Надя заметила, что Игорь постригся очень коротко – ершистая растительность на голове сделала его лицо более худым и скуластым. Нежно-абрикосовый румянец с мороза добавлял ему очарования. Что бы он ни говорил, как бы его слова ни кололись подобно кактусу, Надя все равно не могла побороть в себе желание к нему прикоснуться – обнять, уткнуться, поцеловать. Так бывает, когда объект влюбленности хочется проглотить. Даже если ты на него злишься или до смерти ненавидишь, тебе все равно хочется его сожрать. Чтобы насладиться. Ну, или чтобы никому другому он не достался. В своей влюбленности Надя была эгоистична и требовательна. Ей казалось, что отсутствие алчности и корыстолюбия уже делают ее человеком с большой буквы. Пыталась ли она услышать или понять Игоря? Могла ли она хотя бы в мыслях допустить, что ее образ мышления – не обязательно единственно верный и правильный? Нет, она хотела поместить Игоря в свою жизнь насильственно и путем манипуляций, подогнать под прокрустово ложе, но не была готова сама сломать свою категоричность и начать с малого – научиться слышать кого-то, кроме себя.
– Скажи мне, я тебе нужна? Ты любишь меня? – Надя заглядывала ему прямо в душу, впившись глазами.
– Ты мне нужна. И я люблю тебя. Правда, в рамках своего понимания любви.
– И именно поэтому ты за несколько месяцев не нашел ни минуты времени, чтобы мне позвонить и просто узнать, как я? – снова скатилась до интеллигентного злословия Надя.
– Но я знал, как ты.
У Игоря были свои методы определения состояния женщины. Некоторые скажут, что эти методы низкие и не заслуживают уважения, другие скорчат гримасу, но потом признаются, что и сами так поступали: одним словом, Игорь никогда не брезговал слежкой. Он имел доступ ко всем сообщениям Нади, электронной почте и социальным сетям. Он в любой момент времени знал, где она находится. И раз в неделю ему присылали кадры, с каким лицом Надя заходит в подъезд, – прямо под козырьком висела камера наружного наблюдения. Игорь прекрасно знал, что Надин бизнес идет в гору, что она не ходит в аптеки, не глотает нейролептики и не водит домой всякую шелупонь. Если совсем уж копаться в стратегиях и истинных мотивациях, Игорю было на руку, чтобы Надя пережила стресс от развода самостоятельно – не вцепилась в него из жалости к себе, не возжелала его как решение всех проблем, а разобралась внутри, нужен он ей… такой, какой он есть… или нет.
– Откуда ты знал, что со мной?
– Я часто проезжаю твоими переулками, вижу слой снега на твоей машине или грязь на номерах. Смотрю фотографии в твоих социальных сетях. Думаешь, я подарил бы тебе кота, если бы не был уверен, что с твоим моральным состоянием полный порядок? – Игорь отшутился, давно будучи уверенным, что правда должна быть дозированной.
Надя стояла напротив Игоря и не знала, как ей реагировать: гоготать, кричать, отвесить ему пощечину? Что нужно говорить в такой ситуации?
Одна ее часть ликовала: он не вычеркнул ее из своей жизни, а издалека наблюдал, подсматривал, возможно, даже волновался. Другая ее часть не могла ему простить той ночи в отеле, когда было страшно и «завтра» казалось туманным пейзажем из ужастика «Сайлент Хилл». Ей хотелось кричать, а он восседал напротив, безразличный и холодный. И ничего не сделал.
– Выдержка у тебя железная, надо признать! – нарушил паузу Игорь. – Я думал, получив кота, ты позвонишь!
Надя вдруг поняла, что больше не может контролировать собственные щеки и то как губы расплываются в стороны, образуя довольный полукруг рожицы, поэтому тут же решила оправдаться, сочтя, что подобная реакция – недопустимая слабохарактерность.
– Эту улыбку я дала тебе взаймы! Ты ее не заслуживаешь!
– Тогда почему ты сейчас светишься, как медный таз?
– Потому что я очень соскучилась и безумно рада тебя видеть. И после всего, что ты сделал, я должна послать тебя к черту. – Надя снова понимала, что тонет в нежности.
– Да что я сделал-то? – Игорь насупил брови и одновременно с этим ехидно засмеялся.
– Ничего ты не сделал! Ничего! – Она начала стучать кулаками по его животу, колотить по ребрам с частотой электрического массажера.
– Да как же мне совладать с твоим характером? Как с тобой справиться? – схватил он одной рукой ее запястья. И лишь крепко заключив ее в заснеженные объятия, Игорь почувствовал, что Надя притихла и успокоилась. – Поехали на переговоры, я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо и ты не забрасывала работу. – Он поцеловал ее в темечко и стряхнул с волос нападавший за время разговора снег.
– Потом ты снова исчезнешь?
– А потом я улечу на несколько недель в Оренбург. Но это не значит, что ты потеряешь меня из вида. Я тебе даю слово, что ты никогда меня не потеряешь. – Игорь взял ее за руку и усадил за руль.
– Я тебе не верю.
– Надя, – обронил он, обходя автомобиль, – когда же ты поймешь: веришь ты мне или не веришь, на то, что ты меня не потеряешь, это абсолютно никак не влияет…
Неуместные открытия и странные удары
Следующая неделя была забита делами до отказа. Подкинутый с барского плеча Игорем заказ был далеко не халявой. Больница для оступившихся и сломавшихся по жизни оказалась рассчитанной на двести палат, а это минимум четыреста комплектов постельного белья, две тысячи пар полотенец (для рук и банное) и около пары сотен халатов.
Текстиль требовалось изготовить в кратчайшие сроки по эскизам управляющей, которая жаждала лицезреть логотип на каждом углу. Чего только стоили вышитые эмблемы пансионата не только на воротниках халатов, но и на поясах.
Надя уже давно построила свой бизнес так, что ей не требовалась самой летать за тканями, она всего лишь оставляла заказ и дальше по привычным схемам ускоряла таможенное оформление.
Ткани получилось больше, чем на контейнер. Тот производственный цех, что был в собственности у Нади, не справлялся с полученной работой, и ей приходилось мотаться по соседним областям в поисках толковых пошивочных мастерских в аренду. Наде нравилось иметь причину подниматься с кровати, когда еще темно, наливать в высокий стакан-термос крепкий чай с лимоном и цветочным медом, рулить в направлении области и встречать полноценный поздний зимний рассвет где-нибудь под Тулой. Стопроцентная занятость и ежедневная загруженность напомнила Наде, как она только решилась начать свой бизнес. Выйдя замуж, она сразу же облюбовала местное ателье, где перешивала по несколько раз шторы. Каждый раз, расплачиваясь, Надя понимала, что, дай ей в руки подобную мастерскую, она организовала бы процесс в несколько раз лучше, и потому, когда предприятие начало банкротиться, сразу же достала из заначки накопления (что прятала от мужа) и стала владелицей ателье. Но пошив одежды для тетенек с нестандартной фигурой казался Наде чем-то мелким и немного даже унизительным – по сто раз пересобирать плиссированные юбки, чтобы визуально скрасить фигуру, нет, это было слишком. Самыми интересными для Нади стали поездки сначала по Италии, а потом и вовсе по Арабским Эмиратам и Индии с Пакистаном, где она налаживала взаимоотношения с поставщиками. Однажды ей удалось попасть на фабрику, которая производила легендарный египетский хлопок. Оказалось, что существует несколько технологий, и есть хитрости, которые позволяют получать продукт по не такой уж и заоблачной цене, и комплект белья стоит куда меньше тысячи долларов, хотя и к таким цифрам русские в тот момент были привыкшие. Играя с оттенками и цветами, делая комплекты именными, Надя достаточно легко заняла нишу поставщиков постельного белья в отели и частные клиники. Ей нравились оптовые истории, а в розницу, как и в цветоводство, и в домашнее хозяйство, Надя предпочитала не лезть.
