Перебираю контакты в своем телефоне. Густав. Нажимаю на кнопку «разблокировать». Я не общалась с ним с того самого дня, как он на прощание прислал мне угрозы. И сейчас я понимаю, что это были не пустые слова. Он ударил по самому дорогому. Метко и неожиданно. Очень выверенный профессиональный удар.
Мне страшно первой звонить ему. Но я должна это сделать. Собираюсь с мыслями ещё какое-то время и набираю номер Густава.
Идут длинные гудки. Значит, он меня не заблокировал. Уже хорошо. Но трубку никто не берёт. Переключает на автоответчик. Может, занят?
Прошу таксиста отвезти меня в ближайшую кофейню. Домой к Нику лишний раз не хочу. Там на меня особенно давит одиночество.
Забегаю в аптеку и прошу дать что-нибудь от живота. Потом сажусь в кафе, заказываю кофе, к которому даже не прикоснусь, и снова набираю Густава. Опять слышу длинные гудки и опять трубку никто не берёт.
Так продолжается несколько раз. Теперь уже очевидно, что меня игнорируют. Тогда я набираю ему сообщение:
«Густав, нам надо поговорить. Ответь, пожалуйста. Это очень важно.»
Вижу, что мое сообщение доставлено и даже прочитано. Но ответ приходит не сразу. Густав отвечает примерно через час.
«Приезжай в офис.»
Спасибо, что не послал сразу. Значит, есть шанс.
Даже хорошо, что предлагает встретиться в офисе. Домой к нему я, вряд ли, поехала бы, а кафе - не самое лучшее место для такого разговора.
Не теряя ни минуты расплачиваюсь с официантом и еду в офис Густава.
На меня уже оформлен пропуск. Но в приемной секретарь говорит, что мне надо подождать. Покорно сажусь на стул.
Помнится, раньше двери кабинета моего жениха были открыты для меня в любой момент. Но это было раньше. Когда Густав был моим женихом.
Вот так он решил мне отомстить. Никогда бы не подумала, что он на такое способен. Оболгать человека, чтобы потешить свое самолюбие. Убедиться, что он сильнее? Интересно, всё-таки, что им двигало в момент, когда он подписывал этот лживый донос.
В то, что это было из какой-то безумной любви ко мне, я не верю.
Но неужели он не понимает, чем все это может обернуться? Ну, попугал и хватит. Ему это удалось. Пусть теперь даёт задний ход.
Именно это я и скажу ему. Если попаду в кабинет.
Я сижу в приемной уже больше часа. Нервы начинают сдавать. Ожидание действует на меня удручающе. Я стараюсь удержать свою решительность. Ведь она так нужна мне сейчас. Густав не торопится снова увидеть меня. Не сомневаюсь, что он прекрасно понимает причину моего прихода. Тем лучше.
Я опять смотрю на часы. Потом на дверь кабинета Густава. На безмолвную секретаршу. Единственный вопрос так и написан в моем взгляде: когда?
Но что мне остаётся делать, кроме как ждать? Не брать же его кабинет штурмом.
Наконец, секретарь приглашает меня пройти к Густаву Сергеевичу.
Я встаю, собираю мысли в голове, поправляю пиджак и решительно открываю дверь.
- Здравствуй, Густав, - произношу я как можно увереннее, но тут же осекаюсь. В кабинете он не один.
- Мы можем поговорить наедине? - спрашиваю я, хотя даже не надеюсь на положительный ответ.
- У вас нет таких тем, которые не касались бы меня, Моника, - раздается железный голос отца Густава.
Ну, конечно, как же без него. Густав и шагу не сделает без одобрения своего родителя. И это ужасно раздражало меня в наших отношениях. Мне казалось, что я выхожу замуж не за Густава, а за его папу. Потому что его было слишком много в наших отношениях.
А ещё я боялась оставаться с ним наедине. С отцом Густава. После одного случая.
Мы тогда жили в квартире Густава. Оказалось, что у его отца есть ключи от этой самой квартиры. Но я об этом узнала, лишь когда однажды утром вышла из душа.
Густав уже уехал на работу. На мне не было ничего, кроме полотенца. И, когда я, собрав мокрые волосы в пучок, подняла голову, то встретилась взглядом с Сергеем Витальевичем.
Я запомнила только какую-то неприятную ухмылку на его лице. Он и не собирался убирать взгляд с моего не совсем прикрытого тела.
Даже не поздоровавшись, я скрылась за дверью комнаты.
Когда я вышла, Сергей Витальевич уже переместился в гостиную.
- Густава нет, - сказала я, складывая руки на груди и не скрывая своего раздражения от внезапного появления отца моего жениха.
- Я знаю, - сказал он, не отрываясь от телефона, - я не к нему.
Повисла пауза. Я все также стояла у двери.
Наконец, Сергей Витальевич убрал телефон и посмотрел на меня. И мне от этого взгляда стало очень некомфортно. Он как будто оценивал меня.
- Я к тебе пришел, Моника.
Он удобнее расположился на диване.
- Чего ты стоишь? Присаживайся.
- Извините, но мне через полчаса выходить надо, иначе я опоздаю. Вы хотели о чем-то поговорить? - уточнила я.
- Да. Я знаю, что мой сын хочет жениться на тебе, Моника. Я его выбор одобряю, - он улыбнулся той улыбкой, которая редко когда вызывает положительные эмоции, и добавил, - особенно после увиденного сегодня.
Эти слова заставили меня вспыхнуть до кончиков волос. И это вызвало у него лишь ухмылку.
- Ну, мы же с тобой теперь почти родственники. Так что не надо смущаться. Ещё и в баню вместе ходить будем.
Я посмотрела на него круглыми глазами. Об этих семейных традициях Густав ничего мне не рассказывал.
- А поговорить я хотел вот о чем. В нашей семье не бывает разводов, Моника. Если вы вступаете в брак, то это на всю жизнь. Никаких разводов. Не бывает таких проблем, из-за которых стоит разрушать брак.
- А сами мы с Густавом это решить не сможем? - поинтересовалась я.
- Нет, - жёстко ответил Сергей Витальевич. - Это все уже решено. Поэтому я и ставлю тебя в известность до свадьбы.
Он встал, подошел ко мне и его рука легла мне на предплечье. И он погладил меня по руке! Я непроизвольно отдернула руку.
Отец Густава опять ухмыльнулся и, наконец, направился к выходу.
- Не передумала? - спросил он меня перед тем, как скрыться за дверью.
Я даже не обернулась.
Тогда я не стала рассказывать Густаву о визите его отца. Немного подумав, я пришла к выводу, что преувеличиваю значение увиденного и услышанного. Но с тех пор избегала встреч с Сергеем Витальевичем.
И вот теперь он сидит передо мной вместе с моим бывшим женихом. А я почти уверена, что Густав написал заявление на Ника под диктовку отца.
- Так, о чем ты хотела поговорить, Моника? - Густав берет слово. - Что заставило тебя прийти сюда и просить меня о встрече после всего, что произошло?
