И она, дура, тоже хороша! Устроила эту сцену при Аське. Хотя девочка уже большая, да и все равно пришлось бы объяснять ей, куда делся Игорь…
Лучше бы он никогда не появлялся в их жизни. Они привыкли жить вдвоем и жили бы дальше.
Альбина опять зарылась лицом в подушку.
Да еще эта Вита. Опять она. Но почему, почему, она всегда возникает у нее на пути? Сначала с Максом, потом с Игорем…
Мысли Альбины, против ее воли, вновь возвращались к длинноногой Вите. Та казалась ей чуть ли не всемогущей. Еще в самый первый раз, когда она увидела эту девчонку в приемной у Макса, она подумала, что такие имеют все, что захотят. Красивые, энергичные, уверенные в себе. У таких нет проблем, как привлечь мужчину и как его удержать. Одним своим видом она показывает, что в ее жизни все прекрасно. Такая нагуляется по молодости, разбив несколько семей, потом заскучает, выйдет замуж. Непременно за богатого и успешного. Муж будет ее обожать и баловать. Она же и ему периодически будет наставлять рога, но он об этом не узнает. А если и узнает – промолчит. Уж очень не захочет терять ослепительную супругу.
В общем, Вита, которую она должна была бы ненавидеть, казалась ей, как это ни странно, каким-то недостижимым идеалом, на который, если говорить честно, ей очень хотелось бы походить…
Аська неуверенно скреблась в дверь, испуганный Бакс поскуливал, забившись под кровать. Надо быть сильной. Легко сказать, а как это сделать, когда весь твой мир рухнул в пропасть, погребая под своими обломками первую в жизни настоящую любовь и последние надежды?
– Заходи, открыто.
Аистенок тихонько вошла в комнату со стаканом воды. Только сейчас, глядя на дочь, Альбина поняла, что давно уже не видела ее такой – неуверенной, слегка испуганной. Обычно такое выражение лица было у нее еще при отце. Последнее время она была совсем другой. Жизнерадостной, веселой, счастливой, непосредственной…
Господи, ей-то это за что?
– Садись. – Альбина расправила одеяло.
– Мама, послушай, – девочка сделала паузу и, увидев, что новой истерики не последовало, продолжила: – Игорь ни в чем не виноват, мама.
– Ася… – она с трудом собралась с силами. – Дочка, давай забудем про него вообще. Хорошо? Того, что я о нем узнала, мне вполне достаточно. Я не знаю, что он тебе наплел, но…
– Он не наплел, он показал…
– Ну хватит! – Она снова была на грани срыва. – Боже мой, что? Что он тебе показал? Черновики своих писем к своей семье? И сказал тебе, что это он пишет роман, да?
– У него нет семьи, мама!
– Ошибаешься, Ася! – Она вроде бы снова успокоилась и с жалостью смотрела на дочь. Пожалуй, это был первый раз, когда они говорили так по-взрослому. – У него есть жена и дочь в другом городе. А сюда он приехал, чтобы найти богатую вдову. И нашел. Попал в яблочко. Такой дуры, как я, больше не сыщешь ни в Москве, ни в ближайшем Подмосковье. И это еще не все, он…
Альбина осеклась. Что она скажет дочери? Что он спал с бывшей любовницей ее отца?
– Он обманывал нас, Ася. Этого достаточно.
– Мамочка, пожалуйста, давай его догоним! Выслушай его. Просто выслушай. Я тоже сначала разозлилась… Пусть он тебе объяснит, ну мам!
Альбина с удивлением смотрела на дочь. Такая спокойная, взрослая, разумная. Когда только успела повзрослеть? А в чем-то ребенок ребенком.
«Выслушай его». Ну надо же! Ничего, когда-нибудь она поймет, что чем слаще и убедительнее мужик поет, тем меньше стоит его слушать. Опыт он и есть опыт.
Какая-то ее часть кричала: «Это про кого угодно, но не про него. Он не такой. Он не мог!» И к своему удивлению, она почти верила в это.
Альбина встряхнула головой. Ну конечно. Нашла принца! Хватит! В конце концов, вряд ли о них с дочерью теперь кто-нибудь позаботится.
– Ася, мы не будем его догонять. Забудь все, что он говорил тебе. Просто забудь. Ты многого не знаешь. Многое не понимаешь.
– Я все знаю, мама.
– Я же сказала, хватит. Ты ничего не знаешь и знать не можешь. И давай договоримся – никогда больше не смей о нем мне напоминать! Слышишь? Чтобы никогда в моем доме даже имени его не звучало!
Аська посмотрела на нее злыми сухими глазами и молча вышла из спальни.
После возвращения в Озерск Игорь купил комнату в коммуналке. Денег хватило бы и на квартиру, но он настолько устал от одиночества, что хотел слышать рядом людские голоса и видеть человеческие лица.
Машину больше покупать не стал, сел на муниципальную.
Старик был удивлен его возвращением, но расспрашивать особо не стал. Игорь был благодарен ему за это. Вряд ли он мог бы внятно объяснить, что произошло.
Он словно и не уезжал из Озерска. По-прежнему возникали в памяти различные картинки из его семейной жизни. Вот тот парк, через который он провожал Настену в школу. Вот их старый дом на улице Ермолаева, двор, где случилось несчастье… Теперь в его квартире живут совсем другие, незнакомые люди. Хочется верить, что у них все хорошо. Конечно, хорошо, иначе и быть не может! Ведь все то время, пока тут жили его родители и бабушка, а потом жена и дочка, они были счастливы…
Вот городской загс, откуда они с Алей выходили почти двенадцать лет назад, молодые и счастливые.
Вот детская поликлиника, куда он ходил с дочкой на сеансы прогревания, когда она застудила ушко. Он помнил, как она семенила по дорожке в дутом красном комбинезоне и с ситцевой косыночкой под капюшоном.
Но все эти воспоминания не были уже такими болезненными и острыми, как в первые месяцы после трагедии.
Он уже знал, что выжил. Остальное было лишь вопросом времени. Его работой. Так часто бывает в жизни.
Вещи, от которых хочется умереть сразу, сейчас же, не сходя с места, со временем становятся мимолетными воспоминаниями. Даже будто и не твоими, а словно прочитанными в книге про чужую жизнь.
Он часто вспоминал свою жизнь в Москве. Пытался представить Альбину, получившую его письмо. Может, она все-таки простит его? В любом случае хорошо бы она нашла свое счастье…
Иногда он хотел написать Аистенку, но не решался. И ругал себя за то, что не захватил хотя бы несколько ее фотографий. Впрочем, один раз он уже чуть не сошел с ума, устроив из квартиры галерею…
Минимум раз в неделю он ходил на кладбище. Але приносил розы, а Настене ее любимые кленовые листья – последние в этом году. В Москве листья так не пахли. Они благоухали так только здесь, в Озерске, – детством, счастьем, покоем.
Вечерами в своей маленькой комнатушке он снова, как тогда, в светлые и радостные дни, брал пепельницу, поджигал листочек, давал тому прогореть и наслаждался ароматом.
Игорь опять стал бояться свободного времени. Он просто не знал, что ему делать. Работал по восемнадцать часов в сутки, слонялся по городу или сидел как сыч в своей комнате, изо всех сил борясь с желанием напиться.
