– Бли-ин, сколько же тут всего!.. Chanel, Dior, Estée Lauder… У меня никогда в жизни не было ни таких кремов, ни такой пудры, ни таких теней! Ой, Intuition! Да за такие духи можно дьяволу душу продать!
Озорник закашлялся, точно поперхнулся, а Апрель вздрогнул и подбежал к своей протеже:
– Настя, ты что! Что ты такое говоришь!
Она недоуменно оглянулась на него.
– А что я такого сказала?
Они беседовали прямо на улице, но, хотя поздние прохожие и не видели Апреля, девушка, говорящая сама с собой, никого не удивляла. Еще несколько лет назад ее сочли бы странной – но сейчас, в век блютузов, такое зрелище в порядке вещей – никто и не сомневался, что Настя просто говорит по телефону.
– Послушай меня, – тихо продолжал Апрель. – Ты сейчас сказала ужасную вещь. Никогда и ни за что на свете больше не повторяй ее, поняла?
– Вот как? – Настя недоверчиво покосилась на своего хранителя. – А почему?
– Потому что лишиться души, отдать ее Темным силам – это очень страшно, – увещевал ангел. – Ты теряешь самое дорогое, что есть у человека, даже если получаешь что-то взамен. Даже если то, что ты получила, кажется тебе пределом твоих желаний…
– Да неужели? – Настя хмыкнула, отошла от него и направилась к другой витрине.
Озорник потянул своего приятеля за рукав.
– Будь осторожен! – прошептал он. – Следи за каждым своим словом. А то я тебя знаю, сболтнешь сгоряча чего-нибудь не то, а она, вместо того чтобы испугаться, обрадуется и помчится со всех ног к нашим конкурентам исполнять свои желания. А тебе останется только локти кусать. Только что нашел – и вот тебе!
– Послушай, как же ты мне надоел! – рассердился Апрель. – Ну что ты все время таскаешься за мной, лезешь в мою жизнь, в мои отношения с той, которую я охраняю? Это наши с ней дела, и больше они никого не касаются. Можешь ты хоть иногда оставить меня в покое?
– Да пожалуйста! – обиделся Озорник. – Могу вообще уйти, если я у вас тут третий лишний. Слетаю к Стирателю, посмотрю, как у него там дела… Да и охранников надо навестить. Кстати, если кому интересно, я им всем аж до утра занятие придумал. А меня вместо благодарности прогоняют…
Он развернулся, всем своим видом выражая недовольство, и скрылся из глаз.
– Ну что, поговорил со своим другом? – Настя все еще рассматривала духи. – Теперь и мне можешь время уделить?
– Конечно, – кивнул Апрель. – Извини, что я отвлекся.
– Ну, наверное, он говорил тебе что-то очень важное, да?
По ее язвительному тону было ясно, что девушка подразумевает «что-то более важное, чем я». Вслух это произнесено не было, но мысли ее он прочитал. Конечно же, Апрель понял, что Настя обижена на него.
– Ничего особенного, – торопливо заверил ее Апрель. – Он просто сказал, что на всю ночь отвлек охрану в этом районе.
Настя поежилась и проговорила с упреком:
– Вот ты разговариваешь с ним, а я совсем замерзла! Зашла бы в какое-нибудь кафе, но там обязательно придется заказать что-нибудь, хоть чашку кофе – а у меня совсем нет денег. Скажи, а ты не мог бы сделать так, чтобы у меня появились денежки? Ну, хотя бы пара тысяч, а?
– Увы, нет, – покачал головой ангел.
– А почему? – капризно протянула девушка. – Почему представление – можешь, а жалкие две тысячи – нет?
– Потому что представление, – объяснил ангел, – это лишь иллюзия, фантом, как ты выразилась. А деньги тебе нужны настоящие. Значит, их придется где-то или у кого-то забрать.
– Послушай! – оживилась вдруг Настя. – Я, кажется, придумала! Давай я зайду в кафе, посижу, выпью чаю – а ты внушишь официанту, будто я расплатилась?
– Нет, Настя, – покачал головой ангел. – Это было бы нечестно. А мы, ангелы, никогда не обманываем.
– Ой, ну какой же ты зануда, – надула губки девушка. – И что мне – так и мерзнуть теперь на улице из-за твоих дурацких принципов?
– Максимум, что я могу, – отвечал Апрель, – это сделать так, чтобы официанты тебя не заметили. Ты можешь зайти в кафе и немного там погреться.
– Ага, смотреть, как другое посетители едят и пьют, и глотать слюнки! – возмутилась Настя. – Нет уж, спасибо, не надо!
Она решительно зашагала дальше по улице, но вскоре снова остановилась у магазина, торгующего элитной мебелью. Сквозь прозрачные витрины в ярко освещенном зале были прекрасно видны мягкие диваны, удобные кресла, пушистые ковры…
– Слушай, а можно я тут немножко посижу? – вкрадчиво попросила она. – Ну, пожалуйста… Ведь от этого-то никому не будет плохо! Просто посижу в зале, погреюсь… Мне ведь правда очень холодно! Посмотри – я даже варежки потеряла. – Она показала красные от мороза руки, которые все время держала в карманах. – Неужели тебе не жалко меня?
Сердце ангела дрогнуло.
– Ну хорошо, – проговорил он. – Пожалуй, это можно сделать. Давай зайдем через черный ход – я попробую внушить охраннику, чтобы он отпер дверь, а потом лег бы и заснул.
– Ура! Ты самый лучший ангел-хранитель на свете! – воскликнула Настя.
После этих слов Апрель готов был простить своей подопечной все ее капризы – и настоящие, и будущие…
Все вышло так, как он задумал. И вот уже Настя с комфортом устроилась на черном кожаном диване, сбросила старые ботинки и положила усталые ноги на стоящий напротив журнальный столик.
– Как хорошо!..
– Я очень рад.
Апрель тоже опустился на изящный стул с гнутыми ножками и подумал о том, что впервые за долгое время он совершенно счастлив. Он наконец-то обрел ту, кого так долго искал, и добился того, чтобы она была довольна… Теперь у них впереди все самое прекрасное, самое интересное – он будет помогать Насте строить ее жизнь, добиваться того, о чем она мечтает, – а что может быть лучше?
– Слушай, а что ты такое говорил о Темных силах? – вдруг спросила девушка. – О том, что человек, продавший душу Дьяволу, получает взамен все, что попросит?
Благостное настроение Апреля мигом улетучилось.
– Мне не хотелось бы возвращаться к этому разговору, – тихо проговорил ангел.
– А почему? – притворно недоумевала Настя. – По-моему, это очень интересный разговор. И мне страсть как хочется узнать подробности. Получается, что, если я продам свою душу Дьяволу, я смогу получить за это все, что хочу, да?
Она поднялась с места и принялась ходить по залу, рассматривая мебель, прикасаясь к каждой вещи, беря в руки всевозможные безделушки, которые были расставлены повсюду.
– Какая симпатичная фигурка, – говорила она, снимая с полки декоративного камина фарфоровую статуэтку. – Я бы хотела, чтоб такая стояла у меня дома. Вот, например, на таком журнальном столике. – И она со стуком водрузила статуэтку на стеклянную столешницу.
