- Кейн...
Я подпрыгиваю и содрогаюсь, перекатываюсь на спину, встаю, ножи уже в руках, рефлекс, прежде чем понимаю - это голос Тизарры. Торопливо ухожу с края и сажусь у стены.
- Дерьмо, - бормочу сквозь зубы, пряча ножи. - Могла бы просто, ну, потянуть за яйца или еще что. Всё лучше.
Незримая рука легко касается плеча незримой ладонью, и судорога пробуждения от грез проносится по сознанию, теперь я вижу ее и знаю, что мог всегда... но только глазами. Не мозгом.
Пока она не позволит.
От тавматургов у меня вечный понос, и Плащ - одна из причин, почему.
- Все готовы. Насколько я могла им помочь. - У нее секущий жезл, и она передает мне его, попкой вперед. - Все упыри, что рядом с Марадой, узрят бездну удивления. Когда всё начнется.
Я беру жезл. - Готов на это поставить.
- Ты даже не представляешь. - Лицо по-прежнему бледное, но теперь в глазах горит темный огонь. - Вместо кандалов она велела пересечь петли, которыми цепи крепятся к камню.
- Гм.
Живая картина: Марада восстает нагая из груды мусора, от каждой руки взлетает цепь толщиной с мое запястье, гибельные промельки железа...
Бездна удивления - это еще мягко сказано.
Я жалею, что не смогу посмотреть.
Сую секущий жезл за голенище, вытягиваю руки. - Заря близко. Снаряди меня.
Она берет мою левую руку. Вижу как бы оранжевый образ - она облизывает губы, хмурится. - Знаешь, по-настоящему нужна бы медная или серебряная краска...
- Кровь не хуже. Давай.
- Сам давай.
Я вынимаю кинжал и режу большой палец; она ловит кровь в чашу ладони. - Ты уже делал так? Использовал Крик?
- Я знаю, как это работает.
Она кивает. - Не забудь заткнуть уши.
- Ага.
- Потребуется время. Иди дальше с бочками масла. Когда я обработаю руки, ты не сможешь их использовать для другого.
Я убираю кинжал и вытаскиваю жезл. - На него.
Она смотрит на лужицу крови в ладони, начиная дышать глубоко, медленно - регулярные вдохи вводят в мыслезрение. Кровь начинает мерцать, словно глинтвейн. Света практически нет.
Жгут внимания заставляет жезл выпустить синюю плоскость энергии; ремни падают с бочонков, их верхние части сами собой сползают. Срезы идеально, стеклянно ровные. Я хлопаю по боку бочонка, переворачиваю. Масло льется в нужную точку, густой запах, бульканье и завитки на песке - течет, густое и ленивое, к краю выщербленной стены. Я пинаю второй бочонок, с другого края волокуши, а пока он выливается, осторожно несу третий и четвертый к провалу, ставлю там. Масло уже пускает струи вниз, в темные тоннели.
- Кейн... - Ее голос призрачно-пуст: все еще в мыслезрении. - Сейчас.
Я обтираю ладони, пачкая маслом и песком брюки; протягиваю руки ей. Она окунает указательный палец в мерцающую кровь.
Жужжа под нос, рисует на ладони кровавые знаки. Вскоре отпускает руки и подносит палец к лицу, рисуя вокруг губ и на щеках. Еще несколько секунд, и она вздыхает, во взор возвращается сознание.
- Хорошо. - Она вздрагивает. - Когда будешь готов.
Мое дыхание ускоряется, в перехваченном горле рождается тихий свист. - На позиции.
- Кейн... - Она щурится, подавляет кашель. - Мы не доживем до конца, верно?
- Трудно судить. - Я пожимаю плечами, чтобы скрыть дрожь, бегущую по рукам. - Пару дней назад я сказал бы: без шансов. Но последнее время удача со мной.
- Когда я... - Еще кашель, она задыхается, похоже, скрывая рыдание. - Когда я передала Мараде план, Шепча ей - знаешь, отвлечение внимания, встречи, все это - она начала плакать. Это же... я никогда не видела ее плачущей. Не думаю... что они с ней делали... Но она начала плакать, услышав план, и я спросила... она просто ответила, что благодарна. Твердила, что благодарна. Но, знаешь, не за спасение. Помощь.
Она сглатывает. - За шанс ответить.
Мои глаза горят. Не от слез. - Точно.
- И я тоже хочу сказать спасибо. За шанс ответить им.
- Это не просто шанс, - уверяю я. - Помнишь, когда Черные Ножи схватили нас, я сказал: они будут помнить нас тысячу лет?
- Но это же просто...
- Да, просто. Было тогда.
Тучи расходятся. Нам подмигивают звезды.
- Ты и я, Тизарра, здесь и сейчас...
Видит ли она мои зубы?
- ... превратим похвальбу в быль.
>>Ускоренная перемотка>>
Даже ветер утих. Богатый фруктовый аромат плывет над разлитым на выступе утеса маслом.
С края стоянка Черных Ножей кажется россыпью дров и углей: почти все костры давно потушены или погасли сами. Вот дрова - кожаные палатки, а вот угли - кучки получивших посвящение самцов, что спят под звездами и дождем. Отдельные искры - костры дозорных, ждущих наступления рассвета.
"Я на месте. Пора".
Я не трачу сил, давая знак, что услышал.
Сама поймет.
"Мне отмщение", сказал Господь; но этим утром ему, как пить дать, придется поделиться.
Я прижимаю раскрашенные ладони к раскрашенным щекам. Набираю воздуха сколько могу и разеваю рот как можно шире; затем хлопаю в ладоши перед губами. Один раз.
Звук такой, словно взорвался весь Бодекен.
Магия Крика направляет звук от меня, и все же это физический удар, заставляющий подгибаться ноги, я шатаюсь, в глазах звездный блеск.
Прикрыть драные уши - вот это был чертовски полезный совет!
Как будто он помог бы сохранить слух.
Даже не могу представить, как этот звук отозвался на Черных Ножах, но их снулый лагерь пробудился потревоженным муравейником: огриллоны вскакивают и бегут туда и сюда, роняя палатки, ищут оружие. Наверно, еще орут и вопят, хотя я уже ничего не слышу. А ведь только начал.
И я закрываю уши и Кричу:
ВАС
ПРЕДУПРЕЖДАЛИ
Звук слишком мощный, чтобы называться речью: им кажется, что зарычал сам лагерь. Муравейник замедляется и слушает. Размытые пятна лиц Черных Ножей обращаются к небу.
ЭТО МЕСТО
МОЕ
Ногой я роняю один из последних бочонков, добавляя масла в сеть тоннелей вертикального города.
Я ОБЕЩАЛ
СКОРМИТЬ ВАМ
ВАШЕ БУДУЩЕЕ
В ответ поток масла загорается.
Хорошая девочка.
Реки пламени каскадами льются по лику вертикального города, прорываясь в дельту абсолютной тьмы. Пламя рвется и вверх, по тоннелям, сходясь в гигантскую пылающую стрелу.
