Как только остаюсь без одежды, Одри снова подхватывает поводок и тянет меня вниз так, чтобы я снова оказался на коленях.
– На четвереньки. – Я напрягаюсь всем телом, но выполняю приказ. Она ставит передо мной ногу в черных лаковых туфлях на умопомрачительной шпильке. – Облизывай.
Я крепко зажмуриваю глаза, чтобы не взорваться и уже наклоняюсь, чтобы выполнить ее указание, но понимаю, что это была последняя капля в моей чаше терпения. И как только она с характерным звуком плюхается в вязкую массу, я вскакиваю на ноги. Последнее, что я готов сделать в жизни, – это облизывать туфли женщины, неудовлетворенной собственным положением в жизни. Если она пришла ко мне в таком настроении, то я, блядь, точно знаю способ, как привести ее в чувство.
– Что?..
Одри не успевает договорить. Я разрываю на ней корсет, бросаю его на пол и поворачиваю ее спиной к себе, сжимая за спиной ее руки. Она начинает часто дышать. Я наклоняюсь к ее уху и грубо шепчу:
– Твоя игра закончилась, Мистресс Одри, теперь моя очередь.
– Какого черта? – кричит она. – Ты мне должен!
– Я должен научить тебя в таком настроении не прикасаться к Нижнему. И ты отлично усвоишь сегодняшний урок, саба.
– Пошел ты к черту, – шипит она, дергаясь и пытаясь вырваться из моей хватки.
– Сразу после тебя, сладкая.
Я подвожу брыкающуюся Одри к скамье. Повалив ее на живот, прижимаю своим телом так, что она не может пошевелиться. Потянувшись через нее, пристегиваю ее руки висящими по бокам скамьи наручникам. Она брыкается, матерится, и вот теперь я в полной боевой готовности, потому что все встало на свои места. Закончив с руками, я пристегиваю ее лодыжки. Она пинается, пытаясь задеть меня своими острыми каблуками. Как только ноги пристегнуты и Одри обездвижена, я расслабленно поднимаюсь и осматриваю результат своих трудов. Отлично. Теперь все на своих местах. Сдергиваю с себя ошейник и отбрасываю в сторону. Одри вздрагивает от громкого звука.
Медленно выдыхаю и иду к брошенной Одри сумкой.
– Давай-ка посмотрим, что ты для меня приготовила, Одри.
– Отстегни меня, Келлан.
– Ох, Одри, ты еще заплатишь за неправильное обращение к Мастеру и свою бессмысленную просьбу.
– Ты забыл о нашей договоренности?
– Ты забыла главное правило о здравом рассудке, Одри? – спрашиваю вместо ответа. – И на твоем месте я бы трижды подумал прежде, чем открывать рот. Каждое слово, вылетевшие из этого прекрасного ротика, будет оценено по достоинству, не сомневайся.
Достаю из сумки принесенные ею предметы и усмехаюсь. Так вот чего хотела Одри? Превратить меня в пустое место? Лишить мужества? Кручу в руках страпон и отбрасываю его в сторону. Одри не видит меня, а потому еще сильнее дергает наручники, чтобы хоть краем глаза взглянуть на то, чем я занят. Подкатываю тележку к сумке и начинаю выкладывать на ней все те предметы, которые мне сегодня пригодятся. С каждым звуком Одри вздрагивает, а я наслаждаюсь этой реакцией. Как бы она ни пыталась убедить сама себя в том, что нуждается в том, чтобы наказать мужчину, на самом деле ей нужно расслабиться и отпустить контроль. Только тогда она сможет действительно восстановить душевное равновесие.
Беру из комода ножницы, завожу холодный металлический край под пояс штанов Одри, и она вздрагивает. Я начинаю резать тонкую кожаную ткань, и Одри кричит:
– Ты с ума сошел? Какого хера ты делаешь? Эй, прекрати немедленно!
– Сегодня они тебе не понадобятся, – спокойно отвечаю я, с удовлетворением фиксируя в памяти дополнительные два удара за дерзость.
Глава 18
Келлан
Как только ткань разрезана и штаны лохмотьями валяются на полу, я отхожу на три шага назад, чтобы полюбоваться идеальной белой кожей на упругой попке Одри. Не торопясь беру со стола сначала плетку. Заношу ее над сабой и медленно провожу по спине кожаными ремешками. Она вздрагивает и тяжело дышит. Я удивлен, что Одри перестала брыкаться, но своего настроя, судя по исходящему от нее молчаливому презрению, не утратила. Оно и к лучшему. Заношу плетку и с характерным треском опускаю на ее спину, на коже тут же появляются красные полосы. Я выдыхаю, это ощущается как очищение от напряжения. Одри ахает и мой член напрягается от звука. Повторяю свое действие второй, третий, пятый раз. Она начинает извиваться в своих путах. Снова медленно веду ремешками по исполосованной коже до самых бедер.
Откладываю плетку и беру паддл. Пришло время наказать ее за дерзость.
– Будет пять ударов, а ты будешь считать. Вслух, Одри.
У меня внутри все переворачивается и сжимается, когда я слышу в ответ хриплое:
– Да, сэр.
Блядь! Она сводит с ума. Голосом, запахом, словами, своей непокорностью и в то же время жаждой подчиняться. Идеальная.
Заношу паддл и он опускается на белоснежную кожу ягодиц. Красный отпечаток творит с моим сознанием нечто такое, чего еще никогда я не чувствовал. Меня внезапно захватывает дикое желание того, чтобы только я мог такое с ней делать.
– Один, – протяжно стонет Одри. Еще удар. – Два. – Я начинаю задыхаться от потребности, как и Одри. – Три. – Она всхлипывает и поднимает попку выше, когда я отнимаю паддл. – Четыре. – Багровый отпечаток переворачивает мой мир с ног на голову и я понимаю, что он никогда не будет прежним. – Пять, – тяжело выдыхает она и расслабляется на скамейке.
Мне недостаточно. Я, как больной ублюдок, хочу больше. Хочу все то, что есть у нее. Жажду забрать и выпить ее до последней капли. Беру со столика гель и медленно лью на ее попку. Одри вздрагивает от соприкосновения холодной жидкости с кожей. Размазываю гель и медленно проникаю в анус пальцем. Чертовски туго и горячо.
– Ты хотела меня сегодня трахнуть, – тихо произношу я. – Только не учла того момента, что страпон, милая, это не моя игрушка. И трахать сюда тебя сегодня буду я. Только у меня есть кое-что поинтереснее твоей силиконовой игрушки.
– А-а-ах, – это все, что вырывается из нее, когда в ее попке надежно поселяется металлическая пробка.
– Вот так тебе нравится, Одри? – спрашиваю, прокручивая игрушку в ее попке, пока Одри извивается на скамье.
– Да, сэр, – хрипит она.
Поднимаю руку и опускаю на ее попку увесистый шлепок. Смотрю, как резонирует ягодица от удара и наслаждаюсь стоном, вылетающим из Одри. Шлепаю еще раз, и она снова выгибает спину. Черт, я просто не могу остановиться, красный на ее нежной коже заставляет мою кровь закипеть. Я раз за разом опускаю ладонь на попку Одри, а она стонет громче и громче. Чертова музыка для моих ушей. Божественная, мать ее, рапсодия.
Останавливаюсь. Дышу тяжело и рвано. Грудная клетка ходит ходуном, а где-то там внутри практически взрывается сердце. Эмоции, которые я никогда не испытывал. Чувства, которых, думал, никогда не познаю. Полное умиротворение практически до звона в ушах, где глухими толчками грохочет кровь. Она делает это со мной, как и я с ней. Опускаю руку между ее бедер и ловлю стекающую по внутренней стороне каплю. Поднимаю руку выше и провожу пальцами по влажным складкам. Ноги Одри подрагивают, она покрывается мурашками и силится выгнуть спину, чтобы поймать чувствительным местом мои ускользающие пальцы.
