Леди Лонгфорд, высокая, крепко сложенная дама с устрашающими черными бровями под краем черной же шляпки, поджала губы.
— Не могу сказать, что чувствую себя вполне хорошо, но полагаю излишним ожидать лучшего для женщины моих лет. — Она сдвинула брови. — Впрочем, мисс Вудкок, я пришла сюда не для того, чтобы говорить о состоянии своего здоровья. Я огорчена отсутствием вашего брата, но рассчитываю, что вы передадите ему мои слова. — Леди Лонгфорд приняла от Димити чашку, но отвергла теплые масляные булочки Эльзы. — Скажите ему, что совет может прекратить дальнейшие поиски, ибо я уже нашла подходящего человека для руководства сорейской школой.
— Для руководства школой? — От удивления Димити пролила на блюдце несколько капель чая, когда наполняла чашку мисс Мартин. — Вы имеете в виду место директора?
— Именно это я имею в виду, мисс Вудкок. — Леди Лонгфорд поднесла к глазам лорнет и пристально посмотрела на Димити. — Надеюсь, вы помните, что директриса сорейской школы оставила свой пост?
— О да, — сказала Димити.
Естественно, она это помнила. Мисс Краббе упала с лестницы и сломала ногу, в деревне тогда только об этом и говорили, да не один месяц. Были у мисс Краббе и другие проблемы — забывчивость, вспышки ярости, склонность к бездоказательным обвинениям, хотя Димити полагала, что распространяться об этом не следует. В конце концов, обитатели Сорея сочли за благо, что мисс Краббе покинула школу и со своими сестрами, Пэнси и Виолой, уехала жить в Борнмут. По мнению большинства, Маргарет Нэш, которая последние пятнадцать лет вела подготовительный класс, теперь прекрасно справлялась и с первоклассниками в качестве временного учителя. Обитатели деревни, как и Димити, считали, что мисс Нэш достойна избрания на пост постоянного директора школы. Согласно общим ожиданиям, четыре члена попечительского совета (одним из которых был Майлс) должны были в ближайшем будущем одобрить это назначение.
Вот почему мисс Вудкок так обеспокоилась, услышав, что леди Лонгфорд, которая славилась тем, что неизменно добивалась своего, выбрала кого-то другого на это место. Полагая, что ей следует разузнать о сопернике мисс Нэш побольше, Димити продолжала, изобразив крайний интерес:
— Хотелось бы услышать о нем все, что только можно. Я имею в виду человека, о котором вы упомянули.
— Понимаю вас, — сухо ответила леди Лонгфорд. — Расскажите, мисс Мартин.
Мисс Мартин слегка наклонилась вперед. Это была худая, робкого вида женщина сорока с лишним лет, с гладко зачесанными назад темными волосами и землистым цветом лица. Говорила она с сильным французским акцентом; по слухам, она приехала из Парижа, хотя Димити, которая в детстве нередко бывала во Франции, подозревала, что акцент мисс Мартин был поддельным.
— Доктор Гаррисон Гейнуэлл, — заговорила она подчеркнуто официальным тоном, — закончил отделение теологии Оксфордского университета. В последние годы он трудился на ниве миссионерской и просветительской деятельности на островах в Южной части Тихого океана. В настоящее время доктор Гейнуэлл склоняется к более спокойной, размеренной жизни, дабы посвятить себя размышлениям. Леди Лонгфорд любезно пригласила его остановиться в ее доме в качестве гостя и пребывать там до той поры, когда он обретет жилище, приличествующее его положению в сорейской школе. Само собой разумеется, леди Лонгфорд ручается за его безупречную репутацию человека высокой нравственности и отменных профессиональных качеств, подтвержденных международным опытом.
— О, разумеется, — пробормотала Димити, с грустью подумав о Маргарет Нэш. Она была славной учительницей, которую все любили в Сорее, но ее педагогический опыт не выходил за границы деревни. А леди Лонгфорд, пусть и не снискавшая добрых чувств местных жителей, пользовалась неограниченным влиянием во всем приходе. Димити отдавала себе отчет, что члены школьного совета вынуждены будут с особым вниманием рассматривать любого кандидата, поддержанного ее светлостью.
Леди Лонгфорд поставила на стол чашку.
— Доктор Гейнуэлл, без сомнения, оправдает любые ожидания попечительского совета. Прошу вас сообщить капитану Вудкоку, что доктор прибудет в среду. Поскольку сегодня понедельник, капитан вполне успеет подготовить все необходимое для беседы, назначив ее, скажем, на четверг или пятницу.
— Беседы? — с недоумением спросила мисс Мартин.
— Я уверена, что члены совета пожелают встретиться с доктором Гейнуэллом, прежде чем утвердить его в новой должности, — сказала леди Лонгфорд. И добавила, обращаясь к Димити: — Передайте также вашему брату, что доктор Гейнуэлл будет счастлив предоставить себя в распоряжение попечительского совета.
— Да, да, конечно, — покорно ответила Димити. Увы, ни Маргарет, ни школу не ждет ничего хорошего. Затем, чтобы заполнить неловкую паузу в разговоре, она вежливо продолжила: — Насколько мне известно, к вам приехала еще одна гостья. Я уверена, для вас это радостное событие.
— Еще одна гостья? — Леди Лонгфорд недовольно сдвинула брови.
— О, конечно же, она для вас не гостья. — Димити уже пожалела, что затронула эту тему. — Я говорю о Кэролайн, внучке вашей светлости. Я слышала, что она сейчас находится в Тидмарш-Мэноре.
Эти известия Димити получила от Уилла Хилиса, близкого друга ее брата, который был стряпчим леди Лонгфорд. Единственная дочь сына ее светлости, проживавшего вдали от материнского дома, приехала из Новой Зеландии после смерти матери (отец девочки скончался еще раньше). Поначалу леди Лонгфорд отказалась принять ребенка, но когда Уилл Хилис обратил ее внимание на то обстоятельство, что у девочки не осталось других живых родственников, а викарий Саккет призвал ее к исполнению христианского долга, она с неохотою позволила себя уговорить. Девочка приехала на Пасху.
По мнению Димити, положение ребенка в мрачном, отталкивающем доме ее светлости было незавидным. Леди Лонгфорд славилась своей суровостью. Унылая усадьба не сулила радостной жизни девочке, потерявшей обоих родителей. Было бы гораздо лучше, если бы она могла посещать сорейскую школу вместе с деревенскими детьми, но леди Лонгфорд вряд ли даст на это соизволение. По слухам, ее светлость собиралась осенью отправить внучку в школу при каком-то англиканском женском монастыре.
— Ох уж эта Кэролайн, — сказала мисс Мартин, сопроводив эти слова вздохом, в котором прозвучали покорность и раздражение в равных долях. — Нет, нет, я далека от мысли порицать ребенка, — пробормотала она, опуская взгляд. — Хотя леди Лонгфорд выказала исключительное великодушие, открыв двери своего дома…
— Я ни в коей мере не уклоняюсь от исполнения своего долга, — сурово произнесла леди Лонгфорд. — Девочка останется в Тидмарш-Мэноре до решения вопроса о ее образовании. А пока мисс Мартин согласилась исполнять обязанности гувернантки.
— Понимаю, — сказала Димити. Ею овладела тревога за ребенка, в отношении которого леди Лонгфорд «исполняла свой долг».
— Я всего лишь даю ей уроки литературы, музыки и французского, — сказала мисс Мартин, подчеркнув жестом ничтожную значимость этой работы. — Доктор Гейнуэлл любезно согласился обучать девочку математике и естествознанию — разумеется, пока ее не отошлют в школу. Мы надеемся в ближайшее время найти для нее подходящее заведение.
