Виолетта нетерпеливо переминалась на месте. Охранник открыл напичканную электроникой решетчатую калитку и пропустил ее вперед:
— Проходите, Яков Михайлович вас ждет.
Со стороны двора к ним спешил еще один парень, и охранник сдал ему Виолетту с рук на руки:
— Вадим, проводи!
Вадим, похоже, был их третьим братом близнецом, только вместо черной формы носил накрахмаленный халат цвета морской волны. Что касается волос, то они были спрятаны под такого же цвета шапочкой.
— Какие у вас строгости! — кокетливо сказала Виолетта, пока они пересекали хорошо знакомый ей двор. Тут ровным счетом ничего не изменилось — те же аккуратные газоны, те же скучные механические распылители воды, те же посыпанные шуршащим гравием дорожки, те же строгой формы неудобные скамейки, на которых, очевидно, так никогда никто и не сидел.
— Порядок такой! — хмуро ответил Вадим.
Виолетта прекрасно помнила, где находится кабинет главного врача. Вадим открыл ей тяжелую входную дверь одного из зданий, и, обогнав провожатого, она свернула в коридор на первом этаже, миновала просторный холл и сама распахнула дверь с нужной табличкой. Сидящий за столом мужчина поднялся ей навстречу:
— Здравствуй, Виолетта! Вадим, можете идти.
С первого взгляда казалось, Белецкий выглядит именно так, как должен выглядеть директор преуспевающей частной клиники: аккуратная стрижка, ухоженная бородка, очки в современной оправе, фирменные часы стоимостью в несколько тысяч долларов, из-под небрежно наброшенного импортного халата виднеется дорогой светло-серый костюм. Но от Виолетты не ускользнуло, что за эти годы Яков заметно постарел, ссутулился, стал совершенно седым и в глазах его застыл страх, как тогда, после истории с журналистом.
— Ты все-таки вернулась. — Это было не вопросом, а утверждением. — Так я и знал, что ты не уйдешь из моей жизни навсегда.
— А ты будто не рад этому, Яшенька! Может, предложишь сесть?
— Садись! — Он указал на кресло напротив. Мебель была совсем новой. Похоже, дела в клинике шли неплохо.
— А ты постарел, миленький. — Виолетта опустилась в широкое кожаное кресло.
— Чего не скажешь о тебе. — Он говорил подчеркнуто спокойно, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— Ты, как я вижу, процветаешь! — Виолетта дотронулась до бронзового письменного прибора на столе, сразу видно — стоящего огромных денег.
Очевидно, чей-то подарок. — Ну как твои дела?
— Спасибо, не жалуюсь.
— А как научная работа?
— Идет потихонечку. — Яков насторожился.
— Ну почему же потихонечку? Не сомневаюсь, что твои эксперименты продолжаются, ведь так?
— К чему ты клонишь, Виолетта? — Ему явно не нравился этот разговор.
— Ну с этим твоим лекарством, как его… Забыла. Но у меня все записано. И название, и то, как оно действует на человека. Насколько я помню, что-то вроде наркотика, да? Помогает больным, но вызывает привыкание?
Яков с тоской поглядел на нее:
— Виолетта, что тебе надо? Чего ты от меня хочешь? Зачем приехала после стольких лет?
Виолетта встала, подошла к окну и оглядела территорию больницы.
— А хорошую мы с тобой все-таки клинику сделали! Здорово тогда все получилось! И с документами, и со строительством…
Яков тяжело вздохнул:
— Летта, я все помню. Помню, что всем тебе обязан, что без тебя даже мечтать не мог о такой клинике. Помню и все остальное. Чего ты хочешь? Тебе нужны деньги? Сколько?
— Нет, милый, все не так просто! — Виолетта неторопливо прохаживалась по кабинету, брала в руки ту или иную вещь, оглядывала, ставила на место. — Сколько у тебя всяких штучек! Благодарные больные дарят?
— И больные тоже. Виолетта…
— Давно хотела у тебя спросить: где ты берешь людей для своих опытов? Не думаю, что находятся добровольцы! Потихоньку экспериментируешь на безнадежных больных? Или собираешь по округе бомжей?
— Виолетта! Кажется, я тебе тысячу раз объяснял, что мое изобретение — это новое слово в науке, оно призвано перевернуть всю невропатологию и психиатрию. Нервные и некоторые психические заболевания можно будет вылечить за каких-нибудь три месяца. Пока препарат находится в процессе разработки. В нем еще много побочных эффектов, но это неизбежно.
— Ничего себе побочные эффекты! — усмехнулась Виолетта. — Насколько я помню, тот журналист писал, что твой препарат вызывает сильнейшую зависимость. Если перестать его принимать, возникает ломка покруче, чем у наркоманов. А длительный прием ведет к разрушению нервной системы и в дальнейшем к полной деградации личности. Зомбированию.
Врач поморщился:
— Тот парень сильно преувеличил. Погнался за сенсацией, не потрудившись как следует во всем разобраться. Полный невежда, не имел ни малейшего понятия об основах психиатрии и фармакологии.
Виолетта недоверчиво усмехнулась.
— К тому же, — продолжал Белецкий, — с тех пор прошло почти семь лет. Исследование значительно продвинулось вперед, препарат усовершенствован…
— Хочешь сказать, — Виолетта приблизилась к бывшему любовнику, облокотилась о стол и пристально посмотрела ему в глаза, — что если тому журналисту, или кому-нибудь другому, придет в голову опубликовать статью об этих твоих исследованиях, то ничего особенного не случится? Тебя не привлекут к ответственности, клиника твоя будет продолжать работать, как работала, богатенькие больные все так же будут выстраиваться в очередь на лечение?
Белецкий побледнел и нервно вцепился длинными пальцами в край стола так, что побелели костяшки.
— И потом, — продолжала Виолетта, — ты, надеюсь, догадываешься, что я тогда не платила этому мальчику отступного. Он отдал мне свои материалы, а на обратном пути — надо же, какая незадача! — упал с лестницы в собственном же подъезде и ударился виском о ступеньку… А материалы у меня остались, и твое имя там упоминается по десять раз на каждой странице.
На Белецкого было страшно смотреть.
— Виолетта! — простонал он. — Зачем ты меня мучаешь? Что ты хочешь? Зачем явилась из прошлого, словно призрак? Скажи, ради бога, что тебе надо?
— Да успокойся, Яшенька! — Виолетта потрепала его по волосам. Он дернулся, будто его ударило током. — Мне ничего от тебя не нужно.
Наоборот, я хочу сделать тебе подарок.
— Какой подарок? — Он еще больше испугался.
— Хочу подарить тебе… как это у вас называется? Вспомнила, подопытного. Точнее, подопытную. Можешь экспериментировать на ней, сколько угодно.
— Не понимаю…
— А и не надо ничего понимать. Пришлешь машину — я скажу тебе, когда и куда, — и тебе доставят некую дамочку. Было бы, пожалуй, лучше, если бы ее доставили сонную или невменяемую. Подробности мы обсудим, препаратов у тебя много, дашь мне один из них. Дамочка, естественно, будет без документов, поместишь ее к себе в клинику и будешь лечить. Так, как сочтешь нужным.
