– Почему ты все время называешь меня «мама»?
Он удивился:
– Не знаю. У нас так все друг к другу обращаются – мам, пап. Смешно. Или чего? Не смешно?
– Расскажи мне про фильм, – попросила Маруся. – Откуда он взялся?
– Фильм откуда взялся?! Так говорю же, мы его с Ильясом забубенили. Приезжал к нам кадр, дней… десять назад. Или недели две. Надо у Ильяса спросить, я такие вещи плохо запоминаю. Отвалил бабла вагон и маленькую тележку – сразу, заметь!.. Никаких там тридцать процентов до, остальное после. Сразу и отвалил! Клевый чувак, все бы заказчики так отваливали! Заказал кино собрать про НЛО вокруг какой-то фотки. Фотку тоже при-тырил.
– Подожди, что значит – вокруг?
– Мам, ну, ты чего, первый день замужем, что ли?! Ну, как такое кино собирают? Вот тебе… не знаю… медвежонок Миша. Производится на такой-то фабрике. Надо пострашнее чего-нибудь подпустить! Ну, мы показываем медвежонка раз двадцать за фильм или, может, сорок. А вокруг всякую дребедень ставим из архивов – фабрику игрушек, краска льется, испарения испаряются, синтетика атмосферу отравляет, засорение водоемов, загрязнение атмосферы, Гольфстрим вот-вот остановится! Получается, что детские игрушки не просто вредны, а опасны для жизни. Все. Привет.
– Подожди, то есть это вранье все?!
– Не, мам, это суровая правда жизни, называется работа под заказ. А игрушки как были, так и остались, может, полезные, а может, вредные, мы не знаем. Нам главное – заказ выполнить.
– А… текст? – спросила Маруся и взялась за голову, чтобы лучше думалось. – Приходилось ли вам, подняв глаза к небу, увидеть не бесконечно холодное спокойствие космоса, а нечто странное? Необъяснимое? Ужасное, но, быть может, ожидаемое?..
– О, наизусть запомнила! Молодец! Текст заказчик дал, конечно! Мы только видео собрали, говорю же!..
– А как он выглядел, заказчик этот?
– Да зачем тебе, мам?! Бабла хочешь срубить?
– Затем, что из-за этого вашего вранья человек умер, – сказала Маруся. – Он фильм посмотрел и умер.
Грек сбоку покосился на нее:
– Со страху, что ли?..
– Я пока не знаю.
– Дела, – помолчав, сказал гениальный режиссер. – Делишки.
Маруся смотрела в окно.
– То есть ты ни фига не корреспондент, да? Пропала съемочка моя, правильно я понимаю?
– Нет, не корреспондент. Но я тебе помогу, если ты мне тоже поможешь.
– Да о чем спич, мам? Помогу, ясный хобот. Только чем помочь-то?
– Во-первых, ты мне все расскажешь про фильм и про человека, который его заказал.
– Раз плюнуть.
– Во-вторых, покажешь, что делают корреспонденты, и я все сделаю.
– Вот ты молодец, мам! – возликовал Грек. – Вот это я понимаю! Значит, тогда сначала отснимем, а то там все разбегутся, а потом я тебе подробно все растолкую. Как по-писаному. Даже покажу кой-чего. У нас там запись одна есть, если Ильяс не потер, конечно. А тот человек точно из-за фильма помер или, может, сам по себе взял, да и… того?
– Я не знаю, – сказала Маруся. – Я пытаюсь разобраться.
– А ты чего, полицейский инспектор?
– Я преподаю французский язык.
– Иди ты! – удивился Грек. – Слушай, переведи: «Эта девушка прекрасна и умна»!
– Если будешь приставать, я с тобой никуда не поеду.
– Боже сохрани, – перепугался Грек, – разве я пристаю?! Лучше тогда переведи: «Девушка, который год вы замужем за этим недоумком? Куда смотрели ваши маман и папа́?»
Маруся выпрямила спину и посмотрела на него, Грек быстро повторил:
– Не буду, не буду…
Гриша сбежал с крыльца, перехватывая рюкзак так, чтобы удобнее было ударить.
– Марина?
Она уже выбралась на тротуар и теперь тащила из джипа какую-то сложенную треногу.
И оглянулась.
И просияла.
– Гриш, привет! Откуда ты здесь взялся?!
– У тебя не отвечает телефон, – очень медленно произнес Гриша.
Бандит выглянул из-за капота и спросил у Маруси с интересом:
– Это че за гоблин?
– Это не гоблин!
– Где ты была?! Что у тебя с телефоном?!
– Я не знаю, я не смотрела на него. Гриш, это страшно любопытно, я сейчас тебе расскажу!
– Мы немедленно едем домой! Прямо сейчас!..
– Гриш, ты что? С ума сошел?
– Слышь, гоблин, ты во‐он ту сумку возьми, она полегче. А я эту, – безмятежно сказал Грек.
– Марина, что происходит?! – возмутился Гриша.
– Мам, дверь мне придержи!
На глазах у изумленного Гриши Маруся обежала машину и придержала бандиту дверь! Тот волок две гигантские сумки и еще какой-то колпак на длинной палке под мышкой. Очки, надетые задом наперед, прыгали на потной шее.
– Так, держи, – и бандит сунул Грише сумку. – А я машину закрою. Ой, умру, как пить охота.
– Гришенька, я тебе все расскажу!
– Гришенька, я все расскажу! – передразнил бандит козлиным голосом, зубами подцепил желтую ленту, болтавшуюся у него на груди, и, непостижимым образом вывернув голову, приложил к домофону блестящую железку.
– Офли, офли, – сказал он невнятно из-за штуковины, которая была у него во рту. – Фто фы фал?
– Пошли, пошли, – перевела Маруся быстро. – Что ты встал?..
И они все ввалились в прохладное помещение, заставленное аппаратурой и всевозможными железками.
– Какого черта у тебя не работает телефон, Марина?!
– Я не знаю! Я его даже не доставала ни разу!
– А что, нельзя позвонить?!
– Гриш, мне некогда было звонить, я работала корреспондентом на съемке.
Гриша плюхнул на пол баул. Там что-то грох-нуло.
– Тише ты! – сказал бандит. – Там аппаратуры на великие тыщи. Ильяс! Ильяс! Мы приехали!
– Крутя-як! – оценили из-за ширмы.
– У нас вода есть?
– В холодосе вода.
– Где ты была? – спросил Гриша у Маруси очень тихо и очень грозно.
– На съемке, говорю же, – зачастила она. – У ребят корреспондента не было, они ждали какую-то Машу…
– Сашу ждали, мам! – поправил бандит. – Ты воду будешь или «Доктор Пеппер»?
– Воду. Ну вот, сначала мы не разобрались, а потом втянулись, и я поехала на съемку. Грек мне обещал все рассказать про фильм и про заказчика.
– Мама, и расскажу! А ты чего будешь, парень? Тоже воду? Меня зовут Андрей Греков, я режиссер и всякое такое.
