– Почему ты не ответила мне, Одри?
Собираю остатки своей стервозной натуры, и отвечаю, глядя в его пылающие глаза:
– Потому что не нуждаюсь в возврате долга.
– Неужели тебе не интересно, что будет, если я буду тебе подчиняться?
– Да брось, Келлан, все эти игры тебя не утомляют?
– Игра, моя милая Одри, это самый вкусный компонент в блюде. Мне ли тебе рассказывать?
– Зачем тебе это? – на выдохе спрашиваю я, когда он снова мнет мою грудь и проводит большим пальцем второй руки по нижней губе.
– Хочу узнать, на что ты на самом деле способна.
Он наклоняется ниже. Еще ниже. Его губы уже у моих, а я стою, свесив руки по бокам и даже не сопротивляюсь. Может стоило бы? Но уже поздно, ущерб нанесен. Я почувствовала его вкус. Не могу сопротивляться этому, и уже не хочу. Прикрываю глаза, когда он буквально вгрызается в мои губы, а рука снова смыкается на моей шее, перекрывая кислород. Я плыву в полубессознательном состоянии, сосредоточившись только на ощущениях. Я чувствую, как вторая рука скользит в высокий разрез моего платья на бедре, пробирается под тонкую шелковую ткань и сжимает ягодицу. Я ахаю Келлану в рот, поглощая его агрессивный поцелуй своими губами. Наши языки сражаются за пространство, а губы наливаются от напора. Растворяюсь в этом поцелуе, не в силах ему противиться.
Грубые прикосновения блуждают по всему моему телу. Келлан отпустил мою шею, но воздуха мне все равно не хватает. я делаю рваные вдохи, пытаясь взять себя в руки и вспомнить, кто я такая, но ни черта не выходит. Мысленно проклинаю себя за свою слабость, и тут же притягиваю Келлана за лацканы пиджака ближе к своей шее, которую он кусает и тут же зализывает место укуса. Черт, может ли быть что-то в этой жизни настолько же горячим и приятным? Я готова взорваться только от этих агрессивных ласк и уже почти на грани того, чтобы умолять его трахнуть меня вот прямо у этой стены, когда все разрушают приближающиеся голоса.
Из тумана похоти меня вырывает голос моей подруги Дакоты, раздающийся из коридора возле библиотеки.
– Я ищу ее уже минут пятнадцать, – произносит она, по-светски растягивая слова. – Как будто ее этот твой Келлан увез с вечеринки.
– Он не мог, – отвечает спокойный голос. – Он бы меня здесь не бросил одну.
Келлан, до этого замеревший вместе со мной, опускает голову и слегка трясет ею.
– Блядь. Дай мне пять минут, я от нее избавлюсь. – Он отступает, глядя на меня.– Не смей никуда уходить, Ланкастер. – С этими словами он разворачивается и выходит.
Действуя инстинктивно, я выхожу следом. Келлан стоит дальше по коридору с девушкой, с которой я видела его в клубе. Его саба. Мой взгляд невольно падает на ее шею и я вижу ошейник. Это не новомодное украшение чокер, нет. Это полноценный ошейник сабы. Из тонкой дорогой бордовой кожи, крепко обхватывающий ее тонкую шею, и на середине которого висит небольшое кольцо, к которому Доминант обычно пристегивает ремешок с помощью карабина.
Я сглатываю образовавшийся ком. Нет, на слезы даже нет намека. Я не из той категории девушек, которые будут сожалеть о своих поступках или оплакивать несбывшиеся надежды. Но для меня такие атрибуты, как ошейник, являются символом зачастую похлеще кольца на безымянном пальце. К тому же, в высшем свете значимость последней цацки сильно переоценена.
Разворачиваюсь и торопливым шагом покидаю коридор. Сердце не перестает грохотать, а дыхание все еще не восстановилось. Но я не готова притормозить, чтобы отдышаться. У меня одна цель: сбежать из этого места как можно скорее. А самое главное – скрыться от влияния Абрамса, потому что оно подавляет меня. Как будто я попала в кошмар, в котором нахожусь в комнате с медленно сдвигающимися к центру стенами. Мне нужно на улицу, домой. Я задыхаюсь и у меня дрожат руки и ноги. Хочу в уют и привычную обстановку. Туда, где ничто не напоминает о Келлане. Ничто, кроме прожженной его прикосновениями коже и языка, который все еще хранит его вкус.
Я прорываюсь через плотное кольцо людей в гостиной и вот уже вижу дверь, ведущую к желанной свободе, как меня окликают сзади. Я шумно выдыхаю, услышав голос Дакоты.
– Эй, Одри, ты уже уходишь?
Поворачиваюсь в пол-оборота, не желая терять ни одной драгоценной секунды на пустые разговоры.
– Да, прости, неважно себя чувствую.
– Ты какая-то встревоженная, – констатирует Даки, и осматривает меня, прищурившись. Подруга не беспокоится обо мне, нет. В нашем мире каждый сам за себя. И если тебе не хватает внутренних сил, чтобы выжить в этом террариуме, тогда эти же «друзья» и сожрут тебя первыми. Дакоте просто интересно, может ли она силой мысли высосать из меня свежую сплетню.
– Я правда чувствую себя не хорошо.
Мысленно представляю себе короткий свистящий звук, который отрывает от меня пытливый взгляд Дакоты, когда она поворачивает голову влево. Но мне не суждено так быстро покинуть скорбный праздник. Даки снова впивается в меня взглядом.
– Слушай, этот адвокат так схватил тебя. Он не сделал тебе больно?
И снова в моей голове рождается звук. Такой «чпок», сигнализирующий о том, что радар сплетен Дакоты вцепился в мою подкорку в надежде самостоятельно отыскать нужную новость, чтобы превратить ее в тему для разговоров среди светских кумушек.
– О, нет, – отвечаю я, натягивая на лицо свою маску для высшего света – маску надменной холодности и показного дружелюбия. – Не волнуйся, милая, я с ним я поговорила всего пару минут.
– Тогда где была все остальное время? И его спутница его тоже искала. Вы разве были не вместе? – легкий наклон головы Дакоты свидетельствует о том, что ищейка взяла след и сейчас будет совать свой огромный мокрый нос туда, куда не следует. Я решаю нарушить все ее планы банальным, но всегда работающим способом.
– Меня рвало в туалете, ясно? Я, видимо, съела что-то не то за ужином.
И вот он, этот эффект: лицо Дакоты кривится, как будто я лично продемонстрировала ей содержимое своего желудка. Никто из этих натертых до скрипа кожи дам высшего света не хочет иметь дела с физиологическими особенностями другого человека. Даже обычный насморк мы предпочитаем пересидеть дома, чтобы не дай бог никто из наших знакомых не увидел, что ничто человеческое нам не чуждо. Это дает мне возможность избежать ненужных вопросов и исчезнуть с вечеринки так, чтобы минимум людей это заметили.
Лицо Дакоты приобретает сочувственное выражение, но легкой брезгливости она скрыть все еще не в силах. Она легонько хлопает меня по руке, как будто, если прикоснется сильнее, то заразится или испачкается рвотой.
– Ну, тогда выздоравливай. Пока.
С этими словами Даки быстро разворачивается и уносится прочь в толпу, подальше от подруги с нестабильным желудком. А я заканчиваю то, что начала: врываюсь в теплый воздух пустыни, чтобы сделать жадный его глоток и снова научиться дышать, свободная от подавляющего влияния Келлана Абрамса.
