- Кто-то. А кто-то - нет. Не об этом мы говорим.
"А о чем же?"
- Я могу помочь. Но ты должна помочь мне.
"Есть пределы, за которые я не желаю выходить".
- Прошу о немногом.
"Слушаю".
- Знаю, здесь скоро разольется говно. Сколько у нас, неделя?
"Меньше. Революция подобна лавине. Когда лопнет корка, можно лишь ехать сверху или позволить ей погрести тебя"
- Ага. Замешаны не только гриллы и твои агенты, да?
"Кейн, прошу. Пусть мы доверились друг другу, не жди, что я выдам все, что ты сможешь донести Поборнице".
- Вполне честно. Но дай мне еще поиграть в хитрого зверька, ладно? Твой Народ затеял нечто, что вызовет в Аду большой переполох - возможно, даже резню - а это станет веской причиной для полноценного вторжения... скажем, нескольких дивизий армии Анханы, которые Делианн скрытно разместил у границы. Он ведь уже толкует с липканским двором о Бедных Угнетенных Огриллонах и Гнусных Угнетателях Хриллианцах и что у Анханы Нет Территориальных Претензий, а Липке до сих пор дуется на Орден за его вялость в Равнинной войне, а значит, Делианн сможет полностью занять это место за две недели. - Я простер руки. - Каково?
"Две недели? Ты забыл, что теперь у нас есть железные дороги. И пароходы".
- Ага. Еще не привык. Спорю, что хриллианцы тоже.
"На то и рассчитываем. Сколько стоит твоя помощь?"
- Отмените Дымную Охоту.
Шепот стал скрежетом. "Проси другого".
- Но я хочу этого.
"Не ты ли тот тип, что сказал: нельзя устроить революцию, не разбив голов?"
- Нет, - ответил я. - Не тот. И я сюда приехал не ради революции.
"Думала, свобода для тебя вроде религии".
- Это кейнисты. Не путай святое писание с реальностью.
"Что есть реальность?"
- Многие меня спрашивают.
"Я желаю видеть тебя на нашей стороне, Кейн. У меня большие трудности..."
- Мое сердце полнится мочой сочувствия.
Разочарование сделало Шепот шипением. "Почему это так важно?"
Я пожал плечами. - Орбек мне брат. Черные Ножи - мой род.
"О, умоляю. Давно ли?"
- Меня приняли.
"Ты самое нелепое, самовлюбленное..."
- Я серьезно, Кайра. Вспомни, что случалось с людьми, вредившими моей семье.
Целая река хрустальных колокольцев рушилась с утеса. "Приемная семья огриллонов!"
- Кайра.
Стекло звенело. "Что?"
- Вера мне приемная дочь.
Река колокольцев замерзла в падении.
Когда она заговорила, Шепот стал очень мягким, и очень медленным, и очень, очень ровным, успокаивающим - так опытный дрессировщик мог бы обращаться к сбежавшему медведю. Большому, голодному, злому медведю.
"Скажем, согласна. Скажем, я меняю планы, перемещаю силы и принимаю риск. А что получаю?"
Я встал. - Именно то, о чем просила.
Дверной молоток в форме гротескного кулака не произвел эффекта; однако, когда я швырнул камешек в ставни второго этажа, из узкой освещенной щели донесся голос, явно женский, но отнюдь не женственный. - Больше так не делай. Тебе не понравится, если я спущусь.
- А тебе точно не понравится, если я поднимусь.
Ставни раскрылись. Силуэт квадратной головы на квадратных плечах показался, отвешивая кивок, рука махнула в сторону узкой арки на три шага левее. - Ждала тебя. Входи через кухню.
Три ступени и гнилой тротуар вывели меня в переулок за домами. Ворота сада тоже были укреплены, но я уже слышал лязг тяжелого засова. Створка открылась.
Никого. Никого видимого.
Лившийся через панель над дверью кухни бледный свет едва обнажал беспорядок сада: клочки умирающих сорняков между камней, от гравия до булыжников размером с кресло. Я пробирался в сумраке, задумчиво кивая при каждом неизбежном хрусте.
Дверь открылась. Я сказал квадратному силуэту: - Думал, ты в отставке.
- Я оставила экзотерический пост, за что была извергнута во тьму кромешную. Опала, как тебе известно, бывает полезна для эзотерической службы. - Силуэт ретировался, освободив порог. - Входи. Для тебя найдется кресло у камина.
Кухня была скромной, едва вмещала выступ камина, железную мойку и крошечный столик с двумя кожаными креслами. Еще одно, из простого дерева, стояло у огня, и она указала на него толстой тростью.
- Сиди так, пока не высохнешь. В гостиной множество ценных документов, и я не позволю их портить. Снимай сапоги, если не против.
Я просто стоял на пороге. - Удивлен, что Эзотерия приняла тебя.
- Приняла? Меня? - Т'Пассе из Нарнен-Хольма, некогда посол при Дворе Бесконечности, позже самозваная глава церкви кейнизма и королева беспокойного осиного гнезда в расщелине моей задницы, тяжело опиралась о трость, шагая к столу. - Вопрос был не в найме. Вопрос был в том, как извлечь из меня пользу.
- Ты всегда...
Она ткнула пальцем в лампу. Фитиль вернулся к жизни. - Глава дозора в Анхане. О да - люди Тоа-Сителла неспроста меня арестовали.
Я кивнул, хмуро вспоминая. - Догадываюсь задним числом... ты ничего не боялась. Даже в Яме. Даже лицом к лицу со Змеями. И с Орбеком.
Она шевельнула плечами. - Как и ты.
- Это другое. Я хотел умереть.
- Умереть по своему выбору. Я же искала спасения... тоже по своему выбору. Результат одинаков, ибо одинаковы были условия выбора: приверженность абсолютной свободе. Как говорят кейнисты: "Или я желаю, или не буду".
- Ох, ради всего дрянного! Не начинай.
Она хихикнула и пассом зажгла еще одну лампу. - Школы Аббатств делают ужасное дело, когда учат нас думать. Э?
Волосы были выстрижены до короткой щетины, вокруг обрывков правого уха ползли шрамы. Она уселась в кожаное кресло с осторожностью, говорившей о привычке к боли, вытянула правую ногу, подняла белую бумагу со стола, нашла перьевую ручку и чернила, и чернильницу с песком.
Я сказал: - Выглядишь лучше.
Она хмыкнула: - А ты, конечно, нет. Сядь.
Я покачал головой, пожал плечами - и покорился. - Со дня Истинного Успения вроде бы?
Она поглядела косо. - Я так благодарна за заботу - хотя склонна удивляться, почему ты, заботливый, не навестил меня в больнице посольства?
- Я приходил. Ты еще не пришла в себя. Ты куда приятнее, когда рот закрыт.
- Думаю, тут мы похожи. - Она макнула ручку и начала писать. Опустив голову и не глядя, сказала мягко: - Бедро - со дня Успения. Ухо... некоторые недавние задания были... сложными. Не всё с тобой возиться, дружок.
