Забавно, но после этих его попыток улучшить состояние образования в стране Вере все равно приходилось менять учебные заведения.
Друзья у Веры остались еще со времен первого, с углубленными изучениями и прочей плебейской байдой, в котором она проучилась первые шесть классов.
Однако вспоминала она именно то время, что жила с отцом, а не обычную и правильную жизнь до – обучение в гимназии, все по расписанию, овсянка, хлопья и даже йогурты.
Верина мать заботилась о том, чтобы она правильно питалась, однако гастрит уходить отказывался. Когда же в холодильнике у отца Вера нашла пельмени, острые деликатесы недельной давности из только что открывшегося тогда «Седьмого континента» и японскую лапшу, заказанную или взятую с собой из ресторана «Камадо» на Комсомольском проспекте, она поняла, что кулинарный рай – понятие относительное и достаточно субъективное. Вместо обычного кефира с отрубями Вера начала по утрянке пить кока-колу и о гастрите с одиннадцати лет не вспоминала.
И.В. первым разделил с Верой сигарету. Он был за легализацию всех пороков и желаний – так проще и честнее.
Он всегда курил. Многие думали, что он и родился с папиросой во рту. Когда бывшая и единственная жена И.В. уехала во Францию (откуда по непонятным причинам очень скоро перебралась в Литву) и Вера с баулом учебников переехала в его холостяцкую берлогу, он клялся и божился (скрестив пальцы на руках и, возможно, даже на ногах, жизнь научила меня не отрицать ничего, чем и довольствуюсь), что никто и никогда больше не увидит ни пепла, ни дыма. Ни даже огня.
Спустя неделю сигарету в дом принесла Вера.
Накануне вечером она выкрала из кармана вельветового пиджака прохожего целую пачку Marlboro Lights в мягкой упаковке. Сначала думала попробовать покурить вместе с остальными сверстниками, но боялась прослыть лохушкой (как и все нормальные дети) и решила провернуть свое грязное и дымное дельце тайком дома, пока отец на работе. Однако в те времена И.В. уже мог позволить себе по большей части трудиться, не поднимая зад с дивана, положив пепельницу на грудь, а крупногабаритный ноутбук – в паховую область.
– Пап, я хочу научиться курить. Попробовать. Лучше тебя в этом никого нет. – С такими словами Вера ворвалась к отцу в комнату. Он еле успел захлопнуть крышку ноутбука, где комментировал занимательное виртуозное порно.
– Ну, это должно было когда-то случиться, – устало констатировал факт И.В. – Первая сигарета – это все же не первая менструация. Так что мне тут советы давать проще.
– Ты же понимаешь, что я могу это сделать при тебе, а могу за углом с гопотой первой попавшейся, какой вариант тебе больше нравится?
– Не надо агитировать меня за советскую власть. Хочешь затянуться и поблевать – валяй.
Вера протянула отцу пачку знакомых сигарет.
Блок такого же Marlboro И.В. недавно привез из Бельгии.
* * *
Прошло много лет. И.В. с Верой уже давно не жили в одной квартире. И более того, созванивались далеко не каждую неделю. Иногда я читал его блог и оттуда узнавал, как протекала его жизнь, особо интересные моменты отправлял цитатами Вере по почте.
Вера, в отличие от отца, никогда не вела дневников, блогов, как-то на пару недель зарегистрировалась в твиттере, но и оттуда удалилась, чертыхаясь, крестясь и падая.
И.В. же мог по «синему делу» выложить список женщин, забегавших к нему на чаек в последнюю неделю, или обосрать какого-нибудь политика. Он вообще много чего мог и мало в чем себя стеснял.
Однажды утром его блог был удален из Сети. А еще спустя пару недель мы встретились в мрачном пабе.
– Здорово, поц! – рявкнул он в мою сторону, но пересел за мой столик. Просил с ним выпить. Сильно просил. Еще немного и в стадии уговоров возник бы стандартный ход из серии «А ты меня уважаешь?». А я сам не знал, уважаю я его или нет.
Пришлось согласиться. На свой страх, риск и обиду печени.
– А что случилось? Пытаюсь почитать очередные плоды вашего злословия и не могу этого сделать. Удален – говорит браузер.
– Я скоро сдохну и не хочу, чтобы все, что после меня осталось – адрес в интернете с, как ты правильно выразился, полной злословия херней. – Он был трезвый, угрюмый и не шутил и не пошлил уже в двух предложениях. На него это мало походило.
– Тяжелые выходные? – спросил я, зная, что всякое случается.
– Да какие выходные – я по-ды-хаю, понимаешь?
– Ну, Вера говорит, что вы грозитесь копыта откинуть сколько она себя помнит. Что на этот раз? – не воспринял я поначалу всерьез его слова.
– Рак печени, – с досадой «срыгнул» он свой диагноз.
– Да, – протянул я, долго подбирая нужные слова, – действительно херня.
– Вот и я о том же! Я уже не просто старый хрен, я подыхающий старый хрен, – прохрипел И.В.
– Вам пить-то можно?
– Не знаю и даже интересоваться не буду. Я пить не перестану. На хера теперь-то? Печень не почка. Резервной нет. Да и болт с ней, в общем-то.
– А работать продолжите? – почему-то заволновался я. Что будет, если И.В. останется за бортом любимой лодки?
– Я, конечно, подыхающий старый хрен, но не хрен без амбиций, – прохрипел он, потом похрустел шейными позвонками, покачивая головой. – Пойду отвешу люлей этому несносному за вертушками.
«Этого горбатого и могила оставит без изменений», – подумалось мне.
Конфликт достаточно быстро набирал оборот, и вскоре я уже выдирал из рук вериного отца поднос, которым он намеревался отхреначить диджея, сообщая во враждебной форме об отсутствии у того музыкального вкуса.
Вера могла приползти домой пьяной, укуренной, могла приволочь целую орду скинхедов (это, кстати, наверное, единственное, чего она так и не натворила) – только не приносить домой диски Бритни Спирс и других толстожопых провинциалок.
– Добротный же кавер, – оправдывал свой музыкальный выбор человек за пультом.
– А ну выключи эти чужеземные завывания и поставь Барри Уайта! Последний раз по хорошему прошу. – И.В. грозился выдернуть провода, сжав их в кулаке.
Чтобы иметь возможность и дальше посещать этот бар, мне пришлось оттащить И.В. в сторону алкоголя.
– Вера – единственный отчетливый след в моей биографии. «Оставил после себя дочь». До этого оставил жену, собаку, кучу любовниц, мусор на лестничной клетке. Вместо того чтобы вынести, – разоткровенничался он после того, как опрокинул в себя сто граммов односолодового виски.
– Слушайте, может, вам врачей каких найти? У меня же дед в министерстве работал.
– В министерстве добрых дел, что ли? – с выражением лица добропорядочного циника ерничал И.В.
– Да нет. Здравоохранения. Может, еще рано ставить на себе крест? Вы нам нужны! – Я сам понимал, что этот ванильный вздор – даже не белая, а серо-буро-малиновая горячка.
