– К тому времени кончится твой театральный сезон. Ты
никого не подведешь, уходя из труппы. Нам не следует откладывать без конца –
время дорого. А совершенно подходящий момент, как правило, не наступает
никогда. Если уж мы примем решение, то обязательно уедем, как только сможем.
Летом ей исполнится двадцать два года, а Николаю сорок один
– впереди еще целая жизнь и вполне достаточно времени, чтобы начать все заново.
Так поступало уже не одно поколение эмигрантов, зачастую покинувших родину
из-за такой же безвыходной ситуации, в которой оказались они с Анной.
Она пообещала, что постарается все обдумать, и действительно
думала об этом постоянно. Однако все, что ей приходило сейчас в голову, был
страх перед неведомым, чужим Вермонтом. Мадам Маркова в два счета догадалась, что
с Анной творится что-то неладное. Она все еще оставалась вялой и бледной, а
после визитов Николая становилась совсем мрачной. Он требовал от нее
поступиться всем, что ей было дорого, и последовать за ним на край света,
положившись на его честное слово. Сделать это было очень непросто, даже
несмотря на всю ее любовь.
– Тебя что-то тревожит, Анна, – вкрадчиво
промолвила мадам Маркова однажды днем, устроившись возле ее кровати, когда
больная отдыхала. Николай только что ушел, и, как всегда, их беседа вертелась
вокруг одних и тех же вещей. Их совместное будущее. Вермонт. Его двоюродный
брат. Прощание с Россией. И с балетом. – Он уговаривает тебя бросить нас,
верно? – Мадам Маркова, как всегда, была весьма проницательна. Анна
промолчала. Ей не хотелось лгать, но и признаваться во всем пока было
рано. – Поверь моему опыту, Анна, если ты нас оставишь, это тебя убьет. Ты
превратишься в ничтожество. А когда он рано или поздно бросит тебя ради той,
что покажется ему соблазнительнее или хотя бы моложе, ты до конца своих дней
будешь тосковать о той частице души, что навсегда останется в этих
стенах. – Она постаралась, чтобы эти слова звучали как зловещее
пророчество, но, собственно говоря, так оно и было. А кроме того, это было
расплатой за то, что Анна желала иметь больше всего на свете. Конец ее балетной
карьеры означал бы начало новой жизни с Николаем, настоящей, человеческой
жизни, о которой она так мечтала. Но ради этой жизни ей предстояло пожертвовать
слишком многим, как готов был пожертвовать и он. – Анна, он бы не стал
склонять тебя к такому шагу, если бы любил по-настоящему!
– А когда я не смогу танцевать, с чем я останусь, если
откажусь от него и все еще буду жить здесь?
– У тебя останется жизнь, которой можно гордиться. И
никто этого у тебя не отнимет. Вместо того постыдного сожительства, что он в
состоянии тебе предложить. Он женатый человек, и жена не даст ему свободу. Ты
так и будешь ходить в любовницах, содержанках: маленькая балетная плясунья, с
которой можно переспать, и не более.
Но ведь Анна знала, что даже сейчас их с Николаем связывает
большее, намного большее! И она мрачно возразила:
– Вы напрасно стараетесь все опошлить, между нами все
не так.
– Вот-вот, именно об этом я и толкую. Поначалу все эти
связи выглядят исключительно возвышенными и романтическими. Вы начинаете
мечтать и в??рить в то, что это осуществимо. А проснувшись однажды, отчетливо
видите, что вы угодили в кошмар наяву! Здесь, с нами, – единственная
жизнь, достойная тебя и твоего таланта, ради которого ты столько трудилась. И
ты готова бросить все к ногам мужчины, не способного даже сделать тебя своей
женой? Да ты вспомни хотя бы, что с тобой случилось! Много в этом красоты? Или
романтики? – Чтобы добиться своего, мадам Маркова не остановилась даже
перед этим жестоким напоминанием, заставившим Анну нервно содрогнуться.
А что, если наставница права? Что, если Николай когда-нибудь
ее разлюбит, если она так и не сможет пережить разлуку с балетом, если она не
приживется в Вермонте, если они не найдут там желанного счастья?.. Но кто может
сейчас ответить на эти вопросы? Планы Николая все еще слишком расплывчаты, это
скорее одни благие пожелания, да обещания, да надежды. Точно такие же надежды
лелеет и она, Анна. Но при этом Николай готов ради нее пожертвовать карьерой,
обеспеченным существованием, уютным домом и семьей, с которой прожил целых
пятнадцать лет. Все это он согласен возложить на алтарь их любви. Так почему ей
не хватает решимости последовать его примеру?
– Подумай, дитя мое, хорошенечко подумай, – снова
напомнила о себе мадам Маркова, – и прими верное решение.
Было ясно, что под «верным решением» она подразумевает
позабыть о Николае и остаться в балетной школе, однако на это Анна не пойдет
никогда. Уйдя из балета, она загубит свой талант, но разрыв с Николаем убьет ее
наверняка. При одной мысли об этом рука сама тянулась к золотой цепочке с
медальоном. Сжав его в кулаке, она немного успокоилась. Анна любит Николая
больше жизни. Может быть, эта любовь все же придаст ей сил, чтобы не побояться
опасности и последовать за ним. Это все, о чем она могла сейчас думать, –
пытаться угадать будущее и заглянуть в свое сердце.
Тем временем мадам Маркова удалилась, оставив ученицу
наедине со своими мыслями. Она успела посеять именно те семена, какие
собиралась, и теперь надеялась, что они дадут добрые всходы. Ей хотелось, чтобы
Анна успела во всех подробностях представить, какой убогой станет ее жизнь без
балета и как она будет влачить жалкое существование в безвестности и позоре.
Это определенно заставит Анну одуматься. Сама мадам Маркова не знала да и не
желала иной жизни. В Анне она видела свою единственную преемницу, достойную
великого наследства, сокровенного знания, чаши святого Грааля, скипетра,
переходящего из рук в руки, от наставницы к ученице, и связывающего их
невидимыми узами. Такую любовь, такую связь нельзя разрушить, она пребудет
вовеки. Остаться здесь и принять это наследство от мадам Марковой означало
навсегда отказаться от надежды на будущее вместе с Николаем. В некотором роде
это означало вообще отказ от всех надежд. Но уехать с ним из России означало
поступиться своим «я». Анна стояла перед жестоким выбором, ведь на любом из
выбранных ею путей ее ожидали неимоверные жертвы, о которых страшно было
подумать. А пока ей хватило сил лишь на то, чтобы молить Небеса о ниспослании
правильного решения.
Глава 8
Анна пролежала в постели месяц и только в апреле смогла
снова приступить к репетициям. Как и в прошлом году, на улицах еще было полно
снега, а ей приходилось трудиться в поте лица, чтобы наверстать упущенное.
Правда, на сей раз она быстрее обретала привычную форму. Анна успела окрепнуть
и почти восстановить пошатнувшееся здоровье.
Вскоре ей снова доверили первые партии, и уже к началу мая
она выступала на сцене. Прошел год с того дня, когда она вернулась из Царского
Села после чудесных каникул, проведенных в гостевом домике. Их отношения с
Николаем за этот год почти не изменились.
Они все так же пылко любили друг друга, он по-прежнему был
женат и жил с женой и детьми, а она оставалась в балетной школе. За этот год
они ни на шаг не продвинулись к разрешению своих проблем. Скорее, напротив –
Мери Преображенская окончательно утвердилась в решении удержать Николая при
себе. Двум любовникам никак не удавалось отложить достаточно денег, чтобы
обеспечить достойное будущее. Все, чего они горячо хотели, – добиться
этого будущего во что бы то ни стало. А вот способ его достижения все еще
вызывал споры. Анна не могла переломить себя и дать согласие на переезд в
Вермонт. Ее страшили столь резкая перемена и незнакомая жизнь в неведомой,
чужой стране. А Николай не уступал и продолжал хотя и мягко, но настойчиво
уговаривать ее согласиться.
