– Ты чего там выискиваешь? – крикнул я с берега, не понимая, чего он топчется на мелководье.
– Золотых рыбок ищу! Хочу аквариум из Юсиной вазы сделать. Не волнуйся, я потом их обратно в море выпущу.
– Да тут такие не водятся. Давай лучше зимой на твои каникулы поедем куда-нибудь на Мальдивы, закажем лодку с прозрачным дном и будем изучать скатов?
Степка подбежал ко мне с грудой камней. Он вечно вынимал их из воды и сравнивал с лежащими на пляже. Сколько бы я ни объяснял, ему было невдомек, почему мокрые камни другого цвета.
– Давай лучше весной. – Он виновато посмотрел на меня. – Зимой я с мамой и с тем, кого ты не любишь и просишь не называть по имени, в Швейцарию кататься еду. На лыжах, – тоскливо дополнил он сказанное. – А я так хочу на доске… А они все лыжи да лыжи…
Солнце уже метило за горизонт, но пока дислоцировалось строго за макушкой Степы. Он морщился, ожидая услышать от меня едкую ремарку.
– Давай весной. А доску я тебе на Новый год подарю. Не волнуйся. Какую ты хочешь?
Вера спустилась к воде босиком, неся сланцы в руках. Как будто сошла с итальянской киноленты 1960-х годов на крымскую гальку. И только обгоревшие плечи выдавали отсутствие грима. Время замирало. Секунды вместе с отливом уходили в невесомость. Вера присела рядом. Степка положил ей в ноги очередную порцию камешков и побежал собирать новые.
– Хорошо, – сказала она как по слогам.
– Да.
– Мы же всегда будем рядом? – Вера убрала из моей руки камень, что я теребил, и вложила свою руку.
– Рядом-то будем, – вспоминал я наши дома напротив, – но не вместе…
– А сейчас мы вместе или рядом? – лезла она прямо в душу.
– Я вообще понятия не имею, что сейчас происходит. – С одной стороны, я вроде как и не хотел ясности, ибо «сейчас» меня полностью устраивало, но с другой стороны – от жизни в невесомости я порядком устал, меня в космонавты не готовили. – Вер, – набрался я смелости, – вернись, а? Пусть все будет как раньше: я, ты, Степка. Заведем двух мохнатых собак, я справлюсь и с аллергией, ты только вернись.
Вера разразилась хохотом. Не гомерическим. Не злым. Просто хохотала, завалившись на спину и болтая ногами, как майский жук.
– Вер, – растерялся я, – что в этом такого смешного?
– Когда ушла к Славе, я же ждала, что ты меня возвращать будешь. Тот твой приход, когда я вещи переносила, не в счет. Что изменишься, хоть морду Выхухолю набьешь, – соскочила она на мой сленг, – но ты не боролся. А сейчас ты ждешь, что после одного «вернись» я сломаю все, что строила годами? Чтобы ты снова положил на меня с прибором?
– Нет. Теперь будет все иначе!
Степа выбежал из воды и поставил на паузу наш разговор. Мокрый и холодный. Весь в мурашках. Он набросился на нас с влажными объятиями, и мы втроем катались по колючей гальке, а потом он потянул меня в воду прямо в одежде, разрешив оставить на берегу телефон и мелкие деньги. Дорогие бумажки уносило ветром и разбрасывало по гальке. Они действительно не имели никакого значения.
А чуть позже началась гроза. Южная. Абсолютная.
– Я у кого-то вычитала, что гром – это сердцебиение бога, – шепнула Вера, глядя на сизые облака.
– Ну, ничего – пульс у него в порядке. Жить будет. А откуда такие резкие приступы романтизма?
– Не знаю. – Вера выстукивала пальцами какой-то до боли знакомый мотив. Но я так и не смог вспомнить, что это было.
– Я правда хочу, чтобы ты вернулась. Мне потребовался один день, чтобы вас потерять, и шесть лет, чтобы мы вот так сидели рядом у моря… Слишком дорогая экономика, чтобы терять дважды.
– Вот именно поэтому я никогда к тебе не вернусь… Стоит мне вернуться, я навсегда тебя потеряю… – И Вера меня поцеловала.
А потом, когда гроза ушла куда-то на северо-восток, мы, мокрые, легли на теплую гальку, оставив в прохладной июньской воде только ноги, и пятки качались в такт волнам.
Надя
Пересечение параллельных судеб
На этом книга обрывалась…
Странной природы ощущение причастности к истории Веры и Ильи давило на грудь и не покидало Надю с момента переезда в квартиру № 41 и нахождения рукописи. Как будто Вселенная отправила ей задачу, которую непременно надо решить. Пазл, что нужно собрать в единую картину: она, Игорь, Алиса, Вера, рукопись, загадочный автор текста. Все мистическим образом пересекались в этой квартире.
Надя понимала, что пора действовать. Но как? Каждое утро она просыпалась и принималась за поиски героев книги, но все концы сводились к темным, плотно зашторенным окнам напротив и выключенному телефону Веры. Все остальные зацепки, которые поначалу казались чем-то значимым, протаптывали знакомую дорожку обратно в квартиру № 41. Когда же? Когда хоть одна зацепка приблизит ее хоть на толику к источнику этого конверта?
Маниакальная жажда распутать клубок загадок, обилие благовоний, привезенных подругой из Непала, личный кризис с сопутствующей концентрацией на черной точке, нарисованной кем-то на стене до ее появления в квартире, – все это и правда начинало напоминать Наде депрессивный психоз. Лишь весна и Бегемот казались чем-то, что удерживало на плаву и в реальности.
Чтобы хоть как-то разгрузить голову, Надя решила изменить образ жизни. Просыпалась с рассветом, рассаживалась на шелковом ковре с этническими мотивами в позе лотоса и пыталась дышать ноющими частями тела, концентрируя дыхание в болевой точке. Выбросить мысли из головы – это не прибраться в чулане, посложнее будет.
И поскольку все в этой квартире – трещинки на потолке, истории каждой комнаты, даже скрип дубового паркета – напоминало о загадочном авторе и жителе дома напротив, Надя решила, что раз она все равно не в состоянии найти первопричину появления конверта в своей квартире, то вполне может на месяц-другой уехать путешествовать. Тем более один знакомый экспат предлагал арендовать квартиру на три месяца за неплохие деньги, которых было бы достаточно, чтобы с волей и ветерком прокатиться по весенней Европе и взять у самой себя неоплачиваемый отпуск.
Надя решила размять затекшие от медитации конечности и выбралась в весеннее утро, глотая свежий воздух, как воду после спринтерского забега. Казалось, она научилась дышать кожей. Как вдруг… прямо посреди улицы ее накрыла волна беззаботности и тщетности, что ей показалась (наивно-то как?!) окончанием мучительных поисков. Не может найти – значит, и не надо. Ровно как ты имеешь то, что имеешь, со слов Игоря. Точно так же ты не имеешь того, чего не имеешь. И с этим пора смириться.
Надя прогуливалась по только открывающимся с утра книжным и скупала издания, которые давно хотела прочесть. «Путь мирного воина» Миллмэна, даже «Силу настоящего» Экхарта Толле, «Сказать жизни «да» Виктора Франкла, а возле стойки с красочными путеводителями и журналами и вовсе потеряла над собой контроль.
