В машине опять повисает тишина. И никто из нас не решается нарушить ее. Мы так и приезжаем в полной тишине к дому Марии Эдуардовны.
— Зачем мы здесь? — хмурюсь я и смотрю на Рустама.
Он не отвечает. Молча выходит из машины, открывает мою дверь и подает мне руку.
Я выхожу и мы оказываемся близко друг к другу. Слишком близко. Рустам пристально смотрит мне в глаза. Пальцы сильнее сжимают мою ладонь.
Потом резко отпускает ее, отворачивается и уходит.
— Проведешь выходные здесь. С родственниками, — говорит он, звоня в дверь.
— Но я… Я… Все выходные? А ты? — бегу за ним.
— А у меня, Анастасия, есть личная жизнь, — говорит он, не глядя на меня. — Заходи.
Мария Эдуардовна открывает дверь и с улыбкой встречает нас.
— Здравствуйте. Настя, как поживаешь? Ну, проходи.
Несмело переступаю порог.
— А ты, Рустам? Пройдешь? — спрашивает Мария Эдуардовна.
— Нет, поеду. У меня дела.
В последний раз оборачиваюсь к Рустаму. Он не смотрит на меня. Прощается с хозяйкой дома и уходит. Уезжает. Я с тоской смотрю вслед отъезжающей машины.
— Ну, Настя, я рада, что ты решила выходные провести со мной, — говорит Мария Эдуардовна.
Как будто мне кто-то предоставил выбор. Меня просто привезли сюда и все. Никого. Совершенно никого не интересует, чего хочу я. И самое обидное, что это не интересует Рустама.
— Ты не голодна? — интересуется Мария Эдуардовна.
— Нет, спасибо.
Я не ела нормально уже, наверное, дня три, но совсем не ощущаю чувства голода.
— Ты неважно выглядишь, Настя, — Мария Эдуардовна прикладывает ладонь к моему лбу. — Ты не болеешь?
— Все в порядке. Не волнуйтесь. Просто экзамены на носу. Я готовлюсь.
— Но ты не перенапрягайся. Главное — здоровье. Пойдем на кухню. Мне сегодня привезли изумительный пирог. Чай попьем.
Сидя с ней за столом, я немного забываю все перипетии последних дней. И понимаю, что в этом доме мне легко и уютно. И тепло. Я больше не дрожу и не вздрагиваю.
Но все равно хочу вернуться туда, где мне некомфортно и мучительно. Где мучают меня и где, по словам хозяина дома, мучаю я.
Мы болтаем о всякой ничего не значащей ерунде. И я даже улыбаюсь. Наверное, впервые за последние дни.
Вдруг раздается звонок в дверь. Мария Эдуардовна идет открывать и я слышу в коридоре знакомый голос.
Глава 46. Настя
В комнату входит Артур.
— Здравствуй, Настя, — говорит, улыбаясь.
— Здравствуйте, — отвечаю чуть слышно.
— Проходи, Артур, — подталкивает его в спину Мария Эдуардовна. — Садись с нами.
Артур садится рядом со мной. Мария Эдуардовна наливает ему чай и вот уже мы втроем сидим за столом и разговариваем. Артур расспрашивает меня про учебу. Про предметы. Про преподавателей.
— А ты знаешь, что у вас в университете очень сильная секция фигурного катания? — спрашивает он.
— Нет, не знала, — признаюсь я.
— Как так? — удивляется он. — И даже ни разу не ходила туда?
— А зачем? — пожимаю плечами. — Я и кататься-то на коньках не умею. Ни разу не пробовала.
— Я не верю! — восклицает Артур. — Ты ни разу на катке не была?
Смотрю ему в глаза. Он искренне удивляется.
Ну, не рассказывать же ему, что мне было не до этого. Единственным моим развлечением были книги. А единственное место, куда я могла позволить себе ходить в детстве и юности, была наша районная библиотека.
— Не была, — произношу вслух.
— А хочешь? — вижу блеск в его глазах.
— Да, мне поздно, наверное, уже, — перевожу взгляд на Марию Эдуардовну.
— Ну, что за глупости ты говоришь, Настя, — улыбается она.
— Мария Эдуардовна, — Артур теперь обращается к ней, — а Вы не возражаете, если мы с Настей на каток съездим? Вечером дома будем. Обещаю привезти ее в целости и сохранности!
Бьет себя в грудь.
Мария Эдуардовна улыбается.
— Конечно, Артур. Если Настя не против. Как ты, Настя?
— Я не знаю, — честно говорю я. — Мне что-то не очень хочется.
— Поехали, — уговаривает Артур. — Ни разу не была на катке! Так нельзя!
— Езжай, Настя, развеешься, — соглашается с ним Мария Эдуардовна. — Тебе на пользу будет. А то такая бледная. А вечером мы с тобой фильм посмотрим.
— Поедешь? — спрашивает Артур, заглядывая мне в глаза.
Киваю.
— Отлично! — радуется он. — Поехали!
Мы приезжаем на огромный крытый стадион. Артур берет в прокате коньки.
— Садись, — показывает на лавку.
Сам снимает с меня кроссовки и берет за щиколотку.
— Не надо, — пытаюсь убрать его руку.
— Ты же ни разу не надевала коньки. Я помогу. Можно?
— Хорошо.
Он надевает на меня коньки и подает руку.
Опираясь на него, пытаюсь встать. Черт, как же сложно!
— Обопрись на меня, — говорит Артур и я хватаюсь за его руку.
Кое-как, мелкими шажками мы ковыляем из раздевалки.
— Подожди, — он останавливается.
Отпускает меня. Я тут же хватаюсь за стену. Артур снимает с себя куртку и набрасывает мне на плечи.
— Там прохладно, — объясняет. — Лед же.
Потом опять берет меня за руку и ведет на каток.
И, ступая на скользкий лед, я сразу же жалею о том, что согласилась на уговоры. Это просто нереально устоять на коньках без чьей-либо помощи.
— Артур! — восклицаю я, когда мои ноги неожиданно разъезжаются в стороны и я падаю на спину.
А еще тяну Артура на себя. И он чуть не падает прямо на меня, но в последний момент упирается руками об лед. Но все равно нависает надо мной.
— Извини, — шепчу я.
— Не стоит извиняться, — говорит он серьезно и смотрит мне в глаза.
Потом приподнимается и помогает мне встать.
Меня хватает на полчаса таких мучений. Причем большую часть времени я провожу не на ногах, а лежа или сидя.
Мне неудобно просить Артура уйти с катка. Я же вижу, как он старается научить меня хотя бы просто стоять, не падая. И я терплю. Проклиная и каток, и Артура, и вообще весь этот день.
В конце концов, Артур, похоже, сам понимает, что я устала. Предлагает мне на первый раз остановиться и сходить в кафе. Погреться и попить кофе. Я с радостью соглашаюсь. И, видимо, настолько явно показываю свою радость, что Артур смеется.
