– Ну что вы, право! Честное слово, выглядите вы гораздо
привлекательнее! А вот мне пора бежать к моим пациентам, а то как бы они не
позабыли, как выглядит их доктор! – В общей сложности он пробыл у Анны
почти тринадцать часов, день давно закончился, но Преображенский обещал
непременно навестить ее завтра, с самого утра.
Провожая доктора к парадному, мадам Маркова от всей души
благодарила его за помощь и пыталась выяснить, что же теперь ждет ее Анну.
– Долгое и трудное выздоровление, – честно
признался он. – Еще как минимум месяц ей вообще придется оставаться в
постели, иначе наверняка случится новое осложнение, и вряд ли она сумеет его
пережить. – От одной такой мысли мадам Марковой чуть не стало
дурно. – И ей очень не скоро можно будет снова танцевать. Только через
три-четыре месяца, если не больше.
– Боюсь, что тогда ее придется привязывать к койке,
чтобы удержать на месте! Вы же сами слышали. Не далее как завтра утром она
начнет умолять меня пустить ее в класс.
– Ей еще предстоит не раз удивиться собственной
слабости. Главное сейчас – это терпение. На то, чтобы восстановить силы,
потребуется время.
– Я все прекрасно понимаю, – заверила мадам
Маркова с чувством и снова стала благодарить доктора за все, что он сделал.
Она закрыла за Преображенским дверь и медленно пошла по коридору
обратно, раздумывая о том, какое горе их только что миновало, и благодаря Бога
за то, что им не пришлось потерять Анну навсегда. И уж конечно, мадам Маркова
испытывала великую благодарность к государыне императрице, приславшей такого
замечательного врача. Правда, его опыт почти не понадобился, но само
присутствие доктора возле больной приносило ее наставнице огромное облегчение.
Как хорошо, что он оказался таким чутким человеком и пробыл у Анны столько,
сколько было нужно.
Мадам Маркова вернулась в спальню к Анне и залюбовалась
своей юной красавицей. Анна показалась ей совсем маленькой девочкой – так
безмятежно она спала сейчас в своей постели, с легкой улыбкой на устах.
Глава 2
Доктор Преображенский сдержал данное накануне слово и явился
проведать Анну на следующий же день, но приехал намного позже, чем в прошлый
раз, ведь теперь он мог быть уверен, что угроза ее жизни миновала. Больная
порадовала врача своим аппетитом, она послушно ела и пила все, что предлагали.
Правда, ей по-прежнему едва хватало сил, чтобы оторвать голову от подушки, но
при виде молодого врача на бледных губах расцвела удивительно милая улыбка.
Анна явно была рада его визиту.
– Как поживает Алексей? – спросила она, едва
доктор переступил порог комнаты.
– Спасибо, очень неплохо. И уж во всяком случае,
намного лучше, чем вы на данный момент. Когда я видел его этим утром, он
изволил играть в карты и жутко ссорился с сестрой из-за каждого хода. Он просил
передать, что желает вам скорейшего выздоровления, так же как и государыня и
великие княжны.
Собственно говоря, ее величество даже написала послание
мадам Марковой, и доктор Преображенский знал о его содержании, поскольку
государыне потребовался его совет.
Все это время мадам Маркова не отходила от больной ни на
шаг, но также выглядела сегодня гораздо бодрее и спокойнее. Записка от царицы
заставила ее удивленно распахнуть глаза. Она вопросительно посмотрела на
доктора, и тот молча кивнул. Ведь это предложение исходило именно от него.
Государыня приглашала Анну пожить в Царском Селе, в одном из гостевых домиков,
пока та не оправится от последствий болезни. Там за ней можно будет обеспечить
надлежащий уход, и она будет спокойно отдыхать и набираться сил, чего нельзя
себе позволить в суете и шуме, окружающих ее в балетной школе. В Царском Селе,
под присмотром хороших врачей и при соответствующем уходе и питании, девушка
быстро оправится, чтобы снова вернуться на сцену.
Они еще посидели с Анной, а потом вышли в коридор, и доктор
нетерпеливо спросил, что думает мадам Маркова по поводу приглашения,
полученного от царицы. Но достойная дама явно все еще была слишком огорошена
столь невероятной честью. Монаршей милости удостаивается далеко не каждый,
однако трудно было сказать, как среагирует сама Анна на это великодушное
предложение. Мадам Маркова прекрасно знала, как горячо любит ее воспитанница
свою школу и как будет противиться необходимости покинуть эти стены, пусть даже
ей пока не разрешат танцевать. Хотя, если уж на то пошло, одно пребывание в
школе без возможности участвовать в занятиях и выступлениях наверняка сведет
танцовщицу с ума.
– Отдых где-то в другом месте пошел бы ей только на
пользу, – откровенно сказала мадам Маркова. – Но я не уверена, что
смогу уговорить ее это сделать. Даже если мы запретим ей танцевать, она скорее
всего пожелает остаться. В это трудно поверить, однако Анна не покидала школы
на протяжении целых двенадцати лет – за исключением тех недолгих каникул, что
мы провели прошлым летом в Ливадии.
– Но ведь она осталась очень довольна ими, не так ли? А
это тоже будут своего рода каникулы. И к тому же мне легче следить за ее
состоянием там, а не здесь. Вы должны понимать, что прежде всего я отвечаю за
здоровье цесаревича и мне трудно бывать у вас так часто и подолгу, как это
случалось в последние дни.
– Вы были к ней необычайно добры, – горячо и
искренне заверила мадам Маркова. – Право, я даже не представляю, что бы мы
без вас делали!
– Ну, лично для нее я вообще ничего не сделал, –
уточнил дотошный доктор, – разве что помолился лишний раз, да и то заодно
с вами. Я все еще считаю, что ей невероятно повезло со здоровьем, а также с
помощью, оказанной императорской семьей и их лейб-медиком.
Беру на себя смелость утверждать, что и государыня, и дети
будут сильно обижены, если она откажется приехать в Царское Село. – И
доктор, понизив голос, добавил то, что мадам Маркова понимала и так: – Видите
ли, это приглашение весьма необычно. И мне почему-то кажется, что Анна должна
ему обрадоваться.
– Да кто же такому не обрадуется? – добродушно
рассмеялась мадам Маркова. – Я с ходу могу назвать вам десяток-другой из
моих балерин, которые будут несказанно счастливы поменяться с ней местами, лишь
бы побывать в Царском Селе! Вся беда в том, что Анна совершенно не похожа на
других. Она всегда боится лишний раз покинуть школу – не дай Бог что-то пропустит!
Она никогда не ходит на прогулки, или по магазинам, или хотя бы в театр. Она
только и делает, что танцует, и танцует… и снова танцует. Останавливается,
чтобы посмотреть, как танцуют другие, и вновь принимается танцевать. А кроме
того, за эти годы она очень привязалась ко мне. Наверное, это оттого, что ее
родная мать давно умерла. – Не надо было обладать излишней
проницательностью, чтобы понять, как искренне и горячо мадам Маркова любит эту
девушку.
– Сколько, вы говорите, она прожила в вашей
школе? – вдруг заинтересовался врач. Его заворожил этот рассказ, и теперь
Анна представлялась ему хрупкой заморской птицей, занесенной в их края жестокой
судьбой. Она словно упала к его ногам едва живая, с переломанным крылом, и
Преображенскому до боли захотелось помочь ей вернуться в небо. Он больше не
жалел о том, что рискнул ходатайствовать за нее перед государем императором и
его супругой. Впрочем, на это и не потребовалось особенной отваги – ведь их
величества давно знали и любили юную балерину. Разве этот удивительный талант
мог хоть кого-то оставить равнодушным?
