Период робости в общении с девушками у Владимира давно прошел. Еще в институте, где девчонок было подавляющее большинство, он осознал, что может нравиться, и пользовался этим. Однажды, еще в школе, ему довелось пережить неразделенную любовь, но все его увлечения, случавшиеся позже, были взаимны. Однако жениться на ком-то из своих подружек Владимир не торопился. Девушкам он объяснял это тем, что ему еще рано, надо встать на ноги, обзавестись жильем. Но в душе он отдавал себе отчет, что дело вовсе не в этом. Просто не встретилась еще она, та самая, единственная.
В Швейцарии первые полгода было то же самое – с тем только исключением, что теперь у него имелась и машина, и возможность пригласить подружку в ресторан, и отдельный дом, где они прекрасно проводили время. А потом… Потом он встретил Анжелу.
Это ж надо было – из всех девушек выделить именно дочку хозяина! Сразу вспомнилась подруга детства и соседка по коммуналке Леночка Дроздова. Она часто жаловалась, что, придя в промтоварный магазин, всегда почему-то выбирает из всех возможных вариантов самый дорогой…
В тот раз он так и не решился подойти к Анжеле. В том числе и потому, что был на корпоративном празднике не один, а с приятельницей. Хоть он не относился к ней столь серьезно, чтобы не смотреть в ее присутствии на других девушек, но все-таки ухаживать за кем-то еще на глазах спутницы – это было бы слишком. К тому же он не был уверен, что его попытка познакомиться с дочерью босса не будет воспринята как дерзость – где он, клерк Владимир Яковлевский, и где Анжела Орелли!
Выходило девяносто девять шансов из ста, что дочь банкира так и осталась бы для него мимолетным видением, несбывшейся мечтой. Но в дело вмешался Его Величество Случай. Была хорошая погода, он решил немного пройтись после работы пешком, сделать кое-какие покупки. И, выйдя из супермаркета, буквально столкнулся с Анжелой. Позже он признался себе, что заговорил с девушкой даже быстрее, чем осознал, кто перед ним. Это вышло чисто интуитивно. Казалось, сама судьба свела их в тот день вместе и не дала разминуться.
По той легкости, с которой Анжела болтала с ним в кафе, Владимир заключил, что их знакомство, скорее всего, не будет иметь продолжения. При таких внешних данных, таком обаянии и таком отце у этой девушки, разумеется, нет недостатка в поклонниках. Да, она продиктовала ему свой номер телефона, но, скорее всего, сделала это под влиянием минутного настроения, а когда Владимир позвонит, с трудом вспомнит, кто он такой. И, наверное, окажется очень занята, если он решится пригласить ее куда-нибудь.
Он был почти уверен в этом, но все-таки позвонил. Через три дня после знакомства в кафе – не слишком скоро, чтобы это не выглядело излишней настойчивостью, но все-таки достаточно быстро, чтобы она не успела забыть о его существовании. К его удивлению, Анжела говорила с ним так, словно была очень рада слышать его голос. И сразу же согласилась, когда Владимир предложил сходить на недавно открывшуюся в городе выставку современной скульптуры.
«Наверное, решила позабавиться мной, как новой игрушкой, – подумал он тогда. – Парень из России – это все-таки какое-то разнообразие на фоне местной золотой молодежи и луганских плейбоев. Подобная схема отношений ему была уже хорошо знакома. Недавно одна из его подружек заявила: «Я слышала, что русские – хорошие любовники. Решила убедиться в этом лично и нисколько не разочарована!»
Однако при встрече Анжела меньше всего напоминала искательницу мимолетных любовных приключений. Она была сдержанна, даже застенчива и избегала всякого физического контакта, вплоть до случайного соприкосновения рук. Помогая ей снять пальто в кафе, Владимир ощутил, как напряглась ее узкая спина. Она не кокетничала, не делала никаких намеков, не поддерживала игривых тем разговора. Нет, девушки, жаждущие проверить слухи о русских любовниках, вели себя совершенно по-другому…
При этом Владимир чувствовал, что спутница ему симпатизирует. Она так искренне глядела на него, так мило улыбалась, с таким неподдельным интересом слушала то, что он говорил! Это никак не могло быть притворством.
Они встретились и второй раз, и третий, и четвертый… Уже не оставалось никаких сомнений, что Анжела не меньше, чем сам Владимир, ждет этих свиданий. Им было очень хорошо, но общались они совсем не так, как это принято у молодых людей, предпочитающих легкие, ни к чему не обязывающие отношения. Никаких дружеских подшучиваний, никаких претензий на «свободу» («я от тебя ничего не требую, и ты не предъявляй на меня никаких прав»), никаких объятий и поцелуев, не говоря уже о большем. Анжела вела себя так, словно встречалась с мужчиной впервые. Впервые: и серьезно. В основном все их свидания проходили в разговорах – взаимных расспросах, рассказах о родителях, детстве и юности и обсуждении самых различных тем – от политики до кулинарных предпочтений, от кино и моды до философии жизни и смерти и от религии до городских сплетен.
Единственной темой, которой упорно избегала Анжела, были ее отношения с мужчинами. Она много говорила об отце, реже – о друзьях семьи или знаменитостях, но ни об одном своем романе не упомянула. Более того, в ее рассказах ни разу не промелькнуло даже намеков на прошлое в духе «один мой знакомый». Владимир, тщательно анализировавший все их разговоры, терялся в догадках. Не может быть, чтобы у такой привлекательной девушки к двадцати четырем годам не было бы ни одного любовного приключения! Значит, она что-то тщательно скрывает… Но что? И почему?
Он принялся осторожно наводить справки, но немногочисленные собранные сведения ровным счетом ничего не прояснили. Получалось, что у Анжелы Орелли и впрямь никогда не было кавалеров. Многие мужчины пытались ухаживать за ней, но ни разу ни один из них не достиг успеха. Сплетников это изумляло и ставило в тупик. Некоторые даже предполагали, что у девушки лесбийские наклонности. Но большинство знакомых пришли к выводу, что Анжела просто очень послушная дочь, терпеливо ожидающая, пока отец, который в ней души не чает, подберет ей подходящую партию. Эта версия устраивала многих, но не Владимира, который совсем не был уверен, что является именно такой подходящей партией.
Он всегда любил решать задачи и разгадывать сложные головоломки. И теперь, когда столкнулся с «тайной Анжелы», почувствовал некий азарт. Володя увлекся и вскоре уже сам не мог разобраться, чем увлечен больше – тайной или девушкой, которая хранит в себе эту тайну.
Расспросы, обращенные к самой Анжеле, ничего не дали. Девушка уклонялась от них с тем же упорством, с которым избегала физического контакта. И после сопоставления этих двух моментов Владимира осенила догадка. Вероятно, решил он, его избранница пережила какую-то драму, заставившую ее страдать настолько сильно, что малейшее воспоминание или намек на былое причиняют ей боль. Видимо, Анжела при всей внешней легкости и непосредственности в глубине души была очень впечатлительна и ранима. Это предположение вызвало в нем целую гамму чувств – нежность, желание защитить и помочь любимой справиться с трудностями. «Ну что же, – заключил он. – Если так, то лучшими моими союзниками в этой ситуации станут время и терпение. И, конечно, моя любовь». Осторожно, крошечными шагами, он стал приучать Анжелу к себе. Беседуя с ней, обдумывал каждую фразу, постоянно говорил о том, как любит ее, как она ему интересна и дорога, какая она необыкновенная девушка и насколько он хочет сделать ее счастливой. Легко, но с равной периодичностью прикасался к ней, чуть дольше, чем следовало, задерживал ее ладонь в своей, когда подавал ей руку, словно бы невзначай, садился поближе и касался плечом. И вскоре с радостью отметил, что его тактика имеет успех. Сначала Анжела перестала вздрагивать и делаться напряженной, когда он оказывался слишком близко, а через некоторое время уже начала сама легонько прикасаться к нему. Владимир сдерживал себя, не торопил события и не лез в ее душу. Он понимал, что одного неосторожного шага может быть достаточно, чтобы все рухнуло. А он дорожил Анжелой, чтобы потерять ее в один миг.
