- Слушай, забудь меня. Ха? Подумай о Тизарре. Хочешь оставить ее с этими?
- Мне... мне плевать, - взвизгивает он. - Ахх... хсс. Вот он. - Рука выныривает из плаща с каштаном. - Последний... я сохранил...
- Слушай, разрази тебя бог! - Я даю Щиту хорошего пинка носком сапога, удар передается через Потоковую связь, заставив его охнуть. - Мешок желтого дерьма - да, ты уйдешь чистеньким. Что с Тизаррой?
- Засранец. - Кровь чертит в лунном свете черные полосы снизу носа, он наконец встречается со мной глазами. Никогда не видел на лице человека столь откровенной злобы. - Он был моим, засранец. Моим. Мой выстрел. Все эти годы... работать, ждать... и ты, засранец.
Какого хрена он несет? - Давай, Рабебел - это последний шанс не быть ссыкливой сучкой...
- Он был моим! - Вопль выбрасывает черную пену на песок меж нами. - Моя идея. Мой план. Моя, засранец! А потом ты... ты... теперь все тебе...
Голос ломается, слышны сиплые резкие вздохи и...
Он рыдает?
- Кто ты вообще такой? А? Что ты за хрен? Гребаное ничтожество! Кто дал тебе право... право на...
Устье переулка за спиной полнится шепотками - вдалеке когти клацают о камень. Много. Не в таком уж далеке. И все ближе.
Теперь он открыто всхлипывает. Каштан позабыто лежит в перекошенной, слабой ладони. - Кто дал тебе право...
- Нет здесь никакого права. Ты еще не заметил?
Всхлипывания внезапно обрываются. Он моргает. И еще.
Говорит спокойным тоном: - Восток.
Склоняется и берет две последние фляги, одной неуклюжей рукой. - Прочь с центральной рампы.
- Ладно. - Клацанье еще ближе. - Рабебел?
- Тебе пора валить.
- Ага.
- Кейн.
- Ага?
- Не прощаю тебя.
Я оглядываюсь. Взор его холоднее луны.
- Слышишь? Нет тебе прощения.
Я киваю. - Слышу тебя.
Похоже, для него это что-то означает. - Иди.
Я хватаюсь за стену, нахожу первую опору для носка и лезу вверх. Перебираюсь через край стены за секунду до того, как переулок заполняется Черными Ножами. Они осторожно движутся к округлости силового Щита в каменном мешке. За Щитом едва заметное движение: кулак Рабебела сжимает каштан...
Я решаю убраться из пекла.
Вокруг темные дыры провалившихся крыш над комнатами, но стены вполне толстые, позволяют бежать. Черные Ножи вопят сзади, шипит стрела, но они не могут погнаться за мной, надо сперва сломать Щит и влезть на стену; а я уже в пятидесяти ярдах, когда ночь оглашается ревом пламени.
Я не смотрю назад. Хотя бы не пришлось убивать его своими руками.
Бегу.
На восток.
>>ускоренная перемотка>>
Почва, над которой он меня несет - насколько я могу видеть за огромным задом гориллы - все тот же заметенный песком камень города, отбеленный лунным светом. Наверное, я был в отключке лишь минуту или две.
Он бредет лениво. Уверенно. Куда спешить?
Чтобы поглядеть назад, нужно вывернуть голову. Ловчая сеть скребет лицо. Грубые конопляные веревки мокры от крови. Моей, наверное. Готов спорить, рана на голове. Потому и не помню, как меня поймали.
Не понять, насколько серьезно я ранен. Похоже, пятна блевотины на веревках - тоже мои. Плечо ублюдка шире седла, но животу явно не понравилось изображать мешок картошки.
Однако я огляделся не без пользы. Похоже, мы замыкаем этот говенный парад.
Отлично. Отлично, потому что он не знаток грязных шуточек. Пора научить еще одной.
Давление стали: прямо между лопаток...
Отлично. Я смогу.
Медленно. Медленно. Я кручу запястьями, ощупывая веревки - или ремни? - которыми их скрутили на пояснице.
Медленно. Если он просечет, что я очнулся, мигом трахнет.
Гм. Да еще оттрахает.
Почти онемевшие пальцы тянутся к концу ножен...
Вот. Вот. Ага.
Ладно.
Лучше левой. Могу порезать сухожилие.
Я нащупываю ножны, тяну. Бритвенное лезвие метательного ножа почти без усилий выскальзывает из ножен и еще легче скользит по кожаной тунике. Ледяная линия вдоль пальцев, но сухожилие, похоже невредимо: могу придавить ножны и тереть путами о лезвие, слишком много движений, но он шагает, будто забыв обо мне, я качаюсь на плече словно труп, но мои руки уже свободны.
Медленно. Медленно.
Рука ползет вверх, к ножу в воротнике.
Итак.
Вот он. Мой шанс. Единственный шанс.
Не надо даже убирать руку от шеи. Острие ножа напротив яремной вены. Одно резкое движение. Потеря сознания через пару секунд. Смерть через минуту. Быстро. Безболезненно.
Привет всем.
Так и следует сделать. Дерьмо... если хоть кто-то видел меня с секущим жезлом... Поцелуй Черных Ножей...
Следует сделать. Точно. Прямо сейчас, прямо здесь открывается возможность покинуть этот бесконечный праздник боли. Скорее всего, так и будет. Скорее...
Ха.
Ахх.
Я точно каменный сукин сын. Должно быть. Или обычный трахнутый идиот. Не то чтобы я не понимал, что со мной сделают. Изо всех людей на тысячу миль вокруг я это видел. Точно. Это же...
Это то, чего я хочу.
Хочу пройти путь до конца.
Хуу.
Чертовский позор - узнать самое интересное о себе, когда пользы от знаний не будет.
Или...
Если этого я по-настоящему хочу, если это мной движет, можно просто лежать на плече. Адский Экспресс. Без станций и задержек...
Но, знаете ли...
В руке моей нож.
И связаны лодыжки, я упакован в сеть, истекаю кровью из ран и слаб до дрожи, и даже не знаю, сколько их тут и готов сблевать снова и уже знаю, что пожалею... Изо всех гребаных идиотств, что я совершил за свою гребаную идиотскую жизнь...
Но почему-то это кажется реально хорошей идеей.
И я нежно, деликатно просовываю острие ножа в ячейку сети, как раз чуть в стороне от костистого хребта, около почки, направляю к спинному мозгу, держу левой рукой как можно сильнее, правую же сжимаю в кулак.
И заколачиваю нож в спину.
Клинок скрипит по кости, он тихо визжит - скорее ошеломленное удивление, чем боль - острие скользит по позвонку в диск, я бью еще раз, нож проходит хрящ и вонзается в спинной мозг. Он неразборчиво бурчит, когда отказывают ноги.
Падает на колени, мой вес меняет баланс, и он рушится на спину. На меня.
