Только сейчас я осознал, что натворил. В состоянии аффекта мозг отключился, и ненависть взяла верх. Нужно было ее выслушать, поверить, а не превращаться в животное.
– Прости, – прошептал я. – Прости.
Я презирал себя за то, что причинил ей такую боль, и вспомнил ее взгляд, когда она сказала: «Я не прощаю тех, кто поднял на меня руку». Она говорила не только о хозяине хостела, она говорила это мне. Я положил руки ей на плечи и прислонился лбом к ее затылку.
– Карен, прости… умоляю, прости, пожалуйста,… я так виноват перед тобой… прошу, прости меня – она не реагировала. – Идем, помогу, – Карен забралась в ванну.
Раздался телефонный звонок, Майлз сообщил, что отец пришел в себя. Эта новость обрадовала, я вернулся к Карен и протянул полотенце. Когда она выбралась из ванной, ее начало трясти и тошнить.
Несмотря на позднее время, доктор Филипс приехал довольно быстро.
– Что с ней? – спросил я, когда он вышел из спальни в гостиную.
– Передозировка.
– Что? Нет. Она не наркоманка.
– Это сильное обезболивающее, она принимала его слишком часто, началась интоксикация. Я забиваю ее в больницу.
– Может, обойдемся без госпитализации.
– Мистер Джонсон, – доктор был в ярости, – обычным промыванием желудка здесь не обойтись. Она не просто так глотала таблетки, на ней живого места нет.
– Карен попала в аварию, – я пытался оправдать себя.
– Второй раз? Я в состоянии отличить одни травмы от других: множественные побои и сломанные ребра. По вам тюрьма плачет. Карен все отрицает, но если будете мне мешать, я сам заявлю в полицию, – доктор говорил правду, которую не хотелось слышать.
Он забрал Карен в больницу, и если бы не завтрашняя встреча с Карлосом и Гамильтоном, я бы напился до беспамятства.
Глава 17. Карен
Я проснулась от того, что ломило все тело. Наркотические обезболивающие позволяли ничего не чувствовать, но сейчас ребра болели так, что было трудно дышать. Я нажала на кнопку и вызвала медсестру. Пусть сделает какой-нибудь укол.
На часах семь встреча в десять, нужно добраться до Карлоса до того как это сделает ФБР. Хард не нашел никакой связи между делами, которые вел мой отец и Карлосом Гарсия, но Карлос узнал кто я и использовал это. Последний пазл не складывался в голове. Выяснять личные отношения вчера вечером я не могла, нужно было помочь Дэвиду.
Карлос приказал охране пропустить меня на виллу, но когда я вошла в дом, по его лицу было понятно – он мне не верит. Тогда я сняла платье. Синяки убедили его в том, что у меня есть повод ненавидеть Джонсона и хотеть мести. Он включил компьютер, ввел пароль и вставил флешку. Дэвид скинул большой объем информации, просматривая которую Карлос уснул. Я смогла незаметно подлить снотворное в бокал виски. Остальное было делом техники. Раньше я часто общалась с программистами, и кое-что умела, к тому же Хард хорошо меня подготовил.
У меня три часа, чтобы получить ответы. Я работала в больнице и понимала, где и какие помещения должны быть расположены, так что взять чужую одежду и сбежать было не сложно.
Охранник открыл служебный вход в «Клеопатру». По лицу было видно, что он узнал меня.
– Привет. Я кое-что забыла, хочу забрать.
– Опомнилась. Ты полгода здесь не работаешь.
– Снова работаю. Помирилась с Карлосом, – нагло врала я. – У тебя, что смен давно не было?
Он подозрительно смотрел на меня.
– Так что, мне звонить Карлосу, – я помахала телефоном перед его носом, – или пропустишь. Кстати он еще не приехал?
– У себя, – охранник пропустил внутрь.
– Класс, сюрприз сделаю, на мне такие трусики…
– Лучше не суйся, у него встреча.
«Странно, на часах только девять», – думала я, поднимаясь наверх. Зал находился на втором этаже, а кабинет Карлоса на третьем. Я проходила мимо сцены, когда услышала перестрелку, на автомате достала пистолет, спрятанный за поясом, по пути из больницы пришлось заехать в оружейный магазин, и быстро добралась до подсобки. Через несколько минут выстрелы стали реже. Я приоткрыла дверь. SWAT запустили дымовые шашки.
– Дэвид, – в окружающем шуме он смог разобрать мой голос. – Сюда, – я затащила его в подсобку.
– Что с рукой? Пиджак и рубашка были в крови.
– Зацепило. Ты как здесь оказалась? Почему не в больнице? – он был в слегка шоковом состоянии.
– Сбежала. Ваша встреча была назначена на десять. Что произошло?
– Карлос позвонил и перенес время. ФБР нас прослушивали, я должен был разговорить Карлоса, продать ему акции и перевести деньги Гамильтону. Я заявил, что знаю о его причастности к поджогу делового центра. Оказалось, это Карлос убедил Гамильтона инвестировать деньги, тот разозлился и устроил разборку.
– Ты все потерял? Они ведь обещали… – я сказала это с таким отчаянием.
– В ФБР пообещали, что признают сделку незаконной, и я получу обратно свои акции, мой юрист сказал, что есть шанс вернуть часть денег украденных Карлосам, а вот про оффшоры придется забыть.
– Дэвид, это лучше чем оказаться в тюрьме или с пулей в голове, – я никогда бы не простила себя, если бы он все потерял, и тем более не желала ему смерти.
Дышать становилось все труднее, мы стали чаше кашлять.
– Дымовые шашки ужасно воняют.
– Это не шашки, – запах становился другим. – Это пластик. Что-то горит. Нужно выбираться или мы задохнемся. Выстрелов не слышно. Проползем вдоль сцены, там есть пожарный выход.
Мы пробирались в дыму спотыкаясь о столы и стулья, пока я не наткнулась на что-то мягкое. Это был Карлос. Он хрипел и истекал кровью, я наклонилась к нему и схватила за горло.
– Скоро сдохнешь, подонок, это расплата за мою семью.
Карлос попытался рассмеяться.
– Я их не убивал. Я случайно узнал кто ты, а потом выкупил у начальника полиции запись, сделанную твоим отцом. Этого было достаточно, чтобы ты слила Джонсона. Ты всегда искала не там.
– Если не ты, тогда кто?
– Ты никогда его не найдешь, пока он сам не найдет тебя.
Я трясла Карлоса, но он уже ничего не мог сказать.
– Карен нужно уходить, он мертв, здесь пожар, ты знаешь, где выход? – Дэвид пытался оттащить меня от тела.
– За сценой, Дэвид, уходи.
– А ты?
– Я через тайный выход из кабинета управляющего. Не хочу попадать на глаза ФБР. Уходи.
Я видела, как его отвели в машину скорой помощи. «У него все будет хорошо», – повторяла я себе. А у меня? Со смертью Карлоса оборвалась единственная ниточка, способная привести к убийце. Больше мне здесь делать нечего.
