Она решительно открыла створку ворот и прошла под черным металлическим сводом.
– Лана, ты что! Неудобно же…
– Да перестань! Тут же никого нет. А я просто умру, если не увижу, что там внутри.
Внутри, конечно, тоже почти ничего не было – разве что деление на комнаты. Огромный холл, судя по задумке архитектора, должен быть высотой во весь дом – сквозь недоделанную крышу виднелось небо. Лестница на второй этаж тоже отсутствовала.
– Да, пока тут один только каркас. – Лана постучала костяшками пальцев по стене. – Настоящий камень, между прочим, не кирпич какой-нибудь силикатный… Как жаль, что кто-то забросил такую красоту…
– Ну, может, не забросил, а просто заморозил строительство, – пожал плечами Виталий. – Возможно, временные перебои с деньгами.
– Тогда продавать надо. Тем, у кого деньги есть, – категорично заявила супруга. – А то кинули на произвол судьбы… Как это все еще цело, не понимаю! Не растащили ничего, бомжи тут не поселились…
– Ну, бомжи, я думаю, просто сюда не добрались – все-таки далековато. Да и ютиться в недостроенном доме без окон, без дверей – удовольствие ниже среднего. А растащить… Что тут растаскивать-то? Одни стены.
– Ну, не скажи… Сейчас такой народ – запросто могут и забор увезти, и ворота. «КамАЗ» подгонят…
С противоположной стороны дома находилась большая терраса, с которой открывался восхитительный вид на речку.
– А между прочим, земля тут не такая уж дорогая, – задумчиво проговорила Лана, облокотившись о тонкую колонну и обозревая окрестности. – Выкупить бы вокруг несколько гектаров… Действительно, целое поместье бы получилось! И дом достроить, сделать все на свой вкус…
Малахов промолчал. У него давно уже роились в голове те же самые мысли. Но он был не из тех людей, кто говорит «гоп!» перед прыжком, а не после.
– Давай-ка возвращаться, дорогая, – сказал он после долгой паузы. – Смотри, солнце уже садится, скоро темнеть начнет.
Пока их не было, Наташа натаскала на площадку перед сторожкой сухих веток, запалила костер. Стемнело и впрямь скоро, но от этого вокруг костра стало еще уютнее. Поленья трещали, искры уносились в небо, лес таинственно шумел… Когда проснулся Джозеф, Наташа вытащила откуда-то старенькую гитару, сдула пыль и запела, тихонько перебирая струны:
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету…
И оба бизнес-партнера с удовольствием подхватили:
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту…
Коллуэй выказал себя настоящим знатоком и любителем русской песни. Пока женщина пела, он не отрываясь глядел ей в рот, а стоило той замолчать, тут же требовал продолжения: «Вдоль по улице!» или «Подмосковные вечера», sweety!» Наташа смеялась: «Дай хоть дыхание-то перевести!» – и тут же затягивала то, что он просил. А когда она негромко и с придыханием исполнила «Мне нравится, что вы больны не мной…», Малахову вдруг показалось, что поет она для него одного. Он готов был просидеть вот так у костра всю ночь, но Лана, давно уже кутавшаяся в выданное ей лоскутное одеяло, в конце концов встала и пошла в дом:
– Ну хватит уже тут сидеть, холодно…
А потом затопили печку и пили чай с захваченными предусмотрительной Наташей лимоном, пряниками и малиновым вареньем. Малахову с Ланой и в голову не пришло бы привезти нечто подобное… И вот что странно – Виталий обычно не любил пряники, а сейчас с удовольствием съел целых три штуки (несмотря на то, что давно был сыт), и они показались ему необыкновенно вкусными. Наверное, это от лесного воздуха в нем проснулся такой аппетит? Или пряники были какие-то особенные, очень свежие? А может, дело было и не в пряниках, и не в воздухе? Просто ему было очень хорошо в этом бревенчатом домике, за маленьким столом, освещаемым тусклой лампочкой с плетенным из выцветшей проволоки абажуром. Быть может, это и есть счастье, когда за плечом отодвигается ситцевая занавеска, отделяющая кухоньку от горницы, мягкая женская рука ложится на плечо и ласковый голос спрашивает:
– Виталик, а тебе наливочки в чай добавить?
Спать было еще рано, и Наташа предложила перекинуться в карты, но компания ее не поддержала. Джозеф умел играть только в бридж, Лана из всех игр помнила только «подкидного дурака» и то не очень хорошо.
– Экие вы странные, право! – недоумевала хозяйка. – А я вообще не понимаю, как можно жить без карт. Бывало, у нас с мамкой каждый вечер карты на столе. То играем, то гадаем…
– Ты умеешь гадать? – удивился Виталий.
– Ну да. Мамка научила. Она очень хорошо это делала, прямо как цыганка.
– Фу! – поморщился Малахов. – Терпеть не могу цыган! А мне погадать можешь?
– Да запросто!
Лана фыркнула, Джозеф, обнаруживший еще один новый талант в своей избраннице, заинтересованно придвинулся поближе к столу. Наташа перетасовала карты и протянула Виталию.
– Иди через ручку двери продень. Чтоб правду говорили.
Здесь еще сохранилась ручка в виде скобы на прямоугольном металлическом основании с отверстиями для гвоздей. У Малаховых в избе тоже была такая ручка… Он продел, вернул гадальщице колоду, она велела снять ее левой рукой к себе и принялась открывать по три карты.
– Ой, смотри, сразу же крестовый король выпал!
– Это я, да?
– Не, ты пока червонный, молод еще… А крестовый значит, что гадание будет верным. Смотри, вот он ты. Ну-ка, сейчас мы все про тебя узнаем…
Червовый король лег в центр стола, Наташа принялась обкладывать его с четырех сторон другими картами.
– Посмотрим, что у тебя на сердце… Дорога, опять дорога… И куда это ты все ездишь? Дом родной, хлопоты, разговоры о деньгах… И две дамы – бубновая и червонная.
– Сразу две? Это что ж за дамы такие?
– Ну, бубновая молоденькая, тревожишься ты о ней… Дочка, не иначе. И в голове у тебя все ее дела… А вот что за червонная – тебе лучше знать… Ой, смотри, любовь у тебя с ней скоро будет! Видишь – девятка.
– Так-так, – шутливо погрозила пальцем Лана. – Червовая дама, значит? С любовью? И не я?
– Да, похоже, не вы, – отвечала гадальщица. – Вы вот она, крестовая, при доме родном, с хлопотами домашними… Ой, Виталь, а тут и винновая дама у тебя за спиной! Да еще с крестом. Злодейка с какими-то кознями… Вон – встреча с ней скорая, неприятности через эту встречу, разговор тяжелый… Да, похоже, и не один.
– Да ты, дорогой муженек, оказывается, прямо донжуан! – смеялась Лана. – Одни дамы кругом!
– Ой, да не берите в голову! – Наташа отвечала без тени улыбки. Похоже, сама она, в отличие от всех остальных, искренне верила в то, что делает. – Когда четыре дамы выпадает, это значит, что всерьез-то и нет никого. А что на пороге у тебя? Ого! Опять дорога дальняя и какое-то приобретение. Крупное что-то купите, может, машину новую, может, еще что…
