стояла ко мне спиной. Краешком глаз вижу её дергающиеся руки, она серьёзно нервничает.
– Итак, посмотрим, как ты выучила материал! Какой любимый цвет Алисы? – Лара решила не мешкать.
– Голубой, а во время депрессии бронзовый.
О Господи, эта девочка, наверное, так себя не знает, как Алису. Отвратительно!
– Что любит Лара: смузи или коктейль? – встряла Алиса и покосилась высокомерным взглядом на бедняжку.
– Коктейль, – ответила та. Алиса хотела что-то сказать, но её перебили, – желательно клубничный.
Мои бывшие лучшие подруги переглянулись и удивлённо кивнули. Видимо, девушка их поразила. Я смотрю на все это и меня тошнит с каждой секундой все больше. Они устроили такой кастинг, словно предлагают ей роль в голливудском кино. У меня одной глаза раскрыты? Эй, очнитесь!
– Хорошо, Мэдисон, молодец! – с сарказмом хлопает в ладоши одна из кукол.
– Последний вопрос и мы примем решение. Готова ли ты вступить в контакт с Остином Маккензи?
Весь двор залился смехом. Девушка, которую звали Мэдисон, неловко кашлянула и покрылась красным румянцем. Остин считается лузером в школе. От него несёт тухлыми яйцами, а внешность напоминает прыщавый свёрток. В общем, парень, которого все сторонятся. Но его вины в этом нет…
–…С Остином Мак-к-кензи? – запнулась брюнетка.
Она стоит и смотрит куда-то вдаль, при этом что-то бурча себе под нос, словно советуясь с собою: да или нет? Несчастная глупышка.
– Либо ты это сделаешь, либо станешь наряду с ним! Тебе решать, детка! – сухо заключила Лара, вскинув тонкие брови вверх. Как же хочется хорошенько врезать ей!
– Хорошо, я согласна…
– Умница! Но нам нужны гарантии. Иди и поцелуй его. Вот он, стоит около мусорки.
Нет, Мэди, будь умнее этого, не делай! На моем лице застыла искренняя жалость. Нельзя себя так не уважать и быть марионеткой в руках двух пигалиц, это нечестно. Мой дурной характер смешался с лишением ума, а точнее, с его полным отсутствием. Нельзя допустить этого кошмара! Я вскочила с холодного бетона и направилась к сборищу школьниц, которые терпеливо ожидали шоу. Все ахнули, увидев меня, расступаясь и давая проход к куклам. В голове проносятся разные реплики, а в груди все горит. Я встала рядом с Мэдисон и взялась её за руку, та, в свою очередь, оцепенела. Физиономии Алисы и Лары потемнели – они были похожи на сушеный чернослив, который я, кстати говоря, ненавижу.
– Аманда Хилл, тоже хочешь вступить в наши ряды? – язвительно прошипела Алиса, ухмыляясь.
Подул слабый ветерок, и белобрысые пряди девушки упали ей на глаза, отчего кукла их быстренько поправила.
– Мечтай, – ответила я и повернулась лицом к бедной брюнетке, – Мэдисон, ты не должна делать то, чего не хочешь.
Девушка растерянно взглянула на меня, её глаза забегали в разные стороны, что доказывало её неуверенность в решении. Она нуждается в помощи.
– Я… я хочу быть популярной! А Лара и Алиса – самые популярные девчонки нашей школы, – заявила та, украдкой поглядывая на довольные лица принцесс.
Моя гримаса изменилась. Меня до ужаса смутило это высказывание, даже можно сказать разочаровало. Для того, чтобы быть популярной, достаточно быть собой. Не надо никого копировать, не стоит прогибаться под глупых людей, которые просто имеют зеленые купюры в штанах. Деньги – далеко не признак индивидуума.
– Тебе это не нужно, ты и так хороша! – сжимаю ладонь брюнетки крепче.
– Ради Бога, Хилл, проваливай отсюда! Ты нам мешаешь! – рявкнула Лара.
Я все еще горю надеждой, что Мэдисон передумает и поймет, как она прекрасна. И это правда. У неё большие зеленые глаза, немного пухлые губы, напоминавшие бантик, нежные розовые щеки, делавшие девочку ещё милее и краше. Но она молчит и переводит взгляд то на меня, то на принцесс, то на Остина Маккензи. Мэдисон в замешательстве.
– Прости, Аманда, но по-другому никак… – с сожалением проговорила она.
Эх, если б девушка знала, что жалеть надо не меня, а её. Теперь жизнь брюнетки будет похожа на жизнь Золушки, только намного ужасней. Без счастливого конца… Мне печально за неё.
– Ты её слышала? Вали отсюда! – смеётся Алиса, прищуриваясь, а затем поправляя солнечные очки на голове. Она обожает носить их, даже если на дворе снег.
Мои карие, полные ненависти глаза устремились к двум фальшивым куклам. Они настолько прогнили, что в могиле им нечего бояться, правду говорю. Мир жестоким делают люди. Вот такие поступки омрачают жизнь другим. Жаль, что только я понимаю это. Окружающие меня пустышки – все одинаковые.
– Приказывать будешь себе подобным подружкам с таким же низким уровнем IQ, добро? – я нахмурила брови и выпустила злой оскал.
Больше нечего было говорить, больше некого было защищать. Не могу же я насильно увести оттуда Мэдисон. Держу пари, что через два дня она станет такой же стервой, как и её хозяйки. Грязь передаётся. Меня это так злит, что хочется разбить свою голову об стенку, лишь бы не замечать этого ужаса. Забегаю в сортир, на стенах которого зарисованы разные мерзости и надписи. Лучшие сплетни вы найдете на стенах туалета. Можно узнать, кто с кем встречается, кто кому изменил, кто кого ненавидит. Ах, знаете, что самое смешное? Почерки. Я знаю наизусть все почерки. Например, надпись «У Лондон сделана грудь» выцарапала моя одноклассница, которая считается лучшей подругой этой самой Лондон. Вот теперь вы понимаете, почему у меня нет друзей? Оглянитесь: их вообще ни у кого нет! Это иллюзия. Наша голова полна информации, которую мы не можем умалчивать, и, чтобы не свихнуться, мы заводим друзей, которым, якобы, можно доверять. Извините, но вы знаете, что такое доверие? Это не просто семь букв, это не просто три согласных и четыре гласных звука. Доверие – значит любовь, значит, что человек будет рядом с тобой всегда и никогда не раскроет твою тайну. Зачем же мне друзья, которые пишут обо мне гадости в сортире? Мы храним чужие тайны, когда другие говорят о наших. Это нечестно! Мне просто омерзительно от таких людей! И знаете что еще? То, что сейчас об этом задумывается каждый, типа, да, нельзя так поступать, при этом вы сами так делаете… Это не может не огорчать.
* * *
Я сижу в кабинете директора. Не знаю, что натворила на сей раз, но буду только рада, если меня снова отстранят от занятий. Я настолько привыкла ко всему плохому в жизни, что мой дух закалён медной наковальней. Просто пугает одно: вдруг Мартин рассказал обо мне директору, и тот теперь вызывает моих родителей в школу? Только не это, я не вынесу и просто взорвусь.
Снова эти светлые стенки, кожаный диван, кубки, награды и, конечно же, портрет нашего директора, который висит напротив меня. Я в кабинете одна, директора все еще нет и мне неизвестно, когда он прибудет. Не сказав, в чем причина, меня заволокли сюда и приказали смирно ждать, что я сейчас собственно и делаю. Весело, однако… Ноги и шея ужасно затекли. Хочется нырнуть в ванную и забыть о внешнем мире и его обитателях. Просто взять и испариться.
