Однако, что самое важное, нашлась запись о том, что интересующий меня человек в этом году собирался участвовать со своими товарами в Новогодней Ярмарке в Коломенском, а потому заранее зарезервировал на одном из складов небольшую ячейку для своих товаров. Забавно, что меня уведомили о том, что плеваться на свой страх и риск в казанян работникам не запрещено. Но если меня побьёт охрана купца, и я из-за этого пропущу рабочую смену или сам подниму руку на клиента Складской Зоны, то Бездна под Уроборосом покажется мне настоящим Ирием после того, что со мной сделает начальство.
Вскоре после этого Шурик увёл меня учить уму-разуму, ну и прививать уважение к руководству, а заодно показывать общагу, которая должна была стать моим домом как минимум на полгода. А затем в маленьком глухом дворике рядом с выходом тепловой магистрали, возвышавшейся рядом с высотной мануфактуры, прилёг отдохнуть, заботливо уложенный мною поближе к теплу. В то время как посадчанин Никакий Похабыч из Колымок, так и не отработавший ни единого дня при лабазах, быстро и навсегда растворился в огромной и незнакомом для него Полисе. Я же поспешил на стоянку Калининых.
– Неудачно погуляли? – понимающе хмыкнул охранник гаража, протягивая мне прокомпостированные билетики за лишние часы простоя техники, с интересом поглядывая на мой немного непрезентабельный внешний вид.
Я, конечно, переоделся обратно в свои вещи, однако мыться и чиститься на улице было просто-напросто негде. Можно было, конечно, ещё потратиться, снять номер в нормальном отеле с душем на часок-другой, хоть подобная услуга и предполагает, что кавалер придёт не один, а с дамой, дабы в срочном порядке всесторонне исследовать её женскую анатомию. Однако, учитывая характер моих сегодняшних приключений, а также позднее время, в то время как до дома ещё надо было добраться, я просто забил на подобные изыски.
– Да нет, – усмехнулся я, прогревая котёл. – Просто кое-какие чародейские дела!
Глава 19
Антон Кузьмич Чехин, чиновник тринадцатого ранга в чине кабинетского регистратора, управляющий распорядитель Киевских лабазов поглядел на часы, стрелка которых застыла на отметке половины второго ночи, и, устало вздохнув, расстегнул верхнюю пуговицу узкого воротника форменной рубашки. Подлец Гришка, чтоб его Кондратий по пьянке хватил, так и не вернулся в контору, а ведь за столько лет должен был уже привыкнуть к тому, что Складская Зона почти никогда не спит.
Пьяный не пьяный… если начальник не освободил, он должен быть к этому часу здесь как штык! Ведь мало того, что Антону Кузьмичу пришлось в одиночку доделывать суточную работу, так ещё кому-то следует отвести заполненные бланки прихода и ухода различных товаров в Главное Здание Администрации, а чиновника дома ждала молодая жена, и ему ну очень не хотелось задерживаться ещё дольше.
К сожалению Чехина, несмотря массу проблем, связанных с людьми и складскими помещениями, он вовсе не был здесь большим начальником, каковым хотел себе казаться. Просто много лет назад молодой и амбициозный вчерашний студент соблазнился на громко звучавшую должность и принял предложение руководства, даже не зная в какое болото сам себя загоняет, давая согласие.
Как итог, маленький кабинетик в крошечной пристройке возле складской зоны, ставший его бессменным рабочим местом на целых пятнадцать лет и, по сути, судьба вечного смотрителя над толпой ленивых бездельников! У него даже не было никакого доступа к финансам, бурным потоком идущим через это место. То же, что он подворовывал, дабы поправить материальное положение (брал взятки, подправлял документацию и спекулировал находящимися на хранении порой очень ценными товарами), казалось жалкими крохами по сравнению с состояниями, которые делали, сидя в своих кабинетах, те, кто не желал иметь отношения к грязным складам и работавшему в них отрепью.
И тем не менее Антон Кузьмич очень ответственно относился к своей работе! Так что, аккуратно сложив канцелярские принадлежности и убрав бланки в портфель, он, вновь посмотрев на часы, сделал телефонный звонок секретарю, сообщив, что вскоре будет лично. После чего вызвал служебный паромобиль.
Пожалуй, единственная радость на его должности заключалась в том, что, в отличие от подавляющего большинства чиновников из Главного Здания, ему, Чехину, не нужно было топтать ноги. В течение пятнадцати лет его очерствевшую от опостылевшей работы душу грел тот факт, что он чуть ли не единственный, за исключением высшего руководства Складской Зоны, кто не только имеет в своём кабинете личный телефонный аппарат, но и в любой момент может вызвать для своих нужд машину с шофёром.
Но это при том, что в то время, как он прозябает аж на втором уровне, прямо возле лабазов в убогой халупе, его коллеги, эти карьеристы-бездельники шикуют в огромных кабинетах помпезного здания. В общем-то, здесь, неподалёку, в Хамовниках, но при этом на четвёртом уровне и в ну очень хорошем для работы и жизни месте. Так что свои особые привилегии Антон Кузьмич равнозначной заменой не считал. Тем более что человеку его уровня и сферы деятельности действительно было опасно появляться в одиночку пешком в кварталах неподалёку от складов, где всегда можно встретить не только бандитов, но и обиженных ранее уволенных работяг, желающих, приняв на грудь, поквитаться с бывшим начальником за несправедливость, а то и разрушенную жизнь!
Покуда машина ехала, Антон Кузьмич поспешил переодеться в соответствующее посещению Главного Здания платье. Зайдя в раздевалку и разоблачившись, он аккуратно повесил шинель на вешалку. На другую нацепил повседневный рабочий костюм и форменные штаны, а потом в одной только майке и кальсонах направился к своему вещевому шкафчику. Там в идеальном, привычном для мужчины порядке хранилась не только его гражданская одежда, но и салатовый суконный чиновничий мундир родного ведомства. Именно тот, который и был ему сейчас нужен.
Сняв с шеи цепочку с ключиком, Антон Кузьмич принялся возиться с навесным замочком. Почему-то сегодня ранее идеально работавший запор никак не хотел проворачиваться. Ключ то и дело клинило, словно что-то мешало его свободному вращению. Когда же наконец чиновник, пыхтя, переборол вдруг вышедший из подчинения замок, и личинка чуть ли не с хрустом совершила оборот на триста шестьдесят градусов, освобождая скобу, Чехин распахнул дверцу и обомлел.
– Гриша? – выдавил он.
С минуту мужчина круглыми от шока глазами рассматривал своего личного помощника, аккуратно утрамбованного в шкафчик вперемешку с его, Антона Кузьмича, порядком измятой и, судя по стойкому запаху, не раз уже обсосанной одеждой. Который при этом мирно посапывал с прихрапом, подложив ладошки под голову, и сладко улыбался, причмокивая во сне и светя фиолетовым бланшем под правым глазом. От этих звуков Чехин пришёл в себя и, мгновенно покраснев лицом, ставшим совершенно пунцового цвета, аж стёкла очков запотели, глубоко вдохнул и заорал так, как не голосил никогда в жизни:
– Ты что здесь делаешь, подлец?!
* * *
Незаметная за занавеской, стоя в своей комнате, Ольга Васильевна наблюдала, как её подопечный вырулил на своём пароцикле на дорожку, ведущую к коттеджу, и, заглушив двигатель, руками довёл его до отведённого под стоянку места. Быстрый взгляд на высокие напольные часы сказал женщине, что уже почти полчетвёртого утра, но, откровенно говоря, то, что в последнее время происходило с Антоном, беспокоило её куда больше, нежели нарушенная им договорённость о времени, до которого он быть дома.
