Так однообразно прошло два дня. Вечером, когда Клаус сидел возле камина и листал иллюстрированный географический справочник, к дому почти неслышно подкатила черного цвета легковая машина.
Не успела она остановиться, как из тени дома, словно призрак, скользнула фигура лесничего. Быстро открыв заднюю правую дверцу, он замер возле машины по стойке смирно.
Тот, кто сидел сзади, едва успел высунуть ногу из автомобиля, как спереди быстро открылась дверца и из нее, соблюдая важность, но все-таки быстро появился Отто. Выйдя из машины, он так же почтительно застыл рядом с автомобилем. И только его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, а глаза пристально осматривали подступы к дому.
– Все в порядке, – доложил Ганс.
Все произошло в считанные секунды. Пассажир на заднем сиденье уже наполовину показался из автомобиля, и теперь можно было определить, что это человек среднего роста и телосложения в военном мундире. В тусклом свете фонаря блеснули начищенные туфли, и стали заметны широкие вертикальные полосы на брюках, что свидетельствовало о том, что это генеральский чин.
– Ну, здравствуй, – протянув руку Гансу, сказал генерал и, услышав ответное приветствие, добавил: – А ты молодцом, не стареешь, видимо, лесной воздух пошел тебе на пользу.
– Ну, как, все в порядке, нет никаких проблем? – уточнил генерал и, услышав от Ганса утвердительный ответ, распорядился: – Теперь давай, как всегда.
Ганс быстро повернулся и, махнув рукой кому-то невидимому, почтительно отошел в сторону.
Открылась дверь, и на пороге появилась Моника с подносом в руках, который был накрыт белоснежной салфеткой с кружевами.
– Добрый вечер, – чуть присев, сказала Моника, и, подойдя к генералу, замерла в ожидании.
Вместо приветствия генерал ответил: «Умница», – и, откинув салфетку, вполголоса дал команду:
– Рекс, Альфа, ко мне.
Раздался радостный лай, и в ту же секунду из леса выскочили овчарки и, быстро подбежав к генералу, сели у его ног, смотря ему в лицо и ожидая новых команд. Одновременно собаки учуяли запах сырого мяса и стали тихо поскуливать в ожидании угощения.
Генерал и Моника присели на корточки, и генерал стал с обеих рук одновременно кормить псов мясом. Небольшие куски быстро исчезали в их глотках.
Молчание нарушил Ганс:
– Когда десять минут назад они забеспокоились и стали повизгивать, я понял, что они своим обостренным слухом услышали работу двигателя Вашей машины, который не спутают с работой другого двигателя. Они так жалобно терлись о мои ноги, что я не выдержал и дал команду «вперед». Они вас встретили, наверняка, возле шоссе…
– Нет, их там не было, – ответил Отто.
– Скорее всего, вы их не видели, они никогда не выскакивают на дорогу, приучены, – продолжил Ганс, – они, как тени, бежали рядом до самого дома.
– Отто, в следующий раз приедем на другой машине, проверим, реагируют они на автомобиль или все-таки каким-то чувством определяют, что еду я.
Сказав это, генерал выпрямился и, взяв две большие сахарные кости с остатками мяса, бросил собакам.
– Ну, все, на сегодня хватит, – ополоснув руки в небольшой чашке, генерал вытер их салфеткой и, не говоря ни слова, зашагал к открытой двери дома.
Отто, отойдя в сторону, о чем-то задумался. Как только дверь закрылась, из машины вылез водитель, к которому тут же подошел Ганс, они поздоровались, как старые знакомые, и закурили.
Моника, отойдя в сторону, стала играть с собаками, бросая им поочередно далеко в темный лес два теннисных мяча, которые быстро возвращали ей умницы овчарки.
Теперь без дополнительного распоряжения в дом никто не мог зайти. Это было неукоснительное правило: пока ОН там, никто не смеет подойти даже к двери, и если бы сейчас полил сильный дождь, или с неба вдруг начали бы падать камни, то никто бы даже не подумал нарушить запрет.
Услышав шум подъехавшей машины, Клаус Вернер встал и, поставив на место книгу, хотел уже, было, выйти во двор, но передумал, боясь, что это будет неправильно. Во-первых, его не звали. Во-вторых, неизвестно, кто это приехал, и, конечно, в-третьих, он не лакей – выскакивать во двор встречать приехавших гостей.
Но любопытство нельзя недооценить. Не удержавшись, Клаус подошел к окну и, чуть сдвинув штору, посмотрел во двор.
Увидев генерала, Клаус тут же убрал руку от шторы и, страшно волнуясь, вернулся к камину. «Вот это да, – подумал он, обратно усаживаясь в кресло, – чем же я так подошел этим людям, и какую работу мне хотят предложить, если сам генерал приехал сюда беседовать со мной. Учитывая секретность и предварительный отбор, через который я прошел, это будет наверняка чрезвычайно важная работа».
Спустя минуту послышался лай овчарок и непонятный шум возле дома. Пересилив любопытство, Клаус остался сидеть в кресле, устремив взгляд на пылающие сосновые поленья. Как он ни ждал скрипа двери, мысленно приготовившись к встрече с высокопоставленным военным чиновником, появление последнего было неожиданным. То ли шум горевших поленьев отвлек Клауса, то ли на совесть настеленные полы из дубовых досок, то ли смазанные петли двери скрыли приближение генерала, но вдруг Клаус почувствовал, что сзади на него кто-то смотрит. Повернув голову к двери, увидел его. Суетясь, быстро вскочил, и хотел уже было произнести слова извинения, но был остановлен повелительным жестом руки.
– Не суетитесь, молодой человек. Здравствуйте. Я Марк Бремер.
– Добрый вечер, – ответил Клаус, застыв в ожидании и нерешительности.
– Присядем у камина, молодой человек. Я знаю о Вас не очень много. Все о Вас знает Отто, а я ему верю. Приехал я с одной целью – посмотреть на Вас и запомнить. Своих, повторяю, своих людей я должен знать лично. И еще я лично хочу услышать от Вас, что Вы согласны помогать мне работать во благо великой Германии.
– Да, я согласен. Вы не будете во мне разочарованы… – дальше ему договорить генерал не дал.
– Верю. Теперь Вы – личность, допущенная к отдельным высшим партийным тайнам, и будете подчиняться лично только Отто или мне. Больше никому, повторяю, никому. В случае, если Отто будет переведен на другой участок работы или по другим причинам, я через своих людей найду Вас сам. Я всегда буду знать, где Вы. Вот, вручаю Вам личный жетон.
С этими словами он достал из кармана небольшую металлическую пластину на цепочке и протянул ее Клаусу.
Взяв ее в руку, Клаус увидел на одной стороне надпись «Н-624923», а на обратной – орла, держащего в лапах свастику, обрамленную венком.
– Отто будет хранить Ваш личный жетон у себя, Вы должны просто запомнить номер. Отдадите его завтра. В случае, о котором я Вам говорил, от меня придет человек. Он назовет Вам число 547. Это означает, что Отто с Вами больше не работает, и теперь Вы подчиняетесь только этому человеку и мне, а с Отто автоматически снимаются все полномочия в отношении Вас. О числе «547» знаем только Вы и я. Повторяю, Вы и я. Ни под каким предлогом никому не сообщайте его. Отто вообще не знает об этом пароле.
