- Да.
Я пожимаю плечами, лежа на ее бедрах. - Это был Рабебел. Именно что последний.
Тишина. Чувствую ее дыхание.
- Он...
- В нем сидело три или четыре стрелы. Даже встать не мог.
Не думаю, что буду рассказывать, как он проклинал меня, лежа, истекая кровью в сухие сорняки. - Решил уйти чисто.
- Чисто. - Эхо совсем слабое: понимает. - Взрыв был... куски и ошметки тел... водопад огня... они дождем сыпались на нижние уровни. Никогда не видела ничего подобного.
Хочу сказать, что он ушел с салютом, но вряд ли она оценит шутку. - Среди тех ошметков были его собственные.
- Да. - Теплое мягкое тело подо мной колеблется от глубокого вздоха. - Можем пожалеть, что не были с ним.
- Весьма похоже. - Боль, словно рвота, ползет в глотку...
...вот говно... не нужно было думать о рвоте...
- Марада? - Голос стал низким. - Лучше уйди. Кажется, сейчас обгажусь.
- Ты уже. И не раз.
Наверное, это правда: спазм невообразимой боли в животе выводит на губы лишь тонкую кислую струйку.
- Кейн... - говорит она, и я затихаю. Голос ее тонкий, напряженный, сомневающийся, словно она хочет спросить и сама боится ответа. - Кейн, не могу найти... что с... с....
Да уж. Хотелось бы ответить неожиданной новостью. - Все плохо.
Дыхание прерывается. - Они взяли ее. Ты так думаешь. Они ее взяли и...
Слабый шепот, на волосок от молчания. - И она жива...
- Не знаю. Может быть. - Я беспомощно пожимаю плечами, лежа на бедрах. - Я искал ее, когда меня схватили.
- Кейн... ты рассказывал... что они делают с тавматургами...
Голос предает ее, дыхание стало сиплым; она сжимает меня сильнее: языком тела умоляет сказать, что я преувеличил, что выдумывал всякую чепуху, что это вранье и этого не случится с Тизаррой.
Но я не преувеличивал и это правда.
- Они могут не узнать. Она была с оружием. Если сражалась мечом и щитом - если не пользовалась магией - могли решить, что она прикрывала спину Рабебела.
Все, что я смог выжать.
Мокрое сопение. - Я была... я не... - Слышу, как она сглатывает. - Я не тебя искала.
Голос становится сильнее. Тихим, спокойным, но суровым. - Я искала ее. Ты попался случайно.
- Все хорошо, Марада. Я знаю. Все хорошо.
- Мы с ней... она моя партнерша, Кейн. Тебе не понять. Тебе не нужна... тебе никто не нужен...
Да, так я и сам себе твержу.
- Мы были вместе... всегда. Даже в школе. Марада и Тизарра. Мы команда. Половинки великого героя. Там мы представляли. Мы были вроде, ты знаешь, Фафхрд и Серый Мышелов женского рода.
Она не выдает ничего - я уже сам догадался. Но все же нужно быть осторожнее. - Марада...
- Драть их всех, - говорит она резко, непривычная к ругани: жалящая искренность человека, не любящего непристойности. - Драть всех и вся. Какое теперь дело? Если будет проблема, они это вырежут.
- Ага. Думаю, эти могут. - Закрываю глаза во тьме и открываю снова. - Кто еще? Ты знаешь?
- Не уверена. Тизарра и я... мы часто обсуждали это ночами. Пытаясь понять. Кесс, может быть. Думаю, и Стелтон... был. Думаю. Может быть.
Вау.
Зубчатый нож вгрызается в ребра: всякий, кто просмотрит последний кубик Стелтона, сможет видеть тот падающий молот. Сможет ощутить удар. Если бы мне не было суждено помереть тут - я тоже мог бы ощутить.
Вау.
- И ты, разумеется. Увидев тебя в услужении у Рабебела, мы поняли, что не одни.
- Почему "я, разумеется"?
- Потому что мы узнали тебя. По, гм, знаешь... по школе.
Святая срань. - Реально?
- О да. Мы всё знаем о тебе. Поступили, когда ты еще не окончил. Мы были... думаю, ты назвал бы нас фанатками. Твоими первыми фанатками.
Ха. Первыми и единственными.
- Я не... - Почему мне хочется извиняться? - Не помню вас.
- Пара девиц с первого курса? Зачем мы тебе? Ты был звездой кампуса - ты и твой дружок. Знаешь, эльф...
Да уж. Кодировка не позволит нам назвать его имя, но этого и не нужно. И, знаете, мысли о школе наполнили меня теплыми чувствами. Даже боль в животе чуть отступила. Я ненавижу это место, но люблю его вспоминать.
Разговор о там и тогда куда приятнее, чем дерьмовое здесь и сейчас.
- Мы всегда... мы типа думали, ты умер или еще что.
- Еще что?
Я ощущаю, как шевельнулись груди - это она пожимает плечами. - Все считали тебя большой звездой. То есть прошло, сколько? Шесть лет, семь? Мы думали, что ты станешь знаменитым.
- Ага, ну, жизнь не всегда идет по плану. Наверное, вы сами заметили.
Она вздыхает, неслышно, но я чувствую. - И... и твой друг. Он был таким одаренным. Лучшим в школе. Что случилось с ним?
Я пожимаю плечами. - Никто не знает. Скорее всего мертв. Не вернулся из... - Не могу произнести слово. - Так и не вернулся с, гмм, знаешь... с тренировки. Понимаешь?
- Быть лучшим... в этом не так уж много толка. Верно?
- Да, если лучший не означает "самый везучий". - Сказано легко, но холодное лезвие шевелится в кишках, напоминая, как я скучаю. Не то что это важно... сейчас. Если вы уважаете религию, уже подумали, что вскоре мы встретимся.
- Тизарра... - Голос замирает. Капля падает мне на грудь.
- Тизарра так по нему сохла...
Еще капля. Сопротивляюсь желанию слизнуть ее.
- Часто писала для него. Стихи. Что-то о нем в дневнике.
- Да? - Никогда не выносил сентиментальной чепухи. - Она была бы разочарована. Он квир.
- Он... Точно? Он был?..
- Очень вероятно. Мы никогда о таком не говорили. Но я вполне уверен. Она могла бы сойтись с ним, если бы отрастила член.
- Кейн, ты... - Ощущаю, как она шевелится во мраке. Качает головой? - Почему ты должен быть таким... такой ослиной задницей все время?
О, ради всего дрянного. Начинается. - Сам поражен.
- Ты такой... враждебный. Такой злой. С тобой всегда так?
- Иногда я еще хуже.
- Я именно об этом. Ты сказал будто в шутку, но это не шутка. Не совсем. Ты всегда готов ляпнуть что-то грязное. Даже насчет самого себя.
- Эй, мне пришла идея. Хорошо провести время, истекая кровью у тебя на лоне, пока ты перечисляешь дефекты моего характера.
- Гмм. Если подумать, я... думала...
- О чем? Думала о чем? - Это прозвучало резко, куда холоднее, чем я хотел сказать. Потому что мне реально захотелось узнать.
