– Ты видел? – воскликнула девушка.
– Ладно! – чуть повысив голос перебила отца с дочерью Ланская. – Потом подобные вопросы выясните. Итак, к делу, Окин регулярно трахал Лизу в течение трёх лет.
– Да, вплоть до её третьей беременности он приходил к ней минимум раз в месяц, – справившись с собой, девушка настроилась на деловой лад, но всё равно посверкивала всё ещё румяными щёчками.
– И как она это объясняет? – нахмурилась Ольга Васильевна. – Нам рассказывала, что на поругание чужакам её отдали лишь единожды, а до этого она обслуживала клан. Он был её любовником?
– Нет, Елизавета его ненавидела, – отрицательно покачала головой Клара. – Даже сейчас она еле сдерживалась, когда говорила об этом. По ей словам, с ним её всегда охватывало омерзение, казалось, что что-то неправильно, в то время как Окин, а ему, кстати, уже прилично лет, всегда вёл себя с ней как натуральное животное.
– Очень интересно… – покачала головой учёная. – Сторонний человек, простец как к себе домой минимум раз в месяц ходит в гарем главы чародейского клана… И какого, Золотниковых! Мне трудно в это поверить.
– На самом деле здесь всё довольно просто, – пожала плечиками девушка. – Он… не простец. По словам Елизаветы, он всегда ощущался как очень слабый чародей. Значительно сильнее меня, но с той же Алёной даже не сравнить. По поводу же доступа в гарем. Окин оказал Золотниковым какую-то большую услугу, благодаря своей должности в имущественном отделе Княжеского Стола, и с тех пор очень дружен с самим Главой клана. Вдобавок к этому Золотниковы приняли его тогда же как почётного члена побочной ветви, о чём Елизавете рассказывали другие женщины. Так что на самом деле сейчас он должен быть Окин-Золотников, но, видимо, скрывает это в связи с запретом на работу в Княжеском Столе активным членам чародейских кланов на ответственных административных должностях Полиса…
– Хм… Погоди. Давай заново, – остановила девушку Ольга. – Итак, некий Надворный Советник Окин, слабый чародей в годах… а чародей ли?
– Я проверял ещё вчера, – вставил свои пять копеек молчавший до этого Игнат. – Ни один человек из предоставленного списка не зарегистрирован в городском реестре как обученный чародей или вообще одарённый…
– Эм-м-м, – протянула Клара, насупившись и потирая переносицу, а затем вдруг предположила: – Садовники?
– Что? – не сразу ухватила её мысль Кня’жина, а по совместительству главная Ланская в этом кабинете, да и вообще, в Полисе.
– Ну, – промямлила девушка под взглядами обоих взрослых людей. – Я просто предположила! Человек не был одарённым, а тут – ба-бах! – чувствуется как слабый, но чародей! Я знаю только один способ, при помощи которого это возможно! Но очень сомневаюсь, что он, крутой чиновник, мог, как наш молодой господин, найти неведомо где хрустальные яблоки.
– Это если ощущениям Елизаветы вообще можно доверять, – покачал головой Игнат. – Она всё-таки необучена и неразвита…
– Как раз можно, – пояснила Ольга Васильевна. – Взрослое и неразвитое ядро обладает очень мягкой и податливой внешней оболочкой, легко реагирующей на внешнее давление чужой живицы находящихся рядом людей. А здесь вообще был контакт, чуть ли не самый плотный из возможных.
– Его могли просто не найти, чтобы внести в реестр, – вновь выдвинул версию Ланский-отец. – Молодого господина же не нашли.
– Его то как-раз нашли, – усмехнулась Ольга. – Однако такая вероятность сильно отличается от ноля. Итак. Некто Окин внезапно оказывает большую помощь Золотниковым, примерно в тот же самый период, когда они столкнулись с кризисом «Ложного завещания». Тогда же он принимается в их клан как почётный человек со стороны. Становится хорошим другом главы Золотниковых и начинает регулярно потрахивать его личную рабыню. Если предыдущее верно, то в последнем нет ничего особенного, потому как, по словам самой же Лизы, к ней в те годы ходили многие из Золотниковых, и их Главе было на это наплевать. Кстати, только её или кого-то ещё?
– Только её. Если это, конечно, важно, – ответила девушка. – Мужчина не трогал других и любил уединение…
«Это была бы отличная зацепка по вопросу наведения ложных воспоминаний, если бы не его силы, – вздохнув, подумала Ольга Васильевна подперев подбородок кулаком и пока не желая озвучивать мысли вслух. – Я как минимум не знаю ни одного способа сокрытия своей энергосистемы, способного обмануть чувствительное ядро. Диагностическое заклинание – легко! Даже не напрягаясь! Но вот живое ядро! А слабосилок… такому ни талант, ни даже принадлежность к „правильному“ клану не позволят переломить естественную сопротивляемость человеческого сознания. Даже простеца! Жаль, а я уж думала, что нашла гада!»
– Хорошо, – произнесла, наконец, учёная. – Перейдём к Антону.
– Молодой господин довольно сильно удивился моим вопросам, – помявшись, признала Клара и почему-то хлюпнула носом. – И очень интересовался, с чего это я вдруг. Ну… в общем, мне не удалось просто разговорить его, вызвав на откровения. Поэтому я спросила прямо… и он мне ответил. Хоть, повторюсь, и был удивлён.
– Это приемлемо, – кивнула Ольга, втайне гордясь сыном, потому как знала, что эта девочка, если задастся такой целью, может уболтать даже её.
– В двух словах, он знает или слышал как минимум о пяти коробейниках только на Таганке, которые откликаются на кличку Скоморошка, – смущённо улыбнулась Клара. – Это, оказывается… для них не совсем имя собственное. У посадских простецов есть такой ярморочный персонаж, которого зовут Скоморох, скоморошинкой называют его деревянную или глиняную свистульку. А скоморошкой или скоморошей в Москве на нижних уровнях называют коробейников, которые торгуют не полезной галантереей, а этими самыми свистульками, мелкими самодельными детскими игрушкам и леденцами. Как этакие доморощенные артисты, всегда готовы скаламбурить, а, привлекая покупателей, разговаривают частушками и корявыми виршами. Если же у них что-нибудь купить, обязательно расскажут смешную шутку или споют песенку. К тому же среди этого контингента встречаются люди с определёнными отклонениями в развитии и проблемами с психикой. В основном дебильность, синдром Апа и разные шизофрении. Так что их считают блаженными и не обижают, а сами они порой просто не помнят своего имени, откликаясь на Скоморошка.
– М-м-м, познавательно. Не знала о таком, – пробормотала Ольга Васильевна. – Ну, то есть наши знакомые либо имели в виду кого-то конкретного из этой массы, либо, как и предполагали, ошиблись.
– Без чёткого описания выяснить точно не удастся, – пожала плечиками девушка. – На мой вопрос про харизму Антон фыркнул и сказал, что, по его мнению, ни один из этих шутов подобной штуковиной не обладал.
– Хорошо. А владелец забегаловок?
– Качарин? – Клара полистала свой блокнот. – Не думаю, что это совпадение, знакомая Антону забегаловка, принадлежащая этой семье, а точнее, трактир, расположена на ярусе рядом с платформенной «крысиной норой», которой пользовались ребята из приюта, чтобы проникать на более цивильный уровень. В основном для мелкого воровства, однако молодой господин выделился и здесь. Как вы, наверное, знаете, в его приюте основной ходовой валютой были не деньги, а прессованный сахар. Рафинад. Которым господин Бажов, один из очень немногих, ворочал коробками, в то время как для многих заполучить кусочек уже было радостью. Его же прекрасно принимали и в городе на обмен. Правда, если кусочки не были уже замусоленными, добиться чего детишкам удавалось не так уж и часто…
