Каждое его прикосновение отпечатано на моей коже. Никак не могу взять в толк, в какой момент все кардинально поменялась и я оказалась опрокинута через скамью. Это ощущается так неправильно и правильно одновременно – отдать контроль и отключить мысли. Не знаю, как он понял, когда даже сама я не осознавала, в чем нуждалась этим вечером. Я лишь знаю наверняка, что теперь любой привычный способ разрядки станет пресным и бесцветным. Он не гнет меня, как обещал, а в прямом смысле ломает.
– Давай, милая, – шепчет он мне, поднимая на руки.
Келлан приглушил свет в ванной и теперь блики от горящих свечей отражаются от натертой до блеска темной плитки, танцуя на стенах замысловатые танцы. Не могу оторвать взгляд от них, я как будто стала совсем безвольная и смотрю туда, куда поворачивается голова под влиянием тряски в руках Келлана. Он ставит меня перед ванной, снимает халат, а потом, снова подхватив на руки, опускает в теплую ароматную воду с запахом ванили и шоколада. Погружаюсь в теплую пену, и мое тело расслабляется еще сильнее. Спустя минуту Келлан выключает воду и присоединяется ко мне. Он усаживается позади и притягивает меня к себе. Прижимаюсь спиной к его крепкой груди. Мне хочется свернуться клубочком и плакать, буквально выть, как волки на Луну. Я не чувствовала себя в такой безопасности уже давно. Впервые с того момента, как отец забрал нас с мамой к себе. И тогда это чувство продлилось недолго, уже через три дня он наигрался в заботливого папочку и вернулся к привычному режиму отца расчетливого. И с Келланом это долго не продлится, максимум час. Спустя шестьдесят минут я, скорее всего, уже буду прижимать саднящую кожу задницы к прохладной коже сиденья моего автомобиля.
– Я хочу искупать тебя, – тихо произносит Келлан, нежно поглаживая мои плечи и распределяя по ним пену.
Сейчас он нежен и заботлив. Притворное покровительство претит мне, ведь я знаю, что это временно, но все равно наслаждаюсь ощущением и позволяю себе хотя бы ненадолго раствориться в иллюзии счастья и безмятежности. Он берет мягкую мочалку и начинает водить ею по моему истерзанному телу, а я прикрываю глаза и, расслабившись, откидываюсь назад. Тепло его тела, ласковые поглаживания и глубокое дыхание на ухо практически усыпляют меня. Келлан нежно проводит пальцами у меня между ног, и я вздрагиваю.
– Ш-ш-ш, – произносит он в самое ухо, обдувая его горячим дыханием.
Когда я снова прикрываю глаза, он продолжает нежно водить большими ладонями по моему телу. Я, похоже, задремала, потому что когда Келлан слегка отстраняется, я распахиваю глаза и пытаюсь навести резкость, но все плывет.
– Посиди минутку, – говорит он, немного наклоняет меня вперед и встает.
Мутным взглядом слежу за тем, как он быстро вытирается, а затем подходит к ванне. Келлан подхватывает меня на руки и ставит возле ванны, стягивает с сушилки большое пушистое полотенце и заворачивает в него мое размякшее тело. Я не сопротивляюсь и не спорю, нет сил. Что бы он сейчас не собирался сделать со мной – я покорюсь. Он снова подхватывает меня на руки и, минуя игровую комнату, несет по коридору. Через несколько шагов мы оказываемся в большой спальне с королевского размера кроватью. Мне, наверное, нужно одеться и уехать. Я слабо пытаюсь вырваться из его объятий.
– Не брыкайся, Одри, – говорит Келлан, останавливаясь возле кровати.
Он ставит меня на ноги и отбрасывает одеяло. Потом укладывает на кровать и я утопаю головой в огромной мягкой подушке. Мне нужно встать. Нужно уехать домой, а уже там расслабиться. Сейчас, только полежу еще минутку с закрытыми глазами, и сразу встану. Чувствую, как рядом со мной приземляется горячее большое тело. Келлан разворачивает меня из полотенца, вытаскивает из-под моего отяжелевшего тела махровую ткань. Потом переворачивает на бок, обнимает со спины, тянется и щелкает выключателем на прикроватной тумбочке, погружая комнату в темноту. Он нежно целует меня за ухом, шепчет, касаясь губами мочки:
– Спи, Одри.
– Мне нужно уехать, – бормочу я, балансируя на грани сна и реальности.
– Завтра, – отзывается он, и это последнее, что я слышу, проваливаясь в глубокий, сладкий сон.
Я просыпаюсь от того, что мне тяжело дышать. Моргаю, чтобы восстановить зрение и, как только настраиваю резкость, внезапно вспоминаю, где нахожусь. Запах терпкого парфюма, горячее тяжелое тело, буквально придавившее меня к хлопковым простыням и темная мужская комната. Я осталась у Келлана. Зажмуриваюсь и пытаюсь понять, как отношусь к этому, но в голову не приходит ни одной мысли, кроме той, как же чертовски приятно вот так проснуться. И как невероятно все было между нами прошлым вечером. Возможно, я обманываюсь и эта забота была притворством, частью игры. Но я хочу хотя бы еще на десять минут остаться в этом состоянии, и верить в то, что все это по-настоящему.
Келлан шевелится, а потом его рука сжимает мою обнаженную грудь и из меня вырывается короткий шумный выдох. Он подвигается ближе и упирается мне в попку каменным стояком. Его дыхание уже не такое размеренное и, кажется, я могу слышать биение его сердца. Он начинает толкаться в ягодицы и медленно двигать бедрами. Я замираю, страшась, что он перестанет, как только окончательно проснется. Млею под его напористой рукой, которая уже движется по животу вниз и накрывает холмик, который за ночь успел по нему истосковаться. Не хочу быть зависима от его ласк, но с каждой последующей проваливаюсь в этом стремлении. Немного раздвигаю ноги, давая дорогу его настырным пальцам. Он растирает образовавшуюся влагу и начинает медленно, лениво кружить по клитору. Мое дыхание учащается, а сердце срывается в галоп. Хочу его до головокружения. Он нужен мне внутри, чтобы убедиться в том, что все это реальность.
Келлан сильнее раздвигает мои ноги и пристраивается у входа. Я хрипло стону, когда он не спеша погружается на всю длину. Потом выходит и снова оказывается внутри. Эти ощущения ни с чем не сравнить. У меня никогда не было ванильного утреннего секса, и сейчас меня разрывает от эмоций и чувств. Крепко зажмуриваю глаза и отдаюсь во власть ласк Келлана. Он не скупится на них, распаляя меня еще сильнее. С ним мне не нужно ничего доказывать, не нужны дополнительные стимуляторы и острые ощущения. Все, что он сейчас дает мне, само по себе стимулятор, который впрыскивает в кровь эндорфин и тот разносится по венам вместе с бурлящей кровью. Келлан ускоряется, сжимая рукой мое бедро, а я выгибаюсь ему навстречу, встречая каждый размеренный толчок.
А потом он останавливается, выходит из меня и, развернув к себе лицом, усаживает сверху. Ласково проводит ладонями по талии, глядя мне в глаза, потом перемещается к груди и сжимает ее, перекатывая соски между пальцами. Я ерзаю на прижатом к его животу члене, обильно смазывая своим возбуждением.
– Трахни, меня, Одри, – просит он.
Он серьезен, брови слегка сведены к переносице, в глазах ни грамма насмешки или повеления. Он действительно просит сделать это. Искренне и без игр. Приподнимаю бедра и, придерживая член рукой, медленно скольжу по нему, насаживаясь так, чтобы он оказался как можно глубже во мне. Мы оба стонем и я слегка откидываюсь назад, а Келлан продолжает свои неспешные ласки, заводя меня еще сильнее, если такое возможно. Я растворяюсь в нашем сексе, позволяю сорвать с себя маску неприступной стервы Доминатрикс, и предстаю перед ним обнаженная, телом и душой. Не знаю, что такого есть в Келлане Абрамсе, но почему-то именно сегодня мне хочется показать ему настоящую себя, без прикрас и всей этой великосветской мишуры. И хочу видеть его, настоящего. Такого, каким он может быть только во время обычного секса. Голый, искренний.
