У «Олимпа», в небольшом сквере перед зданием, потихоньку уже начала собираться жиденькая массовка — несколько десятков пенсионеров в советского вида старых пальто. От остальных прохожих их отличали злобные, агрессивные лица. Они с ненавистью смотрели на веселящуюся молодежь, то и дело шипя ругательства. В руках почти у всех были плакаты и газеты националистического содержания.
— Вот бы Сталина сюда, он бы разогнал всех торгашей, — услышал Санек в толпе чей-то желчный шепот.
— Ничего, наше время еще придет. Доживем ли только? — прошамкал другой.
«Скоро начнется», — понял Саня.
И действительно, в толпе возникло несколько плотных коротко стриженных молодых людей с сосредоточенными лицами. Они деловито сновали туда-сюда и быстро соорудили нечто вроде помоста, на который поднялся средних лет полноватый мужчина.
— Братья! Товарищи! Приветствую вас! Большое спасибо, что пришли сегодня на митинг, не остались равнодушными к судьбе своей Родины и, в конце концов, наших с вами детей, — хорошо поставленным баритоном произнес он. — Мы собрались здесь, чтобы выразить гражданский протест против произвола торгашей, которых поддерживают власти. Сейчас перед вами выступит видный деятель нашего движения — Нового Патриотического Союза. Поприветствуем его!
Санек ожидал, что это будет Палыч, но вышел совсем другой дядька, хотя и начал говорить очень похожие слова. Саша отошел к соседнему дому и наблюдал за всем со стороны, не смешиваясь с толпой.
Пацаны с тусы, видимо, решили прийти на митинг организованно. То тут, то там узнавал Санек знакомые физиономии, опухшие и заспанные. Собирались группками человек по пять-десять, становились невдалеке от оратора, поеживаясь на морозце, но в центр не лезли, слушали внимательно, поминутно переглядывались и подмигивали друг другу.
Пока признаков нетерпения они не выказывали, вели себя степенно, но это было затишье перед бурей. Очевидно же, что у каждого из них руки сейчас чешутся и ждут они только потому, что знают: впереди предстоит веселье.
Тут появились машиностроительные пацаны, поглядывали на тусовских примирительно — сегодня их объединяла общая цель, а это поважнее, чем древняя вражда. Время свести между собой счеты всегда найдется…
Вскоре площадь наполнилась огромной толпой народа. Большинство ее составляли спортивного вида парни разных возрастов. К «Олимпу» подтянулись не только местные, но и пришлые пацаны из других районов, видимо, клич прошел по всей Москве. Саньку стало не по себе: вот заваруха будет!
Где-то в окне второго этажа центра на мгновение мелькнуло бледное лицо владельца, его тут же заметили, заулюлюкали. Испуганно и затравленно взглянув на толпу, он поспешил исчезнуть из виду, наглухо задернув занавески. Торговля, однако, шла, как обычно, видимо, для того, чтобы не упустить дневную выручку самого прибыльного дня, владелец центра решил рискнуть, даже несмотря на угрозу погрома.
На импровизированной сцене появился Палыч — обвел глазами площадь, победоносно улыбнулся. Молодцеватый, подтянутый и собранный, чисто выбритый, он выглядел просто великолепно. Харизматично — так, кажется, это теперь называется.
Оратор начал говорить — казалось бы, дельные и правильные вещи. Только Санек был настроен критически и сразу же заметил то, чего не видел раньше. Палыч весьма искусно манипулировал понятиями, лозунгами и прописными истинами, произносил разумные и справедливые фразы, с которыми согласился бы каждый, и тут же добавлял что-нибудь двусмысленное. Доверчивый слушатель автоматически воспринимал это тоже как правду… Но то была уже не правда, а тщательно замаскированная ложь.
То тут, то там начали раздаваться выкрики типа «правильно», «молодец», «даешь» и прочие восторженные вопли. Речи выступающих стали более агрессивными, теперь Палыч, который вновь взял слово, почти открыто призывал силой выгонять неугодных с земли русской. Крики становились громче и дружнее.
И вот уже один парень, высокий толстяк в вязаной шапочке, махом допил пиво, а пустую бутылку кинул в сторону центра. Цели она не достигла, но за ней следом полетели другие. Пенсионеры бросились врассыпную. Поднялась паника. Тут случилось странное: словно по команде пацаны достали припрятанное в бесформенной одежде оружие — кто камень, кто бутылку, а кто и кусок арматуры — и двинулись к центру.
Санек искал глазами Палыча, но тот вместе с помощниками уже куда-то исчез с помоста.
Саша успел заметить, что тусовских возглавлял Волчок. Он собрал всех вместе, что-то прокричал им, и парни побежали вслед за толпой внутрь здания.
Санек судорожно вынул из кармана мобильный и дрожащими руками начал набирать номер.
Первые несколько секунд ничего не было слышно — словно затишье перед бурей. И вдруг началось — площадь взорвалась криками и шумом. Санек завороженно наблюдал, как вылетают стекла, как из окон на землю выкидывают товары — белоснежные лифчики и трусики медленно планировали прямо в грязный снег, слышались ругань и мат.
А потом площадь быстро и бесшумно наполнилась людьми в бронежилетах и масках.
«Все, как тогда», — мелькнуло в голове у Санька.
Но на этот раз все кончилось гораздо быстрее. Уже через пятнадцать минут из центра стали выводить парней с заложенными за спину руками. Почти никто не успел убежать — да и как бы? В здании был только один основной вход.
Тут диспозиция опять изменилась. На площадь въехали две милицейские машины. Из них высыпали люди в форме и с автоматами наперевес. Часть из них исчезла из поля видимости — правда, бросились они не в «Олимп», а куда-то в сторону дворов. Потом появился милицейский начальник, он медленно подошел к автобусу «масок» и о чем-то долго разговаривал с их командиром.
Спустя пару минут откуда-то сбоку вывели Палыча с руками, заломленными за спину. Следом вели его помощников, которые, оказывается, тоже были здесь, видимо, наблюдали за акцией со стороны. Среди них был и Игорь.
Все это Санек видел из своего укрытия. А потом на его плечо опустилась чья-то тяжелая рука. Он вскрикнул от неожиданности. Перед ним стоял отец.
— Тоже мне, конспиратор, — улыбнулся он. — Тебя ж за версту видать. Но за своевременный сигнал от населения — спасибо.
До глубокой ночи сын и отец просидели в дешевой кафешке, куря и попивая чай. Именно чай. От спиртного Николай Александрович в тот день отказался. Может быть, только при сыне. Но это все равно было приятно.
— Ты молоток, справился, — говорил батя. — Когда позвонил, мы были уже рядом, но все же ты среагировал чуть раньше. Никто не знал, что они так рано начнут.
— А я не знал, что будет ОМОН.
— Да никакой это не ОМОН, — рассмеялся сухим смехом отец. — Так, одно охранное предприятие. Это, видать, хозяин торгового центра решил себя обезопасить. Он приятеля своего из этой фирмы попросил театральное представление тут устроить. Маски-шоу, так сказать. Наших они не ожидали.
