Обнаженный. Овеваемый пламенными языками силы.
Он простер руки толщиной с бычьи ляжки, набрал воздух в грудь, подобную груженой булыжниками телеге...
И я застыл на месте. Примерно на всю свою жизнь в обратной перемотке.
Типа того.
Не столько застыл, сколько завис над застывшим.
Качался на проволоке в сажени от собственной головы: духовный дамоклов меч. Точно не понимая, как мне это удается. Полжизни превратилось в сон...
Снова в Бодекене...
Подробности разнятся в разное время, не важно, кто со мной и как выглядит местность, какое оружие, ничего такого. Важно лишь, что я снова был в Бодекене, но уже старый, вялый и усталый от убийств.
И Черные Ножи шли за мной. Снова.
Я ощутил в этом некий род справедливости. Именно здесь я начал - все, что раньше, было прологом - так что здесь могу и закончить. Была в этом горькая поэзия: после всех впечатляющих мошеннических подвигов, сделавших меня легендой, я застыл на пустой темной улице, защищая людей, подпавших под власть моей легенды и даже поклоняющихся ей. Похоже, вот способ расплатиться за то, что я стал собой. Превратить конец не в славную песнь о герое, а в дурной анекдот. Которым я всегда и был. Уйти как слабак.
Глаза Стелтона... опаловые звезды под серебряной луной...
Вы не "решаете" застыть, или сломаться, или забиться в угол и обгадить штаны. Не больше, чем "решаете" отключиться, когда кто-то бьет вас трубой по башке. Ваши мозги делают это без сотрудничества с вами. Когда демоны, спавшие внутри черепа, вдруг просыпаются от голода.
Дымящаяся культя Драной Короны, и глаза Стелтона, и Пуртин Хлейлок, вздымающий моргенштерн в молитве...
Так что я висел над головой, качаясь на златой нити и может быть думая но как узнать и когда же, мать ее, волновая функция рухнет и усатая мышка сгниет в черепе?
Но в тоже время я вспоминал слова покойной жены - слишком часто повторяемые. "Не все вокруг тебя вертится".
Кравмик и семья Пратта и целый дом обычных людей, несущихся вниз по говенной реке - я для них ближайший аналог спасительного каноэ, и что справедливо для меня, чертовски плохо для них. Так что за мгновение ока длиной в десять лет я увидел себя в роли Красавчика Жеста, теперь в реальности: стою на обороне отеля, надеясь сдержать Дымную Охоту арсеналом в три ствола, два яйца и совсем без мозгов. Сам помру и Пратту с компанией не оставлю тележку с удачей. Хотя в компании умирать не так уж некрасиво.
Теперь я, будучи актером, вспомнил последние слова Эдмунда Кина: "Умереть легко, сыграть комедию трудно". И заметил, что бормочу: - Думаете? Так смотрите, какое траханое веселье сейчас начнется здесь.
Все это началось и кончилось за полсекунды - не успел бы выстрелить лучший ковбой из старого вестерна. Когда самец за рекой испустил рев, я уже соскочил в тело и оборачивался к Кравмику. - Забудь, что я сказал о драке с ними. Бери Пратта и прочих и гостей, лезьте на крыши, прыгайте на другие дома. Прячьтесь в переулках. Если кто не сможет прыгнуть? Кидай их. И отдай чертову пушку.
Он оскалился. - Но ты сказал...
- Забудь мои слова. Ты не будешь драться. Бери людей и проваливай. Я уведу охотников - замедлю, пока Тиркилд и стража Приречного прихода не подоспеют...
Шеф-повар смотрел на реку. - Может, я поговорю с ними. Гриллы есть гриллы. У Дымной Охоты нет причин цеплять на крюк...
- Кравмик.
Он услышал мой голос. Гримаса сомнения снова обнажила клыки. - Чего?
Кравмик приближался к моему возрасту - может, с неправильной стороны - так что я мог сказать правду. Счастливое исключение.
- Это Черные Ножи.
Глаза его стали размером с мои ладони, он словно проглотил язык. Когда же смог выдавить слово, это был шепот: - Нет...
- Да.
Рот обмяк на пару секунд, потом губы зашлепали: - Но... но... нет знака...
- Ты его не видишь. Не веришь? Иди и спроси Пратта, кто я. Но сначала отдай пушку.
Знаете ли, после того как я помог Хуланской Орде проиграть при Серено, не только род Черных Ножей точит на меня длинный клык. Мне вовсе не хотелось сейчас заполучить пулю за прошлые хитрости.
- Кто ты...
- Иди же. Давай, двигай! - Он нахмурился, словно нашел крысу в миндальном варенье, но положил револьвер в протянутую ладонь и тяжело застучал ногами, обходя труп Свистуна.
Парочка дымных охотников уже вышла из реки. Один прыгал ко мне на четвереньках, медленно и спокойно, второй выпрямился и развел руки, надул паровой котел грудной клетки и проревел: - Дизрати голзинн Экк!
- и это почему-то не заставило застыть на месте перекошенный цирковой фургончик моего рассудка; сочное алое сияние зажглось где-то вокруг яиц и потекло по груди и в ноги, и в руки, а когда достигло наконец головы, рев самца преобразовался во вполне внятное: - Добро пожаловать назад, Ходящий-в-Коже!
Я кивнул ему с улыбкой и оперся левой рукой о забор у тротуара, правую же утвердил между двух планок, с отобранным у Тихони "Смит-и-Вессоном", ведь такие пушки любят надежную опору, и даже хреновый стрелок вроде меня неплохо управится в стиле карабина. Я ответил на приветствие второго огриллона теплым: - Спасибо, как хорошо быть дома, - и отправил послание с тремя выстрелами в сердце, заставившими его влажно шлепнуться мордой вниз.
Поглядел на того, что бежал сюда - он даже не ускорился - и наградил пулей в губу. Голова взорвалась мясной гранатой.
Еще четверо выходили из воды, за ними были еще трое, и я хладнокровно целился, знаете, "двое-готовы-семеро-готовьтесь", или так: "смотри-крошка-я-лечу-на-Ровере". И мне было весело, пока не встал первый застреленный.
Тогда я опять его застрелил. Более чем застрелил. Изрешетил - не меньше десяти патронов. Большие сочные куски охотника отрывались и шлепались на мостовую. В том числе правая рука.
И тут он нагнулся, подобрал чертову оторванную конечность за ошметки запястья и начал крутить над головой.
- Дизрати голзинн Экк!
Черт, он даже не кровоточил.
И мне уже не было весело.
Помню, я тупо моргал, пока не заставил работать губы. - Ни хрена не смешная шутка.
Стало совсем не весело, когда тот, с кровавым фаршем на месте головы, ретиво встал и поскакал к остальным.
Тот сон-видение-пророчество... то Слияние... как я вселялся сразу в разные тела... видел чужими глазами... плюс эти извращенные Танцоры Духа... "и-пули-вас-не-возьмут"...
Кто-то выучил новый трюк. Ах. Старый трюк.
- стоянка Черных Ножей под крестом ожила ночью, тени прыгают, воют, зубы и когти и голод -
Кто-то выучился трюку Преторнио.
Не удивительно, что Охота нарушила монополию хриллианцев. Я видел оживленные трупы носильщиков Преторнио, они рвали Черных Ножей по суставам - ожившие огриллоны должны быть пропорционально сильнее...
